Поле костей. Искусство ратных дел
Шрифт:
— Здесь у вас будет отменный помощник — сержант Эблетт.
— Мне приятно это слышать. Мой прежний сержант отнюдь не всегда отличался надежностью.
Сержант Эблетт был на месте, ожидал нас. Пьяный отзыв Битела о нем верен — Эблетт не только из ряда вон хороший сержант, но и ведущий комик в дивизионных концертах: он поет в них забытые песенки, отпускает допотопные остроты и лихо пляшет в одних подштанниках. Номер Эблетта пользуется у зрителей наибольшим успехом. Сейчас, однако, эстрадные таланты Эблетта укрыты под сдержанной, даже суровой повадкой старого воина; чисто выбритая верхняя губа и чуть-чуть отпущенные бачки придают ему сходство — возможно, нарочитое —
— Мне надо поговорить с одним вашим солдатом. Разрешите, пока сержант вас знакомит с матчастью?
— Пожалуйста, — сказал Чизман. — Личное дело какое-нибудь?
— Он мой довоенный приятель.
Чизману можно в этом довериться. Да и уплывает прачечная все равно. Сержант Эблетт подозвал капрала. Вдвоем с капралом я пошел на розыски Стрингама, оставив Чизмана осваиваться.
— Видел его в казарме, валялся Стринги на койке, — сказал капрал, добродушный парень с толстым красным носом, не придающий, очевидно, слишком большого значения воинским формальностям.
Он вошел в казарму. Я остался ждать во дворе, где стояли автомашины прачечной, диковинные на вид. Минуты через две капрал показался в дверях. За ним шел Стрингам без фуражки, с озабоченным лицом. Увидел меня, и лицо прояснилось. Встал смирно.
— Спасибо, капрал.
— Не за что, сэр.
Красноносый капрал ушел.
— Я даже всполошился, — сказал Стрингам. — Лежу на койке, читаю, думаю о том, какая Таффи странная. Читая Браунинга, всегда вспоминаю о ней. Говорил ли я тебе, Ник, что Браунинг — ее любимый поэт? Говорил, конечно. Я становлюсь безнадежно забывчив. А Браунинг всегда мне взвинчивает нервы. Я даже вздрогнул, когда капрал Тредуэлл сказал, что меня вызывает офицер.
— Я только что привел к вам нового начальника — вместо Битела назначен.
— Бедный Бити. Какой он фортель отколол вчера. Что теперь с ним будет?
— Уидмерпул его вышвырнул вон из армии.
— Ай-ай-ай. Армии-то, может быть, и лучше без него, а я буду по нем скучать. Что за человек этот новый?
— Зовут его Чизман. Ты с ним поладишь, если останешься в прачечной.
— Куда же я от нее. Я уже слит и спаян с прачечной. Теперь нутром понимаю смысл выражения esprit de corps [21] — а прежде был, увы, лишен такого чувства.
21
Кастовый дух (франц.).
— Я хочу поговорить с тобой об этом.
— Об esprit de corps?
— Давай-ка несколько минут прогуляемся, пока Чизман занят с вашим сержантом.
— Вот и сержантом Эблеттом я восхищаюсь, — сказал Стрингам. — Стараюсь запоминать его остроты, чтобы после войны блистать ими на званых вечерах — если буду туда зван и если еще будут после войны званые вечера. У этих острот подлиннейшее звучанье конца века, они вливают мне в душу уверенность. Погоди, головной убор надену.
Он вернулся в пилотке, с потрепанным томиком в руке. Мы медленно пошли по бесконечной пустой улице, мимо невысоких домов из красного кирпича. Против обыкновения сегодня солнечно, тепло. Стрингам поднял руку с книжкой.
— На прощанье, Ник, я должен прочесть тебе цитату. Что она значит в целости, я толком не знаю, но она явно имеет касательство к армейской жизни.
— Чарлз, времени мало — мобилизуй мысли. Прачечная назначена к отправке.
— Мы
знаем.— Дошли уже слухи?
— До солдат они доходят раньше, чем до офицеров. Одно из преимуществ рядового. А куда пошлют?
— Конечно, это держится в секрете, но Уидмерпул полагает — не знаю, на веских ли основаниях, — что отправят на Дальний Восток.
— И это дошло до нас.
— Тогда вы знаете столько же, сколько и я.
— Вижу-вижу. Конечно, военную тайну могут блюсти так строго, что местом назначения окажется в конце концов Исландия. Всегда возможно и такое.
— Суть в том, что ты, вероятно — даже определенно, — мог бы остаться по возрасту и состоянию здоровья.
— Согласен, что я древней окрестных скал и умирал уже несчетными смертями, почище сказочного вампира. Но при всем том я очень не прочь повидать роскошный Восток — или, на худой конец, исландские гейзеры.
— Ты это твердо?
— Непоколебимо.
— Я счел долгом сообщить тебе просто по-дружески — в прямое нарушение всех правил.
— Об этом я не проболтаюсь. Можешь быть уверен. Надо думать, Уидмерпул знал об отправке?
— Думаю, знал.
— И устроил весь этот гуманный перевод из столовой, чтобы сплавить меня подальше?
— Пожалуй, что так.
— Большей услуги он не мог мне оказать. Моя цитата старине Уидмерпулу не в бровь, а в глаз. Как у всякой ценной мысли, у нее двадцать различных значений.
Стрингам залистал страницы книжки. Мы остановились на углу, возле почтового ящика. Найдя нужное место, он прочел вслух:
Как перед битвой выпивают чару, Так я воспоминаний захотел Испить веселых, светлых, чтоб сумел Мой дух бодрей противостать кошмару. Должна ведь мысль предшествовать удару — Так нам велит искусство ратных дел.— «И темную башню увидел Чайльд Роланд»? [22] — спросил я.
22
Зловещая строка из «Короля Лира», которая служит заглавием и темой цитируемой здесь поэмы Браунинга. «Чайльд» означает «молодой дворянин».
— В данном случае — Чайльд Стрингам.
— К Браунингу у меня какое-то зыбкое отношение.
— Его персонажи все словно в очень дорогих маскарадных костюмах. Тем не менее в строках его всегда немало стоящего. Не то чтобы я тянулся душой к моим веселым, светлым воспоминаниям. Сразу и не наскребу таковых. Но «должна ведь мысль предшествовать удару» — сказано хорошо.
— Будем надеяться, что наше высшее командование держится этого принципа.
— Странно, что Браунинг знал всю его важность для боя.
— Возможно, в Браунинге погиб выдающийся генерал.
— И высшим, и нижним чинам полезно помнить это изречение. Надо бы особый приказ дать по дивизии. Вот бы Уидмерпулу заняться.
— Уидмерпул тоже уходит из штаба.
— На повышение — в полковники?
— Командир дивизии, возможно, еще вставит ему палку в колесо. Он проведал кой о каких интригах Уидмерпула и разгневался; но так или иначе Уидмерпул уходит.
— Как драматично.
— До предела.
— А как же ты?
— Не знаю. Видимо, в ПУЦ направят. Чарлз, мне надо уже к Чизману. Но расскажу сперва, какая беда стряслась в Лондоне, когда я сейчас там был проездом.