Полночные воспоминания

— Получишь ты свои деньги, — уверил его Риццоли. — Через несколько дней.

Сэл Приззи вскочил на ноги:

— Да пошел ты! Я милостыню не подаю. Пусть гонит деньги завтра.

— Не волнуйся. Отдаст.

Виктор Коронцис ощущал себя пойманным в ловушку, выхода из которой не было. Он сидел не в состоянии двигаться, почти не заметив, как все разошлись, оставив его наедине с Тони.

Коронцис был как в тумане.

— Мне… мне никогда не собрать таких денег, — простонал он.
– Никогда!

Риццоли положил руку ему на плечо.

— Не знаю, что и сказать Виктор. Не понимаю, как такое могло случиться. Похоже, я сегодня проиграл не меньше тебя.

Коронцис вытер глаза:

— Но… но вы можете себе это позволить, Тони. Я же не могу. Придется объяснить им, что мне нечем заплатить.

— Я бы на твоем месте, Виктор, сначала бы хорошенько подумал, сказал Тони. — Сэл Приззи руководит профсоюзом моряков на Восточном побережье. Я слышал, они крутые парни.

— Ничего другого мне не остается. Если уж нет денег, так их и нет. Что он может сделать?

— Дай-ка я тебе кое-что объясню, — сказал Риццоли проникновенно. Он может поручить своим парням прострелить твои коленные чашечки. Тогда уж ты никогда не сможешь ходить. Он может заставить их плеснуть тебе кислотой в глаза. И ты никогда не сможешь видеть. А уж потом, когда ты сполна получишь свою порцию боли, он будет решать, позволить ли тебе жить в таком виде или убить тебя.

Виктор Коронцис с посеревшим лицом смотрел на него во все глаза:

— Ты… ты шутишь.

— Как бы не так. Моя вина, Виктор. Я не должен был разрешать тебе играть с таким человеком, как Сэл Приззи. Он — убийца.

— Господи! Что же мне делать?

— Ты никак не можешь собрать эти деньги?

Коронцис начал истерически смеяться:

— Тони… на то, что я зарабатываю, я с трудом содержу семью.

— Ну, тогда тебе только остается уехать из города. Может, и вообще из страны. Поезжай куда-нибудь, где Приззи тебя не достанет.

— Да не могу я, — простонал Коронцис. — У меня жена и четверо детей. — Он укоризненно посмотрел на Тони Риццоли. — Вы же сказали, что мы не сможем проиграть. Вы сказали…

— Знаю. И мне действительно очень жаль. Раньше всегда все было в ажуре. Скорее всего, Приззи смухлевал.

Коронцис немного оживился:

— Так если он смухлевал, я не должен ему платить.

— Виктор, все не так просто, — терпеливо сказал Риццоли. — Он убьет тебя, если ты обвинишь его в шулерстве, и он убьет тебя, если ты ему не заплатишь.

— Господи боже мой, — простонал Коронцис. — Тогда со мной покончено. — Правда, мне ужасно неприятно, что так получилось. Ты уверен, что никак не сможешь расплатиться?

— Мне на это понадобится сто жизней. Тысяча жизней. Все, что у меня есть, заложено-перезаложено. Где же я могу?…

И тут Тони Риццоли пришла в голову блестящая мысль:

— Подожди, Виктор. Разве ты не говорил, что все это барахло в музее стоит кучу денег?

— Да, но какое отношение это имеет?…

— Дай мне кончить. Ты же говорил, что копии не хуже оригиналов?

— Да куда там, любой специалист может…

— Подожди. А что если эти экспонаты исчезнут, а на их месте появятся копии? Я там у тебя в музее видел толпы туристов. Они смогут заметить разницу?

— Вряд ли… Я… я понимаю, куда вы клоните. Нет, этого я не могу.

— Понимаю, Виктор, — мягко сказал Риццоли. — Просто подумал, что в музее так много всего, что он вполне может обойтись без какого-нибудь одного экспоната.

Виктор Коронцис отрицательно покачал головой:

— Я уже двадцать лет работаю в музее куратором. Даже подумать о таком не могу.

— Ну, прости. Зря я об этом заговорил. Подумал, что так ты сможешь спасти свою жизнь. — Риццоли встал и потянулся. — Уже поздно. Наверное, твоя жена беспокоится, куда это ты пропал.

Но Коронцис не отрывал от него глаз:

— Спасти жизнь? Каким образом?

— Проще простого. Берешь какую-нибудь древнюю штучку и отдаешь ее мне. Я вывожу ее из страны и продаю, а деньги отдаю Приззи. Думаю, уговорю его подождать. Так и снимем тебя с крючка. Ты, конечно, понимаешь, что ради тебя я иду на большой риск, потому что, если меня поймают, будет много неприятностей. Но все равно я готов пойти на это, чувствую, что должен тебе помочь. Моя вина, что ты во все это вляпался.

— Вы хороший друг, — сказал Виктор Коронцис. — Я вас не виню. Никто меня играть не заставлял. Вы же хотели мне помочь.

— Знаю. Жаль, что все так получилось. Ладно, давай пойдем поспим немного. Завтра позвоню. Спокойной ночи, Виктор.

— Спокойной ночи, Тони.

На следующее утро в музее зазвонил телефон.

— Коронцис?

— Слушаю.

— Это Сэл Приззи.

— Доброе утро, мистер Приззи.

— Я насчет того небольшого дельца в шестьдесят пять тысяч. Когда мне подъехать за деньгами?

Виктор Коронцис почувствовал, как он вдруг сильно вспотел.

— Я… у меня сейчас нет таких денег, мистер Приззи.

На другом конце провода зловеще молчали. Наконец Приззи сказал:

— Что это за игру со мной ты затеял, черт побери?

— Поверьте, это никакие не игры. Я…

— Тогда, мать твою, подавай мне мои деньги. Ясно?

— Да, сэр.

— Когда музей закрывается?

— В шесть… шесть вечера.

— Так я буду в шесть. Чтоб деньги были, иначе я тебе всю харю расквашу. А уж потом тебе действительно не поздоровится.

И Приззи повесил трубку.

Паника охватила Виктора Коронциса. Хотелось спрятаться. Но где? В полном отчаянии он перебирал всевозможные «если». «Если бы я не пошел в ту ночь в казино; если бы я никогда не встречался с Тони Риццоли; если бы сдержал слово, данное жене, никогда не играть на деньги. — Он потряс головой. — Надо что-то делать и немедленно».

В этот самый момент к нему в кабинет вошел Тони Риццоли:

— Доброе утро, Виктор.

***

Было уже полседьмого вечера. Музей полчаса назад закрылся, и все сотрудники разошлись по домам. Виктор Коронцис и Тони Риццоли следили за главным входом.

Коронцис все больше и больше нервничал:

— А если он скажет нет? И потребует деньги сегодня?

— Я с ним разберусь, — сказал Тони Риццоли. — Только не мешай мне.

— А что, если он не придет? А просто… просто подошлет мне убийцу? Как, по-твоему, он может так сделать?