Полет дракона

– Тебе известно, что он защищал мать предателя, и пытался опорочить генерала Ли Гуан-ли? – Грозно спросил У-ди.
– Что тебе до этого человека?

– Я уверен в том, что господин Сыма Цянь беспредельно предан Государю, и был просто неправильно понят. Я так же знаю, что он уже принес и может еще принести огромную пользу Хань.

У-ди не ответил. Человек, импульсивность поведения которого многократно усиливалась абсолютной властью над людьми и страной, он очень неохотно менял принятые ранее решения.

Впрочем, было и еще одно важное обстоятельство: отсутствие Сыма Цяня при дворе уже в значительной мере сказалось на качестве работы его окружения. Да, и сам У-ди чувствовал отсутствие опального ученого. Прогнозы нового астролога Сыну Неба не нравились. В них сквозили страх и желание угодить своему повелителю. Написание летописей было остановлено, так как замены историку на этом поприще не было. Подобная ситуация уже повторялась за время его правления. В свое время арест министра Ни-цзы привел к тому, что часть деятельности придворного чиновничьего аппарата была просто парализована. Положение исправил отец Ли, настояв на освобождении опального министра. Сегодня его сын продолжил традиции отца.

У-ди посмотрел на склонившегося у его ног офицера.

Трудно судить о том, какие возможности разрешения ситуации перебирал в эти мгновения Император Хань. У нас также нет сомнений в том, что жизнь главного героя этой книги висела на волоске. Ныне мы знаем только, что великий ученый Сыма Цянь был освобожден, и вернулся во дворец, заняв должность главного секретаря государственной канцелярии.

– Хорошо! – Произнес У-ди после длительного молчания, показавшегося Ли бесконечным. – Я не могу отказать в первой же твоей просьбе. Особенно после того, что ты сделал для меня и Хань. Его выпустят из тюрьмы. Но, все его записки и летописи я отныне буду просматривать сам.

– Благодарю тебя, Величайший! – С чувством произнес Ли. – Я никогда не сомневался в твоей мудрости и справедливости.

– Эй, ты! – Сказал У-ди явившемуся на его зов евнуху.
– Передай, кому следует, чтобы летописца немедленно освободили. Пусть тотчас прибудет во дворец. Скажите ему, что дел невпроворот, и времени для отдыха нет.

Душа молодого офицера ликовала. Его Учитель будет освобожден.

– А ты, - повернулся к нему Император, - можешь идти. Отдыхайте вместе с господином Фэем! Устраивайте свои дела месяц, или полтора. Я позову, когда вы понадобитесь. Тогда же поговорим и о вашей дальнейшей службе.

СЫМА ЦЯНЬ

Известие о том, что Император освободил историка и велел ему незамедлительно явиться во дворец, повергло Главного Советника в смешанное состояние чувств. С одной стороны, он был безмерно рад тому, что справедливость восторжествовала, с другой, понимал, что этот приказ Сына Неба поставил под угрозу его собственные жизнь и свободу.

Дело в том, что Сыма Цяня уже не было в городской тюрьме.

Главный Советник досконально разбирался в устройстве громоздкой бюрократической и судебной машины Хань. Именно ее хитросплетения он решил использовать для того, чтобы предоставить историку относительную свободу. Мысль о том, что один из величайших умов Поднебесной вынужден томиться в грязной клети, не давала ему покоя.

Ежедневно в ворота имперского правосудия вливался значительный поток людей, арестованных за всевозможные преступления. Воры и взяточники всех мастей, грабители и беглые солдаты, должники и смутьяны - все они, пройдя через судилище, распадались на отдельные ручейки, направляемые ханьской Фемидой на каторгу, строительство Великой Стены, высылку в отдаленные места, или на плаху.

Как раз потоком людей, отправляемых на поселения, и решил воспользоваться Главный Советник. Употребив все свое влияние и помощь верных ему людей, он добился того, что историка многократно переводили из одной группы осужденных в другую, меняя при этом условия содержания и место заключения.

Выждав какое-то время, Советник решил, что внимание Императора уже отвлеклось от фигуры опального ученого, а местонахождение осужденного достаточно запутано.

За четыре дня до разговора Ли с Императором, историка вместе с группой других заключенных вывезли за пределы Чаньани. Далее группу разделили на части, и дважды сменили охрану.

Сыма Цяня с двумя другими, достаточно безобидными заключенными, направили на тяжелые работы по строительству небольшого канала. Неподалеку от места работ расположился монастырь, настоятелем которого был преданный Советнику человек. В нем и предполагалось поселить опального историка. Здесь его ожидала спокойная жизнь, библиотека и возможность заниматься любимым делом.

При всей рискованности предприятия, Советник полагал, что, в случае необходимости, всегда сумеет быстро доставить историка в столицу, а его отправку на строительство канала объяснить сбоями в неповоротливой системе ханьского правосудия.

В этом своеобразном «похищении» ученого участвовали самые преданные Советнику люди, в том числе и Ильхан. Молодой чиновник уже не раз доказывал свою преданность делами и, по мнению Советника, был человеком надежным и во многом незаменимым.

Итак, приказ об освобождении историка застал Главного Советника врасплох. Сыма Цяня следовало немедленно вернуть в столицу, и доставить во дворец.

В монастырь со срочной депешей вихрем полетел Ян-ши.

Не дождавшись историка, Император недовольно приказал доставить его на следующий день и отправился почивать.

Юань с Ильханом добрались до условленного места и расположились в тени большого дерева, у подножия пологого холма.

За разговорами время шло быстро. Ближе к вечеру, в сопровождении двух всадников появился тот, кого они ждали. Сыма Цянь был сильно измучен. Лицо историка хранило отпечаток незаслуженно перенесенных страданий.

Юань с Ильханом склонились перед ним в глубоком уважительном поклоне.

– Мы свою часть работы выполнили! – Сказал Ильхану один из сопровождающих. – Вам предстоит доставить нашего спутника в монастырь, что у селения Цзюйе. Должен сказать, что за нами следили. Во всяком случае, нам так показалось. Прежде, чем прийти сюда, мы некоторое время кружили, и кажется, сумели сбить преследователей с пути. Нам также велено отдать вам лошадей. Торопитесь!

– Осталось совсем немного. – Мягко сказал Ильхан историку. – Вы выдержите, господин?

Сыма Цянь молча кивнул головой.

Путь пролегал в неглубокой, зеленой лощине, скрытой от посторонних глаз. День был хорош своим теплом, и первозданной чистотой воздуха. Птицам не было дела до людских забот, и они самозабвенно славили весну и свою, вольную и суетную жизнь.

Друзья все чаще обращали беспокойные взоры к ученому, чей измученный вид их очень беспокоил.

– Может быть, мы все же передохнем? – Нерешительно спросил Ильхан.