Полное собрание сочинений в 10 томах. Том 8. Письма

Очень жаль, что мы так и не увиделись до моего отъезда. Как Ваша будущая книга стихов? Грустно будет, если Вы забросите ее из-за таких несерьезных дел, как комиссии. Когда мой адрес хоть немного установится, я напишу Вам и надеюсь, что Вы тоже не откажетесь мне ответить. Целую ручки Наталье Владимировне.

Искренно уважающий Вас Н. Гумилев.

49. В. Е. Аренс

<Константинополь. 23 сентября/>6 окт<ября> 1908 г.

Многоуважаемая Вера Евгеньевна.

Приветствую Вас из Константинополя. Я долго ждал Вас, или Вашего письма, но так и не дождался. Скоро буду Вам писать. Очень прошу Вас засвидетельствовать мое почтенье всем Вашим. Мой адрес (пока): Греция, Патрас, Главный почтамт, до востр<ебования>.

Преданный Вам Н. Г.

50. В. Е. Аренс

<Египет (Каир (?)). 2/15 октября 1908 г.>

Многоуважаемая Вера Евгеньевна,

приветствую Вас и Зою Евгеньевну из Египта. Скоро думаю возвратиться. Может быть, буду в Палестине. Я думал писать Вам большое письмо, но это невозможно. Я все время в разъездах. Кланяйтесь Вашим и Владимиру Андреевичу.

Преданный Вам Н. Гумилев.

51. В. Я. Брюсову

<Египет (Каир (?)). 2/15 октября 1908 г.>

Дорогой Валерий Яковлевич,

я не мог не вспомнить Вас, находясь «близ медлительного Нила, там, где озеро Мерида в царстве пламенного Ра». Но увы! Мне не удается поехать в глубь страны, как я мечтал. Посмотрю Сфинкса, полежу на камнях Мемфиса, а потом поеду не знаю куда, но только не в Рим. Может быть, в Палестину или Малую Азию. Адреса у меня нет. Когда будет, тотчас сообщу.

Преданный Вам Н. Гумилев.

52. В. И. Анненскому-Кривичу

<Каир. 13/26 октября 1908 г.>

Многоуважаемый Валентин Иннокентиевич!

Мой привет Вам и Наталье Владимировне из Египта. Вернусь на днях. Ваш Н. Гумилев.

53. В. В. Уманову-Каплуновскому

<Царское село. 14 ноября 1908 г.>

Многоуважаемый Владимир Васильевич,

я вернулся из моей поездки и был бы очень рад снова принять участие в вечерах имени Случевского. Вам как секретарю я сообщаю мой новый адрес: Царское село, Бульварная ул<ица,> д<ом> Георгиевского. Николаю Степановичу Гумилеву. И я надеюсь, что Вы не откажетесь прислать мне повестку на ближайший вечер.

Искренне уважающий Вас Н. Гумилев.

54. В. Я. Брюсову

<Царское село. 27 ноября 1908 г.>

Дорогой Валерий Яковлевич,

я уже недели три <как> вернулся в Царское село, но так как здесь циркулировали упорные слухи, что Вы в Лондоне, до сих пор не писал Вам. Но вчера на «среде» у Вячеслава Ивановича мне сказали, что Вы в Москве. Из Каира я послал Вам большое письмо со стихами и просил Вас ответить, но, очевидно, Вы его не получили. Впрочем, в египетском почтовом ведомстве порядки поистине африканские. Я много и серьезно работаю и написал около пятнадцати стихотворений. Два из них я посылаю Вам для сведения, потому что очень хочу, чтобы Вы как мой лучший учитель были в курсе моего развитья.

Я окончательно пошел в ход. Приглашен в три альманаха: «Акрополь» С. Маковского, о котором Вы, наверно, знаете, в «Семнадцать» — альманах «Кошкодавов», и в альманах Городецкого «Кружок молодых». В каждый я дал по циклу стихотворений. И критика ко мне благосклонна. Пока обо мне написали в 6-ти изданьях и, кажется, напишут еще в трех. Но эти успехи заставляют меня относиться очень недоверчиво к себе. И я думаю отложить изданье моих «Жемчугов» с назначенного Вами февраля на сентябрь. Это даст мне возможность напечатать в «Весах» еще партию моих стихов, теперь, быть может, большую.

Меня очень интересует судьба «Скрипки Страдивариуса». Еще раз прошу Вас: не признавайте меня совершеннолетним и не отказывайтесь помогать мне советами. Всякое Ваше письмо с указаньями относительно моего творчества для меня целое событие. Вячеслав Иванович вчера сказал мне много нового и интересного, но учитель мой Вы, и мне не надо другого.

Кстати, Мережковский безапелляционно сказал, что ни стихов, ни рассказов моих печатать в «Русской мысли» он не будет.

Искренне преданный Вам Н. Гумилев.

Царское село, Бульварная, д<ом> Георгиевского.

* * *

Она колдует тихой ночью

У потемневшего окна

И страстно хочет, чтоб воочью

Ей тайна сделалась видна.

Как бред, мольба ее бессвязна,

Но мысль упорна и горда,

Она не ведает соблазна

И не отступит никогда.

Внизу... там дремлет город пестрый,

Там кто-то слушает и ждет,

Но меч уверенный и острый,

Он тоже знает свой черед.

На мертвой площади у сквера,

Где сонно падает роса,

Живет неслыханная вера

В ее ночные чудеса.

Но тщетен зов ее кручины,

Земля все та же, что была,

Вот солнце выйдет из пучины

И позолотит купола.

Ночные тени будут реже,

Прольется гул, как ропот вод,

И в сонный город ветер свежий

Дыханье моря донесет.

И меч сверкнет, и кто-то вскрикнет,

Кого-то примет тишина,

Когда усталая поникнет

У заалевшего окна.

* * *

Рощи пальм и дикого алоэ,

Серебристо-матовый ручей,

Небо бесконечно голубое,

Небо золотое от лучей.

И чего еще ты хочешь, сердце,

Разве счастье — сказка или ложь?

Для чего ж соблазнам иноверца

Ты себя покорно отдаешь?

<