Покушение

Мария Дмитриевна не пыталась заставлять Бронштейна признаваться и не настаивала, чтобы он искал сына. Тем более что у нее самой было куда больше оснований сидеть в квартире и носа не высовывать, Судя по всему, ее сын оказался на юге, среди казаков, где готовил восстание против сына Давида Леонтьевича. И чем дольше родители будут находиться в неведении касательно судеб и местонахождения сыновей, тем больше шансов уцелеть в том сумасшедшем доме, в который превращается несчастная Россия.

— Сто долларов? — удивился Давид Леонтьевич. — Это бешеные деньги, Кого ты убил, мой мальчик?

— Это наследство, — сказал Андрей.

— А какими бумажками?

— По двадцать.

— Показать сможешь?

— Разумеется, я принесу, завтра принесу.

— А то бывают старые, их уже вынули из употребления, но понимаете, Молодой человек, некоторые недобросовестные люди их всучают. А это что? Это уголовщина.

Андрей принес доллары Бронштейну, и тот долго нюхал их, вертел в пальцах, смотрел на свет, разглядывал подпись казначея, доллары были большими, больше керенок, но поменьше царских красненьких.

— Мы с тобой будем ждать, пока наступит выгодный курс, — сказал Давид Леонтьевич.

— Это не так важно, — сказал Андрей. — Цены все равно так быстро растут…

Он решил разменять сразу сотню, чтобы был запас денег. К тому же нужна была одежда. И Андрею так хотелось купить красок и бумаги для Лидочки. Не сегодня-завтра принадлежности для рисования совсем исчезнут.

Давид Леонтьевич вечером, когда Андрей ждал его, домой не вернулся.

Андрей сказал Лидочке о том, куда пошел старик.

Лидочка объяснила все расстроенной Марии Дмитриевне.

Темнело. Ясно было, что случилась беда.

Андрей, которому не хотелось думать, что он мог стать причиной несчастья с Давидом Леонтьевичем, предположил, что у старика могло стать плохо с сердцем и его забрали в больницу.

— Чепуха! — возмутилась Мария Дмитриевна. — Мы с ним обсуждали проблемы здоровья.

К счастью, сердце Давида Леонтьевича работает как часы. Для семидесятилетнего мужчины он просто орел.

— Надо ехать, — сказал Андрей. — Надо его искать.

— Подожди до утра, — воспротивилась Лидочка. — Тебя сейчас в лучшем случае ограбят, в худшем — попадешь в тюрьму.

— А в еще худшем, — добавила Мария Дмитриевна, — тебя просто убьют пьяные матросы.

Но может быть, он в больнице…

— В тюрьме, в больнице, в морге, — заявила Мария Дмитриевна, — вы ему, Андрей, не поможете. Как говорил Базаров, жертва — это сапоги всмятку. Пойдете утром.

Конечно, все согласились с Марией Дмитриевной. Да и ясно было, что Лидочка его ночью не отпустит.

Утром Андрей поехал на извозчике на Столешников. Там толкались темные личности, и когда Андрей принялся спрашивать, не было ли вчера какого-нибудь происшествия, ему тут же рассказали, что вчера была облава, нескольких человек взяли.

— А где их искать? — спросил Андрей респектабельного гражданина, похожего на Николая Первого, правда, не в ботфортах, а в валенках не по сезону. Видно, валютные спекуляции не принесли ему богатства.

— Может, на том свете, — сказал мужчина, — а может, в ЧК. Только не суйтесь в милицию, они ничего не знают, но вас на всякий случай посадят.

И все же у Андрея не оставалось другого выхода, как пойти на поиски деда Давида в страшную организацию, о которой рассказывали разное, но ничего хорошего, Хотя, может быть, Андрею еще не пришлось столкнуться с теми людьми, интересы которых эта Комиссия защищала.

Андрей быстро поднялся в гору и дошел до Рождественки, там перед Рождественским монастырем и как раз между двух церквей буквой «П» расположилась четырехэтажная гостиница «Лондонская», которую заняла Комиссия, ожидая, пока для нее очистят более солидное здание — страховое общество «Россия» на Лубянской площади.

Андрей остановился перед церковной оградой и стал смотреть на гостиницу, чтобы понять, куда ему следует идти.

Разные, в основном молодые, уверенные в себе, деловитые люди в кожанках, как у самокатчиков или пилотов, в фуражках без кокард более всего входили в центральную дверь. Туда же один за другим подъехали по округлому пандусу три автомобиля.

Андрей поглубже вдохнул и решился — перешел узкую Рождественку и по сбитым ступеням поднялся к входу.

Перед ним как раз шагал мужчина во френче и с большим портфелем.

Андрей пристроился за ним и избежал необходимости толкать тяжелую дверь.

Но там, внутри, он увидел барьер по пояс, и в нем узкий проход, по обе стороны которого стояли молодцы в кожанках.

— Здравствуйте, — сказал Андрей, — можно справку получить?

Страж показал пальцем через плечо — там обнаружилось окошко, какое бывает в заводской кассе, полукруглое, с подоконником, в него можно только сунуть голову.

— Вчера вечером, — Андрей склонился к окошку и увидел, что ниже его сидит молодая женщина, коротко остриженная и облаченная в куртку — словно униформа там была какая-то, — я имею основания полагать…

— Короче! — рявкнула девушка, словно Андрей был наверняка врагом революции. — Фамилия!

— Бронштейн, Давид Леонтьевич, семидесяти лет, — сказал Андрей послушно.

— За что сидит? — Девушка раскрыла амбарную книгу и повела пальцем снизу вверх, от самых последних жертв Комиссии к ранним, вчерашним. Страница была велика, а читала девушка медленно, Прошло минут пять, прежде чем она радостно произнесла:

— Бронштейн. Как же! Есть у нас такой.

— А когда его отпустят?

— А с чего ты решил, что его отпустят? У нас редко отпускают.

— Почему? — глупо спросил Андрей.

— Потому что у нас не ошибаются, — ответила девица. — У нас если взяли, то все — амба!

— Но ведь он ни в чем не виноват! Он просто попал в облаву. Я могу за него поручиться!

— А вот это лишнее, парень, — сказала девица. — Такие, как ты, защитники у нас кончают, Кто он тебе? Ты тоже будешь из Бронштейнов?

— Сосед по дому. По квартире. Он очень хороший человек, у него сын в правительстве работает.

— Смешно, — сказала девица.