Полное собрание сочинений в 90 томах. Том 18. Анна Каренина Части 1—4

Вопросы

1. Чем занимался князь утром?

2. Какие газеты он читал, что его интересовало в них?

3. Почему Степан Аркадьич не хотел идти к жене для примирения?

4. Чем закончилось утро?

IV

Дарья Александровна стояла среди разбросанных по комнате вещей перед открытым шкафом. Услышав шаги мужа, она остановилась, глядя на дверь, и напрасно хотела придать своему лицу строгое и презрительное выражение. Она чувствовала, что боится встречи с мужем. Она только что начинала уже десятый раз за эти три дня собирать детские и свои вещи, которые она увезёт к матери, – и опять не могла на это решиться. Она всё ещё говорила, что уедет от него, но чувствовала, что это невозможно; она не могла отвыкнуть считать его своим мужем и любить его. Она посмотрела на него только тогда, когда он подошёл к ней. Лицо её выражало страдание.

– Долли! – сказал он тихим голосом. Он и хотел иметь жалкий и покорный вид, но всё-таки сиял свежестью и здоровьем.

Она быстро посмотрела на него с головы до ног. «Да, он счастлив и доволен! – подумала она. – А я?!»

– Что вам нужно? – сказала она быстрым, не своим голосом.

– Долли! – повторил он дрожащим голосом. – Анна приедет сегодня.

– Ну и что же? Я не могу её принять! Уйдите!

Степан Аркадьич мог быть спокоен, когда думал о жене, мог спокойно читать газету и пить кофе; но когда он увидел её измученное, страдающее лицо, услышал этот звук голоса, у него на глазах появились слёзы.

– Боже мой, что я сделал! Долли! Ради Бога! Что я могу сказать?.. Одно: прости, прости… Вспомни, разве девять лет жизни не могут простить минуты…

Она опустила глаза и слушала, как будто просила его о том, чтобы он как-нибудь сказал ей, что это неправда.

– Минуты… увлечения… – выговорил он.

– Уйдите отсюда! – закричала она ещё громче. – И не говорите мне про ваши увлечения!

– Долли! – проговорил он со слезами на глазах . – Подумай о детях, они не виноваты. Я виноват, так накажи меня.

Она села. Он слышал её тяжёлое дыхание, и ему было очень жалко её.

– Ты помнишь детей, чтобы играть с ними, а я знаю, что они погибли теперь, – сказала она.

Она сказала ему «ты», и он с благодарностью взглянул на неё и хотел взять её руку, но она отошла от него.

– Я помню про детей; но я сама не знаю, чем я спасу их: тем ли, что увезу от отца, или тем, что оставлю с развратным отцом… Ну, скажите, после того… что было, возможно ли нам жить вместе? Вы никогда не любили меня; в вас нет ни сердца, ни благородства! Вы мне чужой! – с болью и злобой сказала она.

Он поглядел на неё, и злоба на её лице испугала и удивила его. В это время в другой комнате закричал ребёнок; Дарья Александровна услышала его голос, и лицо её вдруг смягчилось. Быстро встав, она пошла к двери.

– Долли, ещё одно слово.

– Если вы пойдёте за мной, я позову людей, детей! Пускай все знают, что вы низкий человек! Я уезжаю сегодня, а вы живите здесь со своей любовницей!

И она вышла, с силой закрыв дверь.

Степан Аркадьич вздохнул и тихими шагами вышел из комнаты. «Ах, какой ужас! И как она кричала», – говорил он сам себе, вспоминая её крик и слова. Степан Аркадьич постоял несколько секунд один, вытер глаза, вздохнул и, выпрямив спину, вышел из комнаты.

– Матвей! – крикнул он. – Приготовь всё в диванной для Анны Аркадьевны.

Потом Степан Аркадьич надел шубу и вышел из дома.

Дарья Александровна между тем, успокоив ребёнка и поняв, что он уехал, вернулась опять в спальню.

«Уехал! Но чем же кончил он с ней? – думала она. – Нет, нет, быть вместе нельзя. Если мы и останемся в одном доме – мы чужие!» – повторила она опять с особенным значением это страшное для неё слово. «А как я любила, боже мой!.. И теперь разве я не люблю его? Не больше ли, чем раньше, я люблю его?..»

Вопросы

1. О чём в то утро думала Дарья Александровна?

2. Как вела себя Дарья Александровна при встрече с мужем?

3. О чём Степан Аркадьич просил жену?

4. О чём думала Долли после отъезда мужа?

V

Степан Аркадьич занимал престижное и с хорошим жалованьем¹ место начальника отдела в одном из московских министерств. Место это он получил через мужа своей сестры Анны, Алексея Александровича Каренина, занимавшего в министерстве одно из важнейших мест. Но если бы Каренин не назначил брата своей жены на это место, то через сотню других лиц, братьев, сестёр, родных, двоюродных, дядей, тёток Стива Облонский получил бы это место или другое такое же, тысяч в шесть жалованья, которые ему были нужны, так как дела его были плохи.

Половина Москвы и Петербурга была родня и знакомые Степана Аркадьича. Он родился в среде тех людей, которые были и стали сильными в этом мире. Облонскому не нужно было особенно стараться, чтобы получить выгодное место; нужно было только не отказываться, не завидовать, не ссориться, не обижаться, чего он, по своей доброте, никогда и не делал.

Степана Аркадьича любили все за его добрый, весёлый характер и честность. Его уважали коллеги и все, кто имел с ним дело. Он был равнодушен к делу, которым он занимался, никогда не увлекался и не делал ошибок.

Приехав к месту своей работы, Степан Аркадьич прошёл в маленький кабинет, переоделся и вошёл в приёмную министерства. Ещё не было двух часов, когда большие стеклянные двери приёмной вдруг открылись, и кто-то вошёл; но слуга, стоявший у двери, не давал ему войти.

Степан Аркадьич, прочитав бумаги, встал и пошёл в свой кабинет.

– Кто это приходил? – спросил он у швейцара.

– Какой-то, ваше превосходительство², без разрешения вошёл, когда я в другую сторону смотрел. Вас спрашивал. Этот самый, – сказал швейцар, указывая на сильного широкоплечего человека с курчавой бородой, который, не снимая шапки³, быстро и легко поднимался по лестнице.

– Левин! – проговорил Степан Аркадьич с дружеской, насмешливой улыбкой. – Как это ты решил найти меня?

– Очень хотелось тебя видеть, – отвечал Левин сердито и беспокойно оглядываясь вокруг.

– Ну, пойдём в кабинет, – сказал Степан Аркадьич.

Левин был его товарищем первой молодости. Они любили друг друга, несмотря на различие характеров и вкусов. Левин приезжал в Москву всегда взволнованный и торопливый. Степан Аркадьич смеялся над этим и любил это. Точно так же и Левин в душе презирал и городской образ жизни своего приятеля⁴, и его службу и смеялся над этим. Разница была в том, что Облонский смеялся самоуверенно и добродушно, а Левин не самоуверенно и иногда сердито.

– Мы тебя давно ждали, – сказал Степан Аркадьич, войдя в кабинет. – Зачем ты приехал?

– Когда ж мы увидимся? Мне очень нужно поговорить с тобой. – отвечал Левин, покраснев.

– Я бы позвал тебя к себе, но жена не совсем здорова. А если ты хочешь видеть Щербацких, они, наверное, в Зоологическом саду. Кити⁵ на коньках катается. Поезжай туда, а я заеду, и вместе куда-нибудь поедем обедать.

– Прекрасно, до свидания.