Покер на костях
Шрифт:
– И вы хотите сказать, что именно сейчас все так и происходит?
– Да, Игорь Петрович, именно так и происходит. Сейчас, сию минуту, Враг использует ничего не подозревающих исполнителей для глубокой разведки. Талантливо, между прочим, использует, в темную. Но один из этих людей – подставлен ему нами. И Враг даже не подозревает, что как только он попробует нанести удар, он будет взят.
– И вы в этом уверенны?
– Да, Игорь Петрович.
– Кто же в настоящий момент ведет разведку?
– Александр Заренко.
– Все тот же Александр Заренко, неистребимый журналист!
– Да, он продолжает думать, что все еще пишет книгу. Накапливает
– А на самом деле?
– На самом деле он прошел по проложенной для него нами дорожке и провел с собой еще одну подставную фигуру. На этот раз подстава от Врага. Еще один умник, думающий сделать бизнес на издании книги Заренко.
– Что? – выражение лица Игоря Петровича изменилось.
– Как что? – Михаил немного растерялся от неожиданной реакции Игоря Петровича. – Вспомните, в вариант информационной войны входили и книжные проекты. Заренко…
– Я помню, – оборвал Михаила Игорь Петрович, – вы сказали, что кто-то собирается все-таки издать книгу.
– Не кто-то, а тот же самый, что и первоначально. Анатолий Жовнер, предприниматель. Мы, честно говоря, не особо на него рассчитывали, когда последний раз беседовали с Заренко. Нам нужно было его разозлить, чтобы он сам захотел докопаться до всего, а потом, после того, как Враг снова выйдет на Петрова, или на наш запасной канал, перенацелить его на Заренко. Со всех точек зрения, использование дважды засвеченного журналиста выглядит абсурдно, а оттого привлекательно. Но оказалось, что Враг принял такое же решение. Он подтолкнул Жовнера. И тот вернулся к своему издательскому проекту.
– Кто его подтолкнул? – тихо спросил Игорь Петрович.
– Я думаю, что вы, – просто ответил Михаил.
– Я?
– Вы. Ведь это вы – Враг. Это к вам должна была поступить информация о пульте. Поэтому я и попросил Виктора Николаевича привезти вас сюда.
Игорь Петрович не ответил. Он потер лоб, медленно открыл глаза:
– У вас есть какие-то доказательства? Подпорки для подозрения?
– Будут. Скоро будут.
– Вы слишком самонадеянны, Михаил. Вам кажется, что стоит вам… Стоп, вы сказали, что в это самое время эти двое, Заренко и Жовнер…
– Ну да, они сейчас должны топтаться вокруг объекта. Мы даже просили Минобороны не трогать их. Пусть спокойно уйдут, передадут информацию…
– Идиот, – взорвался Игорь Петрович, вскакивая, – решил психологические фокусы устраивать?
– Да что случилось?
– Немедленно свяжитесь с объектом, объявите тревогу, пусть они там стреляют на поражение! Живее!
– Вы объясните…
– Разведки не будет. Вы все правильно рассудили, только не поняли главного. Да, я все это организовал. Весь «Армагеддон». Только я не планировал такой катастрофы. У меня было два непосредственных помощника: Мазаев и Ртищев. И я до этой минуты не предполагал, что задумал Ртищев.
– Кто такой Ртищев?
– Да Жовнер это, понятно? Быстрее свяжитесь с охраной.
Очень неудобно лежать на полу, со скованными за спиной руками. Очень неудобно и очень больно. Но никто не стал у меня спрашивать, удобно мне или нет, меня просто бросили в угол, за пульт и вроде бы обо мне забыли.
Болела голова. Не привычной болью повышенного давления, ввинчивающейся болью приступа, а старой доброй болью от ушиба. Меня здорово приложили по голове там, возле забора. Пришел я в себя быстро, но помогло это мне не очень сильно. Самое важное я пропустил.
Или я пропустил не самое важное, я пропустил только начало представления.
Очнулся я уже в бункере. В настоящем добротном бункере, с небелеными бетонными стенами и потолком, забранными в сетку фонарями и черными кабелями под потолком и по стенам.
И пультом. Я не смог рассмотреть пульта, мне был виден только его бок. И еще было холодно. Брюки и туфли промокли от того, что я лежал в снегу, и холодный бетон живенько вытягивал из меня тепло.
Что случилось? Где Жовнер? И как сильно я влип? И во что? Может быть, нас просто повязала охрана бункера? Ведь подобные объекты должны охранять. И надежно охранять. Не может же просто так группа бездельников припереться к пульту управления ядерным зарядом? Или может?
Я попытался сесть и сразу понял, что ударили меня сильно. Боль заставила меня скрипнуть зубами. Сел. Теперь пошевелить пальцами, у меня возникло подозрение, что пальцами своими я управлять не смогу, во всяком случае, я их не чувствовал. Не чувствовал совершенно.
Захотелось заплакать. Стыдно, сказал я себе, стыдно такому здоровому мужику плакать. Крепись, Саша, сейчас появится начальство, и я смогу потребовать украинского консула. А потом консул придет и на руках…
Кто-то пробежал мимо меня. В комбинезоне, покрытом бело-голубыми камуфляжными пятнами. И, кажется, с автоматом в руках.
Раздался какой-то крик. Вроде бы команда. Значит, напомнил я себе, есть и тот, кто уполномочен отдавать команды. Командир.
И вот этот командир… Я продолжал разговаривать с собой, пытаясь встать. Мне помогала стена и злость, а мешали страшная головная боль, тошнота и наручники на руках. Кстати, от неудобной позы ноги тоже затекли и подчинялись неуверенно. Плевать, нужно вставать. И я встал. Очень хорошо.
Пол, правда, покачивался, а лампы немного моргали. Или мне это казалось? Хорошо все-таки мне приложили. Тошнота усилилась, но зато я смог рассмотреть пульт. И убедиться в том, что киношники, изображая командные пункты, хоть в этом не наврали. Пульт действительно был похож на пульт управления. Несколько индикаторов, прорезь, как мне показалось, для ключа, и кнопка. Действительно красного цвета и действительно рельефная. Чтобы палец не соскочил, когда поступит команда взрывать независимую Украину к чертовой матери.
… Ледяная волна, крики, разрушение и смерть… Я тряхнул головой. В глазах потемнело, и меня чуть не стошнило.
Легкое сотрясение мозга, поставил я себе диагноз.
– Доброе утро, – сказал у меня за спиной знакомый голос.
– Доброе утро, – ответил я, медленно, чтобы не расплескать боль, поворачиваясь на голос.
Это был Жовнер. Знакомое лицо. Я даже успел обрадоваться, прежде чем до меня дошло, что тут не все благополучно.
Толик улыбался. У него было хорошее настроение, на нем была зимняя камуфлированная куртка, и на плече, как я понял, висел автомат. АКС – 74у. Калибр 5,45, емкость магазина тридцать патронов, вес одной пули – 3 грамма, если я помню еще что-то из наставления по стрелковому делу.
– Что случилось? – поинтересовался я.
– О, много чего произошло, очень много. Ты проспал начало самого крупного террористического акта в истории человечества. Извини, мой человек перестарался.
– Человек… перестарался… – пробормотал я.
Террористического акта?
– Ты что, с ума сошел?
– А ты знаешь хоть одного нормального человека? Ты сам то себя относишь к нормальным?
– Меня сейчас стошнит, – сообщил я Жовнеру на всякий случай.