Поле битвы – душа

«Итак, несмотря на то, что изначально колдуном[7] называли именно того, кто тянул жребий, это слово происходит от латинского sortarius, sors – означает жребий или шанс, наш авторитетный источник – Оксфордский словарь английского языка – сообщает: «Колдун – тот, кто практикует колдовство; чародей, маг». В то же время термину «колдовство» там дается такое определение: «Использование магии или волшебства; практика магических искусств; чародейство».

Как и слово «дьявол», слово «колдун» имеет достаточное количество синонимов. Например:

Некромант – это греческое слово, которое означает человека, который может предсказывать будущее или открывать секреты посредством разговоров с мертвыми. Греческий суффикс этого слова nekros – труп, спутали с латинским nigr – черный, и в средневековом английском, в период с 1200 по 1500, появилось слово nigromancer – специалист по черной магии. (Слово mancer происходит от греческого слова manteia – предсказание, гадание).

Сатанист. Слово «сатанист» означает – человек, которого считают приверженцем и последователем сатаны. Однако важно и нужно напомнить, что изначально слово «сатанист» было синонимом слова «атеист», оно использовалось в этом смысле Джоном Айлмером, который был епископом Лондона при королеве Елизавете. В своем политическом памфлете «Прибежище верующих и истинных подданных», которая была опубликована в 1559 в Страсбурге, где он жил впоследствии, он говорит о сатанистах, подразумевая под ними и язычников, и неверующих. Позднее слово стало более ограниченным и изменило свой смысл, так как слово «ведьма» явно не синоним слова атеист.

Люциферист. В «Жизни миссис Линн Линтон», опубликованной в 1901 году, есть следующие слова: «Есть две секты: сатанисты и люциферисты, они молятся каждая соответствующему имени». Это разграничение не имеет смысла, потому что Сатана и Люцифер – это суть одно и то же.

Доктор Чарльз Райт, который иногда читал лекции по старой греческой версии Ветхого Завета в Гринфилде, Оксфорд, говорил о Люцифере: «Это слово в Библии не имеет отношения к дьяволу», но он ошибался. В английском все общепринятые понятия и речевые обороты – против него.»

В наши дни эта градация не может быть определена столь же категорично, поскольку надо отличать колдуна-шарлатана, который представляется, допустим, Великим Колдуном Всея Руси и Сибири (попадались нам и такие), который обладает по меньшей мере апломбом «великого комбанатора», от сатаниста, вербующего себе в секту безграмотных и ни во что не верящих детей для того, чтобы проводить с ними кровавые и жестокие, садистские, но в сущности бессмысленные, (поскольку безграмотные) ритуалы, почерпнутые из руководств Папюса, Пьобба и Пола Хазона – и от настоящего колдуна (или ведьмы). Под последним мы разумеем не шарлатана и не сектанта, а человека сведущего в реально действенных магических обрядах, обучившегося подсознательно вступать в контакт с ментальным миром и контактировать с негативными сущностями, обитающими там, которые в быту именуются бесами, дьяволами, чертями, Сатаной или же как-то иначе.

Последней градацией является так называемое «белое колдовство». Было бы хорошо, если бы нам удалось избавиться от той неясности и того неправильного употребления слов, с которым мы сталкиваемся в нашей повседневной речи. Недавно один автор зашел настолько далеко, что сказал: «белое колдовство предназначено для лечения болезней и других целей и изначально непорочно». Хотя совершенно ясно, что он имеет в виду, но не может быть такого понятия как «белое колдовство». Эти слова противоречат друг другу. Более мудрые поколения осуждали это занятие, под каким бы предлогом оно не практиковалось, потому что оно было «зверским и дьявольским».

Древние заклинания и формулы, знание трав и влияния планет – все это не является ни колдовством, ни магией, а врачевательством, постольку, поскольку здесь не используется обращение к демонам или злым духам. Традиционные русские заговоры – носят большей частью психологический характер, поскольку являются перефразированными молитвами и имеют больше отношения к фольклору, чем к медицине.

Священник Джордж Гиффард в свое время бескомпромиссно осуждал «белое колдовство». Его «Диалог о колдунах», опубликованный в 1593 году, который был переиздан в 1603 году (через три года после его смерти), содержит следующие слова: «Эти коварные и так располагающие к себе мужчины и женщины, которые, на вид, делают только добро, должны быть полностью уничтожены». Таков его жестокий вердикт! Но чем может быть объяснена подобная жестокость? Неужели просто ссылкой на «жестокий век, жестокие сердца?

Допустим, что вы пришли к колдунье, которая называет себя «белой колдуньей» и действительно владеет магией (а вот магии действительно не бывает черной или белой, магия одна) на ментальном уровне. Допустим у вас вполне невинная цель – сделать так, чтобы предмет вашей страсти не гулял на сторону, крепче любил бы и бросил бы своих противных друзей и подруг.

Каждый акт любовного приворота – это прежде всего заклятие. Оно совершается над духовной сущностью близкого вам человека. И над вашей духовной сущностью. Погружаясь в транс и духовно вверяя себя и свою пассию колдунье вы входите в подчинение к весьма негативным силам, которые быстро свивают себе гнездышки в вашем подсознании и подсознании вашего друга (которого точнее было бы назвать «жертвой»). И вы надеетесь после этого, что они выпустят вас из своих цепких лапок после того, как вы заплатите «белой колдунье» скромный гонорар в твердой валюте? Учтите, дьяволу золото предлагать бессмысленно – он в этом отношении совершенно бескорыстен!

Вильям Перкинс, известный богослов времен Елизаветы, в своем труде «Проклятое колдовское искусство», опубликованном в 1608 году, утверждает, что все колдуны: «признанные виновными судьёй», должны быть казнены. При этом он не делает никаких исключений. Под его осуждение подпадают все «предсказатели, чародеи, мошенники, все колдуны, которых обычно называют «ведунами». И даже все те, кто названы «хорошими колдунами, которые не причиняют зла, а только творят добро, которые ничего не портят и не уничтожают, а только сохраняют и дают» должны получить высшую меру наказания.

«Творящая добро ведьма, – пишет Перкинс, – это правая рука дьявола. Люди избегают и ненавидят колдуна, некроманта, но они при малейшей нужде мчатся к белому колдуну, и таким образом тысячи беспечных приходят к своему полному духовному крушению. Поэтому смерть, – заключает Перкинс, – это самая справедливая и заслуженная участь добрых колдунов и ведьм».

Мы, конечно, живем в иные, более гуманные времена, когда человека, ограбившего в переулке другого человека, вполне могут отправить за решетку на долгий срок. Если же колдун подвергает порче, грабит и калечит жизни и здоровье тысяч людей, он пользуется уважением в обществе и ему охотно представляют телевизионный эфир и необъятные возможности для саморекламы.

Существование зла не нужно доказывать, с ним никто не спорит. Оно само доказывает свое существование, прорываясь в яркую и ужасную реальность. Каждый, кто взглянет на сегодняшний мир, который на наших глазах рушится и разваливается, может увидеть работу зла. Любой сознает его жестокий деспотизм.

Назовите реальности жизни псевдонаучными терминами, встаньте в позу современного философа, станьте вежливыми, но холодными и равнодушными, понасмешничейте со скептиком, отвергните все с одураченным материалистом, сыграйте любую роль, которую может сыграть человек, который боится посмотреть правде в глаза – факт остается фактом: есть только две первопричины в мире: хорошее и плохое, белое и черное, Бог и дьявол.

«Дьявол, – говорит Ричард Бакстер[8], – творит зло. А если он и делает добро, то это только для того, чтобы причинить еще большее зло».

Глава 5 Происхождение колдовства

«И волхвы египетские чарами своими сделали то же».

Исход vii, 22.

С первых мгновений, когда первобытный человек стал способен думать и обобщать свой опыт, он понял, что обладает душой, отделимой от тела, и которая может существовать без тела. Им был сделан вывод непредвзято, но логически абсолютно правильно, что дух продолжает жить и после смерти тела, другими словами мертвые для него не были мертвыми только потому что не участвовали в земной жизни. Они все еще интересовались местами, которые они знали, людьми, с которыми они были знакомы, за которыми гонялись, а также которых любили. Естественно и логично был ими сделан вывод, что их личные симпатии и антипатии продолжались и после смерти. Они все еще помогали своим семьям и друзьям и продолжали действовать против своих личных врагов или врагов своего племени.