Полковнику никто не верит

Василевский, нежно придерживая руками смертельно опасную чашку, ободряюще кивнул доценту. Тот кашлянул и спросил срывающимся от волнения голосом:

– Простите, но нам хотелось бы уточнить, кто вы и по чьему поручению действуете. Нам представляется, что вы не тот, за кого себя выдаете.

– Ты идиот, что ли? – грубо сказал из-за двери Всеволод Игнатьевич. – Совсем охренели! За кого я могу себя выдавать? За королеву Елизавету, что ли? Сказано, открывай!

Он еще раз сильно дернул за ручку. Дверь затряслась, но устояла. Виталий Васильевич оглянулся на Василевского. Тот кивнул. Химик протянул руку, намереваясь повернуть ключ. И в этот момент с противоположной стороны в замок выстрелили из пистолета. Виталий Васильевич вскрикнул, отпрянул от двери, точно ужаленный пчелой, и схватился обеими руками за живот. На лице у него появилось выражение испуга и растерянности. Он навалился спиной на шкаф и замер в этом положении на некоторое время, не отнимая рук от живота. Кажется, ему делалось все хуже и хуже.

Но Василевскому было не до него. Незваный гость с остервенением стрелял в дверной замок, решив во что бы то ни стало ворваться в помещение именно сейчас и любым способом. Дверь трещала и отвечала гулкими ударами. Самих выстрелов практически не было слышно, так как Всеволод Игнатьевич стрелял из пистолета с глушителем.

Несколькими выстрелами ему удалось выворотить замок, и дверь открылась. Разъяренный Всеволод Игнатьевич толкнул ее и ворвался в помещение. Василевский хладнокровно и расчетливо выплеснул содержимое чашки ему в лицо и отпрыгнул в сторону, чтобы брызги не попали на одежду.

Всеволод Игнатьевич издал горлом странный рычащий звук, отшатнулся назад, запрокинув голову, сделал, пятясь, два шага, закрутился на месте и рухнул на пол, ударившись затылком о ножку лабораторного стола. Над его багровым, в белых пятнах, лицом вился ядовитый парок. Всеволод Игнатьевич потерял сознание.

Василевский подхватил с пола его пистолет и с оружием в руках подскочил к раненому доценту.

– Вы как? Здорово задело?

Но Виталию Васильевичу было совсем худо. Глаза его затуманились, лицо посерело, губы дрожали. Он медленно сползал на пол. Сквозь прижатые к животу пальцы тонкой струйкой сочилась кровь.

– А-а, мать твою!.. – выругался Василевский и кинулся ко второму химику.

Павел Евгеньевич в нелепой и неудобной позе, весь скособочившись, сидел на стуле в дальнем углу комнаты. Голова его была опущена на грудь, он тяжело и прерывисто дышал, на лбу повисли капли пота.

– И этот тоже! – с отвращением сказал Василевский. – Ну, подставили вы меня, ребята!

Он обернулся на дверь, прислушался. Шагов в коридоре не было слышно. Василевский подумал о Семене, дожидающемся его во дворе, и о человеке, который с ним объяснялся. И еще о тех, кто мог находиться в «Газели».

«Вот месиловка получилась! – с досадой подумал Василевский. – С такими делами второй срок нарисуют, не постесняются. Надо полковнику звонить. Пусть берет руль в свои руки. Мне эти приключения уже надоели».

Держа в одной руке пистолет, а в другой мобильник, Василевский набрал номер служебного телефона Гурова. Наверху пока ничего не было слышно, но Василевский был готов стрелять при первой же опасности.

На звонок долго не отвечали, а потом незнакомый злой голос поинтересовался, кто звонит. Василевский не стал поощрять чужое любопытство и сразу попросил к телефону Гурова.

– Полковника Гурова сейчас нет на месте, – ответил суровый голос. – Когда будет, неизвестно. Что-нибудь передать?

– Тогда полковника Крячко, – упрямо сказал Василевский.

– Полковника Крячко пока тоже не будет, – отчеканил непреклонный голос. – Передать что-нибудь ему?

– Передай мой горячий привет! – в сердцах сказал Василевский, которого совершенно не устраивало вести переговоры с незнакомым ему ментом. Такие переговоры могли кончиться совсем не так, как хотелось.

– Откуда вы звоните? – забеспокоился мент. – Не кладите трубку!

Василевский знал такие штучки – специально затягивают разговор, чтобы определить, откуда звонят. Хорошо еще, что на служебном телефоне нет определителя номера. Сейчас только группы захвата не хватало. Спецназ объяснений слушать не будет – отваляют за милую душу, выдоят деньги, да еще и сунут в ту же кутузку, где Туманов, – вот это будет картина Репина «Приплыли»! Нет, лучше он чуть-чуть подождет. Вот только сколько ему придется ждать и в какую дыру придется забиться, на этот вопрос ответить не мог никто. А ведь еще предстояло выбраться отсюда.

В коридоре затопали. Каблуки бухали так, что впору спецназу. Василевский спрятался за шкаф, поднял на уровень плеча пистолет и приготовился. На секунду человек у входа остановился и присвистнул, увидев ошпаренного кислотой Всеволода Игнатьевича.

– Елки-моталки! – сказал он. – Что за дерьмо тут творится? Пассажир! Ты здесь, что ли?

Василевский узнал голос своего таксиста и вышел из-за шкафа. Увидев друг друга, они оба почему-то слегка смутились. Если у Василевского в руках был пистолет, то таксист Семен оказался тоже вооружен, но обрезом какого-то ужасного крупнокалиберного ружья, выглядевшим очень внушительно.

– А я думал, ты уже в ящик сыграл, кореш, – с обезоруживающей прямотой сообщил Семен. – Или вообще когти оборвал. Не забыл еще – ты мне за доставку должен. Да еще за сложность работы. Ты не предупреждал, что тут мочить будут.

– Где тот, с которым ты разговаривал? – сипло спросил Василевский, нервно поглядывая на дверь.

– А я с ним не разговаривал, – ответил Семен. – Он мне сказал валить, а я дурак, что ли, валить, когда ты мне еще не заплатил. Я его послал. Он мне ствол под нос. Я сделал вид, а сам обрез достал и ему в зубы. Стрелять не стал – шуму много. Короче, я их там обоих в «Газель» положил – и этого, и водилу. А еще я у них аккумулятор разбил. Но они вот-вот очухаются, поэтому нам сматываться надо.

– Уходим, – согласился Василевский, оглядываясь на химиков, которые уже едва дышали. – А по пути я «Скорую» вызову. Нельзя, чтобы они тут все умерли.

Глава 8

В кабинет Гуров вернулся мрачнее тучи. Полковник Крячко, привыкший к тому, что его старый друг при любых обстоятельствах сохраняет оптимизм или, по крайней мере, его видимость, был немало огорчен этим фактом.

– Расстроился? – сочувственно спросил он. – Его превосходительство был очень страшен в гневе? Даже боюсь себе представить...

Гуров подошел к окну и некоторое время молча смотрел на улицу, словно ожидал увидеть там что-то весьма важное. Но так ничего и не усмотрев, только негромко вздохнул.

– Нет, Петр держался вполне лояльно, – сказал он, оборачиваясь. – Учитывая мою вчерашнюю выходку, это изумления достойно.

– С кем не бывает! – вздохнул Крячко. – Хотелось сорвать банк. Мы с тобой игроки азартные. Петр, между прочим, тоже такой. Должность ему не позволяет проявлять свою натуру, но, думаю, он тебя понял. Главное, чтобы про нашу осечку не узнали наши враги. Учитывая их расторопность и нахальство, можно ожидать в этом случае любой пакости. Может быть, тебе действительно не стоит пока светиться? Посиди тихо дома, найди хорошего адвоката... Все-таки обвинение в убийстве – вещь серьезная.