Полночный вальс

— За что я чрезвычайно благодарна тебе! — перебила ее Белл.

Персефона снисходительно улыбнулась.

— Я поняла, что сегодня тебе может понадобиться оружие. Вы все были настолько заняты своими планами, что даже не заметили, как я исчезла, едва прибыв на бал. Я отправилась на галерею над бальным залом, откуда наблюдала за происходящим. Я видела, как этот негодяй поволок тебя танцевать, Белл, а затем заставил твою мать покинуть зал.

— Но как ты успела пробраться сюда? — спросила Белл.

Персефона самодовольно усмехнулась.

— Вы оставили дверь открытой, и я незаметно прокралась в комнату. Никто меня не заметил. Эта комната слишком заставлена мебелью. Мне пришлось просто проползти между диванами и креслами.

— Не могу поверить, что вы проникли сюда совершенно незаметно, — пробормотал Джон. — Должно быть, я утратил всякое чутье.

— Здесь слишком темно, — попыталась утешить его Персефона. — И потом, ваше внимание было отвлечено. Так что не беспокойтесь на свой счет, милорд. Кроме того, вы первым заметили меня, разумеется, после Белл.

Джон восхищенно покачал головой.

— Вы просто чудо, Персефона. Истинное сокровище. Не знаю, как благодарить вас.

— Вероятно, назвать в ее честь свою первую дочь, — коварно подсказал Данфорд. — Персефона — чудесное имя.

Белл нахмурилась. Имя и вправду было неплохим, но не для ее ребенка. Впрочем… у Белл появилась восхитительная и очень своевременная идея.

— Я так признательна тебе, — произнесла она, взяв пожилую даму за руки, — но не уверена, что появление дочери — дело скорое.

— Почему бы и нет? — лукавая усмешка Данфорда расплылась от уха до уха.

Белл улыбнулась и поцеловала в щеку свою бывшую компаньонку.

— О, Персефона, насчет тебя у меня созрел прекрасный план!

Глава 24

Несколько недель спустя Джон и Белл лежали в постели в Персефона-Парке, безмерно наслаждаясь тишиной и покоем. Белл листала книгу, как всегда перед сном, а Джон перебирал стопу деловых бумаг. — В своих новых очках ты выглядишь просто великолепно, — вдруг заметил он с улыбкой.

— Ты думаешь? А по-моему, они придают мне хитрый вид.

— Тебе не занимать хитрости.

— Да, но вместе с тем в них я выгляжу серьезнее, правда?

— Может быть. — Джон отложил бумаги на ночной столик, склонился и запечатлел мокрый поцелуй на одном из стекол очков. — Ну, Джо-о-он! — Белл сняла очки и принялась вытирать их об одеяло.

Джон решительно забрал очки у жены.

— Оставь их в покое.

— Но без них мне не разобрать ни слова…

Джон вынул из ее рук книгу.

— Это тебе не понадобится. — Книга полетела на пол, а Джон накрыл грудь Белл своим горячим телом. — Не пора ли спать?

— Может быть.

— Всего-навсего «может быть»? — он шутливо куснул Белл за нос.

— Я подумаю над этим предложением.

— Весьма надеюсь.

— Перестань насмехаться! — Белл игриво толкнула его в бок. — Я не шучу.

Джон взглянул на ее губы, переполняясь желанием укусить их.

— О чем ты думаешь, дорогая?

— Я по-прежнему жду стихи.

— Что?

— Стихи о любви, написанные тобой.

Джон вздохнул.

— Я сделал тебе самое романтичное предложение, какое когда-либо доводилось получать женщине. Ради тебя я взобрался на дерево. Я встал перед тобой на колено. Зачем тебе нужны еще и стихи?

— Мне необходимо что-нибудь вещественное — такое, что сохранили бы наши правнуки после нашей смерти, чтобы они говорили: «Да, наш прадедушка и вправду любил прабабушку». Полагаю, это не так уж глупо.

— А ты напишешь мне стихи?

Белл минуту обдумывала эту просьбу.

— Попытаюсь, но я не так талантлива, как ты.

— Откуда ты знаешь? Уверяю тебя, мои стихи покажутся тебе отвратительными.

— До знакомства с тобой я терпеть не могла поэзию, а ты всегда любил ее. Значит, можно сделать вывод, что твое мышление поэтичнее моего.

Джон взглянул на жену. Ее лицо в свете свечей сияло любовью и преданностью, и он понял: он ни в чем не сможет ей отказать.

— Если я пообещаю написать тебе стихи, ты пообещаешь мне позволить целовать тебя всегда, когда мне вздумается?

Белл засмеялась.

— Для этого тебе ни к чему мое обещание.

— Нет, я имею в виду — во всех комнатах? Можно ли мне будет предаваться этому занятию в своем кабинете, в твоем будуаре, в зеленой гостиной, и в синей, ив…

— Подожди, подожди, я сбилась со счета, — рассмеялась Белл. — Которая из комнат зеленая гостиная?

— Та самая, в которой стоит синяя мебель.

— Но тогда какая из них синяя гостиная?

Джон потупился.

— Не знаю.

Белл сдержала улыбку.

— Так мне можно целовать тебя там?

— Полагаю, да, но при одном условии — если ты поцелуешь меня немедленно.

Джон застонал от удовольствия.

— Я к вашим услугам, миледи.

Несколько дней спустя Белл проводила послеобеденные часы в своем будуаре, читала и писала письма. Они с Джоном надеялась побывать в Уэстонберте, навестить Алекса и Эмму, но скверная погода нарушила их планы. Белл сидела за столом, глядя, как капли дождя стекают по стеклу, когда в комнату вошел Джон, по-мальчишески засунув руки в карманы.

— Какой приятный сюрприз! — воскликнула Белл. — Я думала, ты занят бумагами, которые прислал Алекс.

— Я соскучился по тебе.

Белл улыбнулась.

— Можешь принести сюда свои бумаги и читать их рядом со мной. Обещаю, я не стану отвлекать тебя.

Джон поцеловал ее в макушку.

— Само твое присутствие отвлекает меня, любимая. Я не смогу прочесть ни слова. Ты обещала разрешить целовать тебя в любой комнате дома — помнишь?

— Кстати, об обещаниях: ты еще не сочинил стихи?