Политика
Шрифт:
На работе все общались, в основном, внутри узких группок, интересы которых не пересекались, и контакта с ней возникнуть у него не могло. А подойти и познакомиться было бы все равно, что подойти и познакомится на улице.
Существовали, конечно, варианты. Например, можно было случайно оказаться в одном вагоне метро по дороге на работу и пройти вместе пять минут до офиса и о чем-то поговорить, «лучше узнать друг друга», и это было бы вовсе не «знакомство», а так, общение двух, можно сказать, коллег.
Но такой возможности не предоставлялось, приходили и уходили они в разное время. А просто подойти и заговорить
Наблюдая за ней, Алексей понимал, что она не такая уж красивая, хотя, пожалуй, и привлекательная. Многие девушки, на которых он обращал внимание в метро, были красивее и ярче, но не запоминались, не привлекали и не притягивали его. Алексей понимал, что все происходящее – случайность, что на ее месте могла оказаться другая девушка, и она так же заинтересовала бы его, причем без каких-либо оснований, просто из-за того, что попадала бы в поле зрения слишком часто. Девушки из метро мелькали и исчезали, и каждая была нереализованным шансом, уникальным, но ничем не примечательным, и он упускал их без сожаления.
А потом она исчезла. И он, получая зарплату, спросил у Веры Ивановны:
– Что, поредели ваши ряды?
– Да, ушла Оля, предложили в полтора раза большую зарплату, и к дому ближе. Молодые – у них как-то проще получается. Пришла, два месяца поработала – и на новое место. Это нам, старикам, трудно так вот все бросить и уйти…
Через неделю Алексей про нее забыл. «Странно, неужели она мне нравилась?» – думал он. – «А вот нет ее – и все: «out of sight, out of mind», как пели Shocking Blue. А странно вышло – я так ничего про нее не узнал. Если бы познакомился, могло оказаться, что она – хорошая девчонка, вдруг и получилось бы чего. Или наоборот. А теперь вот никогда уже не узнаю. Прикольно.»
Прошло полгода, и я увидел ее в метро. Два месяца перед этим я встречался с Илоной, а потом мы разругались, обозвали друг друга всякими последними словами и чуть не подрались. Мне потом стыдно было – цивилизованные люди так не поступают, только алкаши какие-нибудь или бомжи.
– Привет. Ты меня не помнишь? Ты ведь работала прошлой осенью в «СТМ»?
– Да, работала. И тебя припоминаю. Ты все там же?
– Там, где мне еще быть? А ты?
– Пока нигде. Временно не работаю. Отдыхаю от трудовой жизни.
На ней было светлое коротенькое платье и босоножки-шлепанцы. На плече – миниатюрная сумка.
– Как насчет того, чтобы пойти поесть мороженого?
– Можно, вообще. А где?
– Сейчас будет Павелецкая, там есть Баскин и Робинс.
– Окей, пошли. Люблю Баскин энд Робинс.
В кафе было почти пусто, сидела только семья: мама, папа и двое детей, все жевали мороженое. Мы ели молча.
– Поехали ко мне, – вдруг сказала она.
– Поехали.
Внезапность приглашения меня не смутила. К ней, так к ней. Это еще ничего не значит, хотя всякое может быть.
По дороге Оля рассказывала о себе. Любит фильмы «Pulp Fiction» и «Кислотный дом», музыку Guano Apes и Verve и последний альбом Red Hot Chili Peppers.
В прошлом году читала «Поколение П» Пелевина и «Голубое сало» Сорокина, а в этом году не прочла еще не одной книжки. Живет в Алтуфьево и ни разу не выезжала из Москвы за все 23 года жизни.Возле ее дома зашли в палатку и купили бутылку «Арбатского» и торт.
Она открыла ключом дверь. Квартира выглядела обычно: две комнаты, общая и ее.
– А где родители?
– На даче.
Выпили вино, съели полторта. Пришла подруга-соседка, Верка, принесла бутылку шампанского – ее тут же выпили и начали мазать друг друга остатками торта. Я подумал, что скоро начнется оргия, только вот придется еще сходить в магазин за алкоголем.
Потом мы сидели с Олей на диване, почти обнявшись, а Верка вышла из комнаты, вернулась, что-то ударило меня по голове, и я вырубился.
Я очнулся привязанным к стулу. Дико болела голова. На диване сидели и смотрели на меня Оля и Верка.
– Вы что, ебанулись? Что вам от меня надо?
– А тебе что от меня было надо? На фига поехал домой к не знакомой практически девушке? Потрахаться на халяву захотелось? Готовься, сейчас все наоборот будет. Теперь мы тебя трахнем.
Верка захохотала.
– Нет, вы что – серьезно? – Мои слова прозвучали по-дурацки и испуганно, как будто я говорил со здоровыми парнями в темном переулке.
– Серьезнее некуда, – сказала Оля. – Ты ведь любишь Тарантино?
– Люблю.
– А как ты думаешь, что я Верке сказала по телефону, когда приглашала ее?
– Я не слышал, как ты ее приглашала. Я думал, она сама пришла.
– Правильно, не слышал, ты был в туалете, дрочил, наверное, готовился к оргии. А я сказала ей, что поймала муху. А теперь мы с тобой поиграем в «Бешенных псов». Как насчет отрезать ухо? И она взяла со стола нож, вымазанный кремом с торта.
– Нет, девчонки, вы что?
– А что?
– Нет, ну я же вас знаю, ну, тебя, по крайней мере. Работали когда-то вместе.
– Ну и что, что работали? Мы даже не разговаривали ни разу.
– Но ты мне все равно нравилась.
– Неужели?
– Ладно, пора затыкать ему рот – надоел уже, – сказала Верка.
– Ну, вот ты и заткни.
– И заткну.
Она, не задирая платья, сняла трусы, скомкала и засунула мне в рот, вытащила из кармана носовой платок и затянула вокруг головы, чтобы я не выплюнул кляп. Потом Верка посмотрела на меня, улыбнулась и ударила кулаком в нос. Потекла кровь. Она повернулась к Оле.
– Ну, что? Теперь самое время для «Криминального чтива». Чем мы его трахнем? Бутылкой из-под шампанского или бутылкой из-под вина?
– Ты шутишь?
– Да нет, серьезно. Ты ж сама предложила.
– Да, но как-то…
Я подумал, что это какой-то сумасшедший сон. Болела голова, кровь из носа текла по подбородку, от трусов во рту хотелось блевать.
– Ну что, будем отрезать чуваку ухо? – спросила Верка.
– Нет, ты, что? Он же нас сдаст потом.
– Не сдаст. Мы ему сначала ухо, а потом и самого – на кусочки. И выкинем на помойку.
– Ты что, с ума сошла? У меня в квартире?
– Не ссы, шучу. Мы его только немного поучим. Покажем кое-что. А то думает, что познакомился с девушкой – и сразу в постель. Нет, парень. Ничего подобного.