Покер на костях

27 октября 1999 года, среда, 5-00, Москва.

Виктор Николаевич не заметил, как задремал. Только прикрыл на секунду глаза, которые немилосердно пекло, как подал голос телефон:

– Да.

– Получено подтверждение прорыва. Наша группа на месте, все подготовлено.

– Понял, свяжитесь со мной, если что-то пойдет не так, – Виктор Николаевич положил телефонную трубку и потер глаза.

Набрал номер. На той стороне трубку подняли сразу:

– Миша? Не разбудил?

– Всегда на посту, Виктор Николаевич, – бодро отрапортовал Михаил.

– Так уж и всегда, – скептически произнес Виктор Николаевич.

– Всегда. Как и мое прямое начальство, – подтвердил бодрым голосом Михаил.

– Тогда передайте коллегам, что их заказ выполняется. Сегодня утром. Пока все под контролем. Если у них есть что-нибудь деревянное под рукой, пусть постучат.

– Ну, Виктор Николаевич, у нас всегда есть под рукой что-нибудь деревянное, а постучать… Нас просто хлебом не корми, дай только постучать.

– Недобро шутите, Миша, недобро.

– А нас этому не учили, нас жизнь учит.

– Когда будут новости – я перезвоню, – вместо прощания, сказал Виктор Николаевич.

27 октября 1999 года, среда, 7-30, время московское, Чечня.

Комбат осмотрел овражек, аккуратно переступая через тела убитых. Восемь человек остались лежать на размокшей глинистой почве. Еще около десятка тел можно было рассмотреть на подходе к оврагу.

– Однако, – сказал один из солдат, сопровождавших комбата, перевернув один из трупов.

Комбат тоже посмотрел и не смог не согласиться с подчиненным – пуля вошла боевику в голову точно над переносицей.

– Мужики! – восхитился солдат, осматривая другие тела. – В лобешник, лобешник, горло, снова горло, висок… И это ж затемно стреляли!

– А вот тут трое – на ножи, видать, приняли…

– Дозор. Вот почему эти спокойно в овраг полезли, – пробормотал комбат.

– И все одно – прошли, – покачал головой солдат.

Из кустов позади оврага вынырнул лейтенант:

– Из наших – никого. Там дальше – еще несколько духов лежит. Человек пять нашли.

Комбат оглянулся через плечо, прикидывая, смогут ли чеченцы заметить огонек, решил, что поворот оврага прикрывает его надежно, вытащил из кармана куртки портсигар и зажигалку:

– Из засады точно никого нет?

– Точно. Ну, насколько смогли осмотреть. Решил пока не соваться дальше.

– Правильно решил. Вернешь сюда своих ребят, не забудь снова мины поставить. Этих вот, – комбат неопределенным жестом указал на убитых, – запишешь на свой счет.

– Есть! – немного ошарашено ответил лейтенант.

– Вот то-то, блин, что есть, – комбат докурил сигарету и бросил окурок. – Значит, договоримся – ты героически остановил прорыв в этом месте. Представим тебя и одного-двух солдат. Сам посмотри, кого нужно.

– А засада?

– Не было никакой засады, – хмуро бросил комбат, – все это мы, героические. Кроме нас тут никого и не было.

По этому поводу его особо проинструктировали перед отъездом ночные гости. Еще они предупредили, что в случае гибели одного из их людей, тело нужно будет выдать за одного из боевиков.

Комбат тогда сдержался, чтобы не выматериться, тем более что пятеро, которых это касалось непосредственно, тоже слышали инструктаж и не возражали.

– Может, вдогонку послать наших? – спросил лейтенант.

– За кем?

– Ну, за теми, что прошли…

– А никто не прорвался. Всех ты героически остановил…

– Понятно.

– Понятно. И бойцам своим втолкуй. Либо они герои, блин, либо я им лично языки повырываю.

С шелестом над головами пролетел снаряд, разорвался далеко впереди, разбрасывая в стороны покалеченные деревья.

– Главное – вовремя, – сплюнул комбат. – Ладно, обживайся здесь. Больше фокусов не будет – сам работай.

Комбату нужно было еще сообщить в штаб полка, что все прошло нормально. А потом комбат собирался немного поспать и выполнить инструктаж двух подполковников – все накрепко забыть.

27 октября 1999 года, 9-00, Москва.

– Нравится мне способ связи и координации наших усилий, – улыбнулся Игорь Петрович, после того, как Виктор Николаевич положил телефонную трубку.

– Все согласно распоряжению сверху, – улыбнулся в ответ Виктор Николаевич. – Я информирую своего представителя в Украине, он неофициально сообщает представителю украинской стороны. А те…

– А те и без того все знают от своих людей в Чечне.

– А что делать? Официально признаться, что мы не обращаем внимания на действия соседней державы на нашей территории? Не дай Бог, просочится это в прессу… И у нас и у них – выборы на носу.

– Только у них нос короче.

– У них нос достаточно длинный для того, чтобы совать его куда угодно, – Виктор Николаевич демонстративно подвинул к себе бумагу, принесенную ему Игорем Петровичем.

– А у них нет выбора. Им нужно и рыбку съесть и… сам понимаешь. Если мы возьмем кого-нибудь из их добровольцев в Чечне, нужно будет поднимать скандал. Это если мы возьмем какого-нибудь из национально озабоченных украинцев. А если попадется национально сознательный татарин из Крыма? И вдруг окажется, что в Крыму приступили потихоньку к формированию боевых групп на всякий случай. На случай объявления независимости. А у них вот-вот выборы президента.

Придется все это либо расследовать, либо пускать на самотек. И то и другое может быть так подано журналистами…

– Кстати, о журналистах.

– Да?

– Большая часть из предоставленного нам Сосновским списка проверена. Все подтверждается. Действительно, работают. Пока передают на Запад обзоры нашей прессы, слухи, малозначимую информацию. Навскидку можно назвать пару-тройку информационных агентств и десятка полтора общественных, правозащитных и так далее фондов и ассоциаций. Мы выделили из всех те, что были созданы в течение полугода.

– И что выяснилось? Ты всегда делаешь паузу перед тем, как выдать что-нибудь интересное.