Покоренная любовью

– Замолчи, – спокойно оборвала она его, делая шутливую попытку встать ему на голову ногой в туфельке. Когда Мэдди впервые увидела его, она никогда бы не подумала, что маркиз Уэрфилд мог быть таким забавным и остроумным, страстным и сердечным. Слава Богу, он разгадал ее характер прежде ее самой.

Наконец Куин обнял ее за талию и поставил на каменный пол балкона.

– Ты хочешь войти первой, или это сделать мне?

– Я иду. – Кто-то оставил недопитый бокал мадеры на перилах, и она взяла его, затем со скучающим видом медленно вернулась в бальный зал.

Никто не повернулся, чтобы взглянуть на нее, и Мэдди восприняла это как добрый знак. Когда мать схватила ее за руку, она вздрогнула, и чуть было не выплеснула вино себе на платье.

– Где ты была? – зашипела леди Халверстон, ее лицо пылало.

– Дышала воздухом, – ответила дочь. – Я очень волнуюсь сегодня.

– С твоей репутацией следует вести себя очень осторожно. Люди с готовностью поверят, что ты собиралась что-то натворить. И тогда все усилия леди Хайбэрроу будут напрасны. Я бы никогда не смогла все это объяснить ее светлости.

Мэдди освободила руку.

– Не волнуйся, мама. Я знаю, что делаю. Я больше не причиню тебе неприятностей.

Она повернулась и увидела Рейфела. Он снова облачился в свою парадную форму, великолепный, красивый и опасный. Шрам через левую щеку придавал ему вид повесы. Он стоял, облокотившись о стену с бокалом портвейна в руке, и смотрел на нее. Через минуту он выпрямился и направился на другой конец бального зала, чтобы дать другой бокал вина брату.

Мэдди глубоко вздохнула. Рейф, по крайней мере, что-то знал о том, что произошло между ней и Куином. Все, что она могла сделать, – это молиться, чтобы об этом не догадался никто другой.

Глава 17

На следующий день Куин поднялся рано утром. Год назад – черт, полгода назад – он и вообразить не мог, что ему предстоит такой день. И конечно, он никогда не ожидал ничего подобного от себя. Казалось, что неожиданно проявился его глубоко запрятанный дух авантюризма, и он знал, кому этим обязан. На деле он намеревался благодарить ее за это как можно чаще.

Хотя было очень рано, Малькольм проснулся еще раньше и уже находился в верхнем холле. Сегодня он опирался только на одну трость и, если Куин не ошибался, выглядел так, словно очень хотел отколотить ею племянника.

– Доброе утро, дядя. – Куин улыбнулся, готовый поверить, что Малькольм сошел с ума.

– Я думал, лорды поднимаются лишь в полдень, когда живут в городе.

– Вы заговорили, как Мэдди.

– Кстати, о Мэдди, – вставил Малькольм, позволяя Куину помочь ему преодолеть ступеньки, – ты забыл о ней?

– Забыл о Мэдди? Я с таким же успехом могу забыть, как дышать.

– Ах, и именно поэтому, полагаю, всю последнюю неделю ты проводил каждую свободную минуту с Элоизой Стоуксли.

Куин усмехнулся:

– Точно.

Малькольм уставился на племянника.

– Можешь объяснить это?

– Нет, я собираюсь ненадолго выйти. Если захотите куда-нибудь отправиться, Клеймор отвезет вас.

– Куинлан.

Он обернулся в дверях.

– Да, дядя?

– Как насчет Мэдди?

– Я как раз занимаюсь этим. – Пока все не утрясется, он намеревался рассказывать о своих планах как можно меньше и как можно меньшему числу людей, насколько это было возможно. Даже самым стойким сторонникам Мэдди.

Аристотель забеспокоился, когда он вошел в конюшню, проклятое животное вело себя так с тех пор, как Рейф снова уехал. Но Куин все равно оседлал его и направился на запад к Бэнкрофт-Хаусу. И тут первый пункт его старательно составленного плана провалился.

– Что ты имеешь в виду, говоря, что его светлость рано уехал? – спросил он Бикса, хмурясь. – Я послал вчера записку, прося у него аудиенции на сегодняшнее утро.

Дворецкий кивнул:

– Я сам передал ее ему в руки. Насколько мне известно, он прочитал ее.

Куин выругался себе под нос.

– Он сказал, куда отправляется?

– Нет, милорд, ин сказал, однако, что это не займет много времени, если вы захотите подождать.

– Проклятие! – Хотя его мало привлекала идея сидеть и ждать, это был самый логичный выбор. Его светлость мог находиться в пределах Лондона. – Отлично. Герцогиня дома?

– Нет, милорд. Сегодня она занимается благотворительностью.

Куин нахмурился.

– А Рейф? – спросил он, хотя сомневался, что у них найдется что сказать друг другу.

– Он на верховой прогулке, милорд.

– Отлично, отлично. Я буду в маленькой столовой.

– Ах, милорд, – нерешительно произнес Бикс.

– В чем дело?

– Леди Стоуксли уже ожидает в утренней комнате.

Куин пристально посмотрел на дворецкого.

– Ожидает моего отца, полагаю?

– Так она сказала, милорд.

Прищурившись, Куин оглядел холл. Дело принимало интересный оборот.

– Благодарю, Бикс.

Маркиз зашагал по длинному холлу и задержался около приоткрытой двери в маленькую столовую. Самым правильным было бы сначала поговорить с отцом, но он дал ему понять, почему попросил у него аудиенции, и было ясно, что тот попросту сбежал. А с Элоизой он все равно собирался поговорить позднее.

Куин мрачно улыбнулся и толкнул дверь.

– Элоиза, доброе утро! Не ожидал увидеть тебя так рано.

Она быстро вскочила.

– Могу сказать то же о тебе, Куин. Что привело тебя в Бэнкрофт-Хаус?

Куин взмахнул рукой.

– Ничего особенного. Ты пила чай?

– Да, я…

– Бикс, – позвал он, выглядывая за дверь, – попроси принести нам чай.

– Сию минуту, милорд.

Изучая ее лицо и стараясь понять, что она задумала на этот раз, он подсел к ней. На столе лежала «Лондон таймс», но вся передняя полоса была вырвана, и через минуту Куин отложил газету.

Франклин принес чай и вздрогнул, увидев Элоизу. Но та не удостоила его взглядом, очевидно, даже не вспомнив, что ошпарила слугу горячим чаем всего несколько дней назад. Куин, однако, отлично об этом помнил. Так же, как он запомнил Мэдди, – внизу, на кухне, залечивающую раны Франклина.

– Пожалуйста, закрой дверь, Франклин, – попросил Куин, когда слуга уходил.

– Да, милорд.

Когда дверь за слугой закрылась, Элоиза с любопытством взглянула на Куина. Затем наклонилась, чтобы налить им обоим по чашке чаю.