Поле костей. Искусство ратных дел
Шрифт:
— Немцы управятся там в три недели, — сказал Педлар. — Раз вы не знаете об их нападении на Россию, то, наверно, не слыхали и о том, что генералу Лиддаменту дали корпус.
— Не слышал, сэр.
— Он утром сразу же и отбыл принимать
Полковник Педлар небывало разговорчив сейчас. Этим разговором и хождением по кабинету он, конечно, хочет отогнать от себя мысли о Бигзе.
— И майор Уидмерпул убывает из штаба.
— Да, я слышал, сэр.
— Правда, приказ еще не получен.
— Не получен, сэр.
Полковник Педлар перестал расхаживать. Сел за стол, приложил пальцы ко лбу.
— О чем-то я еще хотел вам сказать, — произнес он. — Но о чем?
Я стоял в ожидании. Полковник принялся перебирать бумаги на столе. Сейчас он особенно похож на охотничью собаку, ищущую потерянный след. Вот нашла — Педлар схватил какую-то бумажку.
— Ах да, — сказал он. — О вашем служебном устройстве.
— Да, сэр?
— Предполагалось направить вас в ПУЦ.
— Да, сэр.
— Но я сейчас получил вот это. Надо бы, конечно, пустить через помнача, но раз вы здесь, то уж прочтите.
Он протянул мне служебную телеграмму. В ней указана моя фамилия, имя, звание, личный номер; мне предписывается на этой неделе прибыть в Военное министерство, в комнату такую-то.
— Зачем
этот вызов, не знаю, — сказал Педлар.— И я не знаю, сэр.
— Во всяком случае, направлять вас в ПУЦ не придется.
— Не придется, сэр.
В это время вошли Уидмерпул и Макфи. Военврач угрюм, как всегда, или даже угрюмей. А Уидмерпул уже знает о назначении на корпус и отъезде генерала. Это видно по лицу Уидмерпула и по бесцеремонности, с какой он остановил Педлара, начавшего излагать обстоятельства самоубийства.
— Не думаю, чтобы Дженкинс был нам необходим, — сказал он.
— Да, пожалуй, — сказал Педлар. — Можете идти, Дженкинс. Не забудьте о полученном предписании.
Я вернулся к себе в корпус «Эф». Там Соупер обсуждал с Кифом случившееся, от волнения дергая густыми бровями. Сейчас он, со своими обезьяньими надбровьями, особенно напоминал комика-профессионала.
— Веселенькое дело, — говорил он. — Никогда не думал, что Бигги этим кончит. И причем в крикетной раздевалке. А он так любил крикет. По-моему, на него подействовала нервотрепка из-за ключа — еще сильнее, чем развод с женой. Как-то непривычно теперь будет без его ежедневных нареканий на еду.
На той же неделе был сбит самолет, в котором художник Барнби, мой приятель, летел разведать маскировочные методы противника.