Покаяние

Батюшка одарил Фаину подозрительным взглядом.

– Дитя мое, дьявол может являться нам как в своем первородном обличие, так и в святом. У него много масок и это есть большое зло. Он может искушать тебя в облике святой простоты, а может толкнуть ко греху в откровенной своей ипостаси. Чаще всего он является верующим людям именно в образе ангела. Прикрываясь святыми деяниями всегда легче сбить праведника с его пути. Только человеку глубокой веры удается разобраться кто есть кто. Молодежь, подобная тебе, еще слаба в своей вере. В силу своего возраста не достаточно обознана в святых писаниях. Поэтому единственно правильным для вас есть жить по Библейским законам, постоянно читать и перечитывать святое это писание, ибо только эта книга несет в себе истинное слово Божие. Если в ней сказано «Не убей», это есть истина. Если говорится в ней «Не произноси ложного свидетельства на ближнего твоего», не делай этого. Если велит отец наш не произносить имя его напрасно, не нужно этого делать. Ты утверждаешь, что вера твоя непоколебима, тогда не дай себе принять желаемое за действительное. Не позволяй сатане соблазнить тебя и живи по законам Божьим.

– А как тогда быть с моей мамой, которая, будучи давно умершим человеком, нашла способ отправить меня в этот монастырь?

– Она же не велела тебе прыгать с обрыва, тем самым избавиться от боли и мук мирской жизни? А ведь это был бы самый простой способ избавиться от боли и ненависти наполнявших твою душу. Нет. Она указала тебе на другой путь. Он будет не легок, но «Сеявшие со слезами будут пожинать с радостью. (Пс. CXXV, 5)». И именно этого тебе желала матушка. А разве сатана привел бы тебя к Богу? Умение читать посланные Господом знаки приходит с годами и опытом.

– Я Вас поняла, батюшка. – Кротко произнесла Фаина, но лицо убежденной в правильности содеянного Елены, продолжало стоять перед ее глазами. – Я выучу Библию наизусть.

Батюшка довольно улыбнулся.

– Вот и хорошо, что ты все поняла. Но, пока в твоей головушке только отрывки святого писания, обращайся всякий раз за советом ко мне. Где найти меня ты знаешь. Как только в чем-то усомнишься, сразу ко мне. Когда Христос после Своего Воскресения явился ученикам в горницу, он сказал: "Мир вам". Дунул на них и сказал:"Примите Духа Святаго. Кому простите грехи, тому простятся, на ком оставите, на том останутся" (Ин.20, 22-23). В этот момент Господь Своей Церкви - двенадцати апостолам - дал власть прощать и вязать грехи, то есть совершать все таинства. А после Пятидесятницы, когда Дух Святой в иерусалимской горнице сошел на апостолов, они исполнились всей полнотой Божией благодати. Этим я хочу объяснить, что моими устами, как и устами всех священнослужителей, говорит сам Господь, он наделил нас такой властью. Усомниться в моих речах, то же, что в речах Господа. Я не сатана в призрачном обличии духа святого, я есть сам Дух Святой.

– Спаси Господи Вас, батюшка.

– Благодарю во славу Божию и благословляю тебя, дитя мое.

13

– Ну что, все грехи наш батюшкО отпустил? – Слова Анастасии, дежурившей у ее комнаты, насмешливо и неожиданно обожгли Фаине уши. – Иль продолжишь замаливать до скону?

– Сестра, благослови. – Фаина измерила долгим взглядом соседку, опирающуюся о ее дверной косяк, и поняла, та сегодня вновь «оступилась».

– Да ну тя, с твоими благословениями. Батюшка как поживает, спрашиваю? – С каждым произнесенным Настей словом Фаина все больше ощущала запах алкоголя, и желания вступать в разговор с выпившей девицей, у нее не оказалось. Ну вот как так! Ей без пристального надзора благочинной едва ли удается спокойно вздохнуть, а эта мадам, уже не впервой шатается по монастырю в хлам пьяная и никто этого не замечает!

– Настя, посторонись.

– Эй, ты чего это толкаешься? – схватив Фаину за запястье руки, которой та попыталась приоткрыть дверь своей комнаты, запротестовала Настя.

– Я не толкаюсь, я хочу попасть к себе. Позволь. – Фаина вновь потянулась к дверной ручке.

– А потрещать, так сказать, по дружески, слабо?

Фаина резко обернула голову к едва стоявшей на своих двоих Насте.

– Слушай, сестра, если я изволила извиниться перед тобой, это вовсе не означает что мое предыдущее пожелание относительно нашего общения снято. Я все еще не желаю чтобы ты пыталась со мной так сказать «подружиться». Можешь с этим справиться?

– Смотри, а будущая монахиня вновь в стерву превращаетсяяя… ууу… не хорошо, сестра. В библии однозначно есть че-то о любви к ближнему как к самому себе… - На лбу у Насти моментально появилось несколько морщин, ярко свидетельствовавших о попытке напрячь то, чего у нее возможно и не было никогда.
– Тебе знакомо что-то подобное?

– Мне да, а вот тебе похоже нет. – Фаина чувствовала как все внутри нее закипает, что злило ее еще больше. Она должна всех понимать, прощать и любить. Но блин! Как же это нелегко.

– Нееет. Мне это не нужно. Плевать мне на то, как ко мне ближние относятся. И они пусть плюют. – Настя резко пошатнулась и чуть не оказалась на полу. – Во блин, и че всегда одно и тоже. Выпьешь, и на душе так легко и празднично становится. А вот зрение и голова портят всю недолговечную прелесть. Не знаешь, чего это впереди меня все плывет и издевательски кружится?

Глядя на совершенно беспомощное и неадекватное существо, Фаина, потерев лицо руками и тяжело вздохнув, немного смогла взять себя в руки.

– Идем. Подруга.
– Подхватив Анастасию под руку, обе девушки ввалились в покои Фаины.

– А ниче так у тебя… - Протянула Настя, падая на кровать.

– Так же как и у тебя.

– А откуда ты знаешь? – Пытаясь, что называется «поймать фокус», Настя серьезно вглядывалась в лицо Фаины.

– Наверное оттуда, откуда знаю как обустроены все комнаты нашего жилья.

– Ни фига себе! Значит наша тихоня по гостям активно шляется… Зачет.

– Настя, ты, конечно, этого не запомнишь, но я все же скажу. Здесь все комнаты похожи друг на друга как две капли. В монастыре так принято. Ничего лишнего. Кровать, стол, стул, шкаф. И гости здесь вовсе ни при чем.

– Ну вот зачем так обламывать… Я-то уже искренне за тебя порадоваться успела. – Настя медленно растянулась на кровати и закрыла глаза.

– Спасибо, на добром слове.

– Слушай, так что с батюшкой, а? Секс был? – Настя не проговорила, а прожевала каждое слово, благодаря чему смысл сказанного немного притуплялся.

– Что? Настя, ты или молчи, или более внятно изъясняйся о подобных вещах. А то ведь сплела, небось, воедино две разные истории, а получилось, будто спрашиваешь спала ли я с батюшкой. Ужас просто.

– И не говори. Такая жесть со стариками… - Это были последние слова, прежде чем сестра Анастасия погрузилась в крепкий непробиваемый сон.

«О чем это она?» - услышала в своей голове Фаина, но тут же прогнала подобный вопрос. Что с пьяной озабоченной девицы взять, кроме пошлых фантазий и пьяного бреда?

В пять утра, как положено, Фаине так и не удалось разбудить свою «гостью». Сама же она в половине шестого уже была готова прожить новый день.

«Что ж, если тебе удалось избежать наказания за пьянство, за прогул утренней, благочинная тебя точно по головке не погладит. Но это уже не мои заботы. Я сделала все, что было в моих силах».

Оставив записку на прикроватной тумбочке, Фаина покинула комнату.

«Господи, до чего же неудобно спать на полу…» - мысленно постанывая, она пыталась прийти в норму. «Но я не жалуюсь, Господи, нет. Просто тело ломит, вот и… Прости Господи».

Чем Настя планировала заниматься целый день, Фаина не знала, но когда после завтрака она на минутку заглянула к себе, сестры Анастасии там уже не было.

Сегодня Фаине впервые было назначено послушание у «прилавка». За полгода ей ни разу не довелось продавать иконки свечи и книги для паломников и посетителей их монастыря, что тоже являлось одним из разновидностей послушания. По этому поводу у нее имелись кое-какие собственные мысли – это слишком соблазнительное для неопытных юных послушниц испытание. Их монастырь ежедневно посещают разные люди и кто знает, как на ту или иную послушницу повлияет гость из вне.