Политическая история Римской империи

Назначение Кассия «вице-королем» Востока явилось первым шагом к децентрализации управления государством. А его мятеж показал, сколь опасно сосредотачивать такую власть в руках генерала, не являвшегося родственником императора и могшего использовать свои обширные полномочия для попытки захвата всей власти. Не чужд был Кассий социальной и политической демагогии. Он всячески осуждал лихоимство высокопоставленных чиновников, в том числе префекта претория и провинциальных наместников, и противопоставлял им ценности последних республиканцев, а также заявлял о стремлении восстановить настоящий принципат^[120]. Такая демагогия привлекла к нему довольно широкие круги населения восточных провинций. Особенно активную поддержку мятежнику оказала Антиохия — один из крупнейших экономических, политических и культурных центров Востока. А это означало, что некоторые города, в том числе такие важные, как Антиохия, выступают против императорской власти, по крайней мере, в том виде, в каком она сложилась во второй половине II в. Не исключено, что мятежник имел сторонников и в Риме. Ходили слухи, что сама императрица Фаустина, опасавшаяся за себя в случае прихода к власти ее необузданного сына (может быть, вспомнив о судьбе Агриппины), втайне писала Кассию, вдохновляя его если не на переворот, то на подготовку к нему. Все это делало выступление Авидия Кассия очень опасным и потребовало от императора принятия соответствующих мер.

После подавления мятежа Марк целый год оставался на Востоке, посещая различные города и занимаясь урегулированием положения в провинциях. То, что Кассия активно поддержала Антиохия, не могло его не волновать. И император стал действовать. С одной стороны, он всячески демонстрировал свою умеренность: никто из родственников Кассия не был наказан; его личное имущество, конфискованное по распоряжению сената, перешло не в императорскую, а в государственную казну; письма Кассия были сожжены нечитанными, — чтобы не войти в заколдованный круг репрессий и заговоров. Это, конечно, успокоило сенаторов, особенно восточных, которые находились или могли быть в каких-либо сношениях с мятежным генералом. С другой стороны, Марк запретил в городах, особенно в Антиохии, народные сходки, собрания, даже представления, дабы не допустить никакого скопления народа^[121].

Утвердив свою власть на Востоке, Марк в 176 г. вернулся в Рим после семилетнего отсутствия. На обратном пути в Малой Азии умерла его жена Фаустина, дочь Антонина Пия. Это было очень тяжелым ударом для него. В свое время Антонин помолвил Марка с Фаустиной, когда той было всего девять лет, и с этого времени он не переставал ее любить (чего, может быть, нельзя было сказать о самой Фаустине). У них было не менее 12 детей, но некоторые из них умерли, в том числе все сыновья, кроме Коммода и пяти дочерей. Коммод уже носил титул цезаря. Еще ребенком он сопровождал отца в войне против германцев и уже в 11 лет имел титул Германского. Отпраздновав 23 ноября 176 г. триумф над германцами, Марк через четыре дня официально объявил Коммода своим соправителем, дав ему титул августа и трибунские полномочия. С этого времени императорские документы исходили от обоих императоров — отца и сына. Единственным из императорских полномочий, чего еще не было у Коммода, являлся пост верховного понтифика. Несмотря на свой возраст (ему было всего 15 лет), он стал официально ординарным консулом следующего, 177 г., а его коллегой был сделан зять Марка Плавций Квинтилл.

Коммод был прямой противоположностью отцу. Чрезвычайно эмоциональный, даже необузданный, самовлюбленный, развратный и чудовищно жестокий, трусливый и не очень умный, он увлекался спортом и гладиаторскими играми и из всех богов более всего почитал Геркулеса. Марк Аврелий понимал, что он готовит тяжелое испытание для Империи, но другого выхода у него не было. Может быть, делая Кассия фактически своим соправителем на Востоке, император рассчитывал на него как на преемника, но поднятый мятеж перечеркнул все его планы. Его ближайший помощник и зять Помпеян совершенно не стремился к власти (позже она будет ему даже предложена, но он откажется). Смерть Фаустины лишила Марка надежды на более достойного сына, а снова жениться он не хотел, чтобы не давать детям мачехи. К тому же Марк Аврелий, как уже говорилось, был философом-стоиком и поэтому считал, что раз судьба оставила ему единственного сына, то надо ей покориться, так что Коммод и должен быть наследником.

После своего возвращения с Востока Марк отпраздновал триумф над германцами и сарматами, сопровождавшийся раздачами народу денег и продовольствия. Однако пышное торжество не могло скрыть ухудшения положения. Варвары все чаще беспокоили самые разные регионы Империи. Хатты перешли Рейн и опустошали близлежащие районы Галлии. В 177 г. мавры переправились через пролив и снова вторглись в южноиспанскую Бетику. Без перерыва продолжались военные действия в Британии. Императору приходилось принимать решительные меры. Были созданы два новых легиона, увеличено количество вспомогательных частей, что в перспективе вело к усилению милитаризации страны. На какое-то время из ведения сената была изъята Бетика и присоединена к императорской провинции Тарраконская Испания, и туда были посланы войска, выбившие мавров. Однако более или менее стабилизировать ситуацию в этом регионе удалось только после дипломатических переговоров и соглашений с местным вождем. С целью лучшей координации сил Марк стал практиковать объединение под властью одного наместника и соответственно командующего воинскими частями нескольких провинций. Иногда это делалось и раньше, но при Марке эта практика приобрела довольно значительные размеры. Как когда-то Август, он приблизил к себе видных полководцев, как уже упомянутые Помпеян и Пертинакс, из которых один был сыном всадника, а другой — вольноотпущенника, а также ?. Макриний Виндекс, павший в войне с маркоманами в 172 г. и почтенный тремя статуями, ?. Валерий Максимиан, вышедший из всадников, сделанный претором и в качестве претория вошедший в сенат, успешно воевавший с варварами на нижнем Дунае, африканец Л. Септимий Север, выбивший мавров из Бетики, и др. Значительную роль при Марке играл нумидиец ?. Корнелий Фронтон, известный оратор, учивший риторике будущих императоров Марка и Вера, а затем, оставаясь близким другом принцепса, оказывавший определенное влияние на его политику.

В 177 г. возобновилась война с маркоманами и их союзниками. Римские полководцы одержали победу, но положение оставалось угрожающим. И в следующем году Марку пришлось, пробыв в Риме всего полтора года, вместе с Коммодом снова отправиться на театр военных действий. Там в военном лагере в г. Виндобоне 17 марта 180 г. Марк Аврелий умер. Помпеян и другие друзья покойного принцепса вывели к солдатам 18-летнего Коммода, и те приветствовали его как императора.

Вскоре вопреки советам друзей отца (наиболее активным среди них был Помпеян), настаивавших на продолжении похода вплоть до северного океана, Коммод заключил мир, по условиям которого побежденные враги должны были выдать дезертиров и пленных, частично разоружиться, поставить в римскую армию контингенты маркоманов и языгов и не воевать с другими племенами, но при этом они восстанавливали свой контроль над отчужденной ранее полосой вдоль Дуная. Это решение поддержали люди из непосредственного окружения императора, но не все. Разногласия по поводу заключения мира или продолжения войны показывали, что на вершине римской власти не было единого мнения по поводу дальнейшего курса. Коммод склонился на сторону тех, кто считал, что удержание завоеваний на левом берегу Дуная будет стоить слишком много сил и средств, каких у Империи было уже не так много. Это означало, что он вернулся к оборонительной политике Адриана. Решившись на заключение мира, молодой император дал ясно понять, что следовать политике своего отца он не намерен, как и поддаваться влиянию его друзей и ближайших соратников. К тому же он тяготился условиями военной жизни и стремился как можно быстрее вернуться к столичным удовольствиям. Тем не менее ему все же пришлось несколько месяцев оставаться на Дунае. За это время он договорился с отдельными племенами, после чего последовало и заключение общего мира. На левом берегу реки была создана буферная зона, которая, по идее, должна была предотвратить новые вторжения германцев. Те были вынуждены даже принять условие устраивать свои собрания только в определенном месте и под контролем римского центуриона, так что говорить о полностью капитулянтской линии Коммода не приходится.

Осенью 180 г. Коммод, в скором времени принявший победные титулы Германского и Сарматского Величайших, вернулся в Рим и 22 октября отпраздновал пышный триумф.

Коммод. Усиление кризисных явлений. Из 19 лет правления Марка Аврелия не менее 17 ушло на войны. И особенно опасными врагами оказались не традиционные враги парфяне, а германцы. Они не раз прорывали имперские границы и даже опустошали часть Италии. Победы над ними требовали все большего напряжения сил. И в этом плане отказ от завоеваний Марка, заключение мира, в какой-то степени обезопасившего, хотя бы и на время, дунайскую границу, и укрепление косвенного влияния Рима на приграничные германские племена явились довольно дальновидными шагами. Все это ясно говорило о наступавшем кризисе, но было не единственным его признаком. Пустела казна, что было результатом не безумного мотовства императора, как это было в I в., а усиливавшихся экономических затруднений. Исчерпание испанских серебряных рудников и разорение золотых рудников Дакии, вызванные варварскими вторжениями, уменьшили приток драгоценных металлов, что не могло не сказаться на римской монете. Она стала портиться: в золотой становилось все больше серебра, в серебряной — меди, что вело к инфляции и безудержному росту цен. Города уже не могли самостоятельно справляться с росшими трудностями, и император стал все чаще назначать туда специальных кураторов из числа сенаторов. Они помогали городам, но при этом вмешивались в их дела. Поддержка Авидия Кассия, оказываемая им некоторым городам, свидетельствовала о недовольстве, по крайней мере восточных городов, императорской властью. Следовательно, кризис начал угрожать городам, т. е. основным ячейкам античного общества. При Коммоде эти кризисные явления усилились и стали дополняться кризисом «верхов».

Во внешней политике Коммод вернулся к линии Адриана и Антонина Пия. Как и во времена этих императоров, главной его целью стала защита уже существовавших границ, а не завоевание новых земель. Были заново перестроены и укреплены валы, защищавшие имперские границы в Верхней Германии, Реции, Африке. Армия, стоявшая в Реции, была увеличена на 6 тыс. легионеров и значительное количество воинов вспомогательных частей, там были построены новые крепости. Эти меры укрепили римские границы, но это, конечно, не означает, что военные действия не велись. Сарматы пытались вторгнуться в Паннонию. Провинция была заново укреплена, но полностью сдержать напор варваров эти укрепления не смогли. Римляне, однако, сумели отбить варварское вторжение и восстановить границу.

Более серьезное положение сложилось в Британии. Северные племена прорвались через вал Антонина. Наместник Британии Ульпий Марцелл разбил врагов, что дало Коммоду повод принять титул Британского. Однако жесткий характер Марцелла вызвал недовольство среди воинов, и они подняли мятеж, попытались даже провозгласить нового императора, предложив стать им легату одного из легионов Приску. Тот отказался, а Марцелл в скором времени был заменен П. Гельвием Пертинаксом, опытным генералом и администратором, в свое время умело управлявшим несколькими провинциями и успешно воевавшим с хаттами, маркоманами и др. Несколько позже солдаты выступили и против Пертинакса, которому с трудом удалось спастись. Этими неурядицами в римском лагере воспользовались каледонцы, снова вторгшиеся в римскую Британию. В результате римские гарнизоны покинули вал Антонина и были отведены на вал Адриана. Это означало, что какую-то часть провинции римляне потеряли.

События в Британии положили начало изменению положения в армии. Пожалуй, впервые после гражданских войн конца республики и, может быть, начала правления Тиберия солдаты выступили против собственных командующих и даже самого императора. Если мятеж Авидия Кассия был провозвестником более поздних генеральских узурпаций, то выступления солдат в Британии предвещали бунты рядовых воинов, пытавшихся решать судьбу государства по своему усмотрению.

Внутренняя политика Коммода стала возвращением уже не к линии Адриана, а Юлиев-Клавдиев и Домициана. В том противоречивом политическом строе, каким был принципат, усиление императорского элемента за счет полисно-республиканского (в римских условиях сенатского) проходило постоянно, но темп его был различен. На это влияли разные факторы, но в условиях росшего самовластия императора большое значение приобретали его личные качества. Коммод гордился тем, что он был рожден в порфире. Все его предшественники либо рождались тогда, когда их отцы были еще частными людьми, либо они были усыновлены правящими императорами. Коммод же родился 31 августа 161 г., когда его отец уже почти 6 месяцев был императором. В его глазах это обстоятельство поднимало его и над сенатом, и вообще над всеми людьми. Это, конечно, привело к определенным конфликтам, которые усугублялись чертами характера молодого императора, воспитанного в условиях двора и безудержной лести. Марк Аврелий пытался дать сыну хорошее образование, но оно длилось недолго. Хотя среди учителей будущего государя были риторы и философы, он гораздо больше увлекался спортом и играми. Отец рано стал брать его с собой в походы. Находился Коммод при отце и в момент его смерти на Дунае. Поэтому, хотя уже при жизни Марка Коммод имел все императорские полномочия, кроме верховного понтификата (верховным понтификом он стал после смерти Марка), реального опыта управления и командования у него не было. Это позволяло окружению нового императора в большой степени влиять на него. В результате очень скоро двор Коммода стал ареной придворных интриг.

Коммод вступил на трон в 180 г. после 84-летнего правления императоров, каждый из которых (кроме, естественно, первого — Нервы) был усыновлен своим предшественником, Это было вызвано отсутствием у принцепсов родных сыновей, но уже воспринималось как установленное правило. Император назначал своим преемником человека, наиболее подходившего для управления таким огромным государством, как Римская империя. Таким образом осуществлялся принцип, некогда провозглашенный Гальбой: трон должен занимать более всего достойный этого. Поскольку в Римской империи не было твердого правила наследования трона, то при этом сосуществовали две тенденции — династическая и основанная на достойности претендента. Антонины — от Нервы до Антонина Пия — сумели сочетать обе. Они избирали достойного, но путем усыновления включали его в свою семью. Такой принцип наследования власти считался самым оптимальным и в значительной степени являлся основой политической стабильности этой эпохи. Наличие у Марка Аврелия родного сына и явное стремление императора именно ему передать власть вызывало недовольство. Недаром только слух о смерти Марка и, следовательно, восхождении на трон Коммода сразу же вызвал выступление Авидия Кассия. Династичность активно поддерживалась римской толпой. Для всадников и чиновников разного ранга важна была сама фигура императора, которому они служили независимо от способа достижения им власти. Но у сенаторов переход власти, совершенный в узком кругу правящего дома, вызывал неприятные ассоциации с Юлиями-Клавдиями и последним Флавием. И уже одно это наряду с самыми дурными качествами нового принцепса вызывало напряжение между двумя силами — императором и сенатом.