Полное собрание сочинений в трех томах. Том 2

Ну так чего тебе не надо? Ответь, да только поскорей!

Амфитрион.

Ну, негодяй, не будет жалко Мне поиграть с твоей спиной, И научу тебя я палкой, Как разговаривать со мной!

Меркурий.

Послушай: если ты не прекратишь стучаться, Я вытолкать тебя сумею — я не слаб.

Амфитрион.

О небо! Видано ль, чтоб смел так обращаться С хозяином своим его слуга и раб?

Меркурий.

Да что с тобой? Ты мог вполне налюбоваться, Ты, кажется, меня довольно осмотрел. Таращит он глаза, не знает, как приняться… Когда б глаза могли кусаться, Меня бы он, наверно, съел.

Амфитрион.

Дрожу при мысли я, что ты подготовляешь Сам для себя в безумии своем! Грозу ударов сам ты над собой сбираешь, И на спину твою они падут дождем.

Меркурий.

Коль не уйдешь ты сам, то явится причина, Чтоб было суждено узнать пинки тебе.

Амфитрион.

Ты скоро, негодяй, узнаешь на себе, Позволено ль слуге встречать так господина!

Меркурий.

Как! Ты — мой господин?

Амфитрион.

Ну да! Глаза открой.

Меркурий.

Мой господин один: служу Амфитриону.

Амфитрион.

Но тот Амфитрион — ведь я, никто другой!

Меркурий.

Амфитрион?

Амфитрион.

Ну да!

Меркурий.

Не по закону Ты нынче напился, — скажи, в корчме какой?

Амфитрион.

Как! Ты опять?

Меркурий.

Скажи: вино ты пил какое?

Амфитрион.

О боги!

Меркурий.

Новое иль старое?

Амфитрион.

Бог мой!

Меркурий.

От нового мутится ум, коль вдвое Его не разбавляли вы водой.

Амфитрион.

Ему язык я вырву за измену!

Меркурий.

Тебе совет могу я дать, Приятель, ты его оценишь цену. Я сам люблю вино: иди, ложись в кровать, И пусть Амфитрион ласкает здесь Алкмену.

Амфитрион.

Как? Что? Амфитрион? Он здесь?

Меркурий.

Конечно, да. Увитый лаврами победы беспримерной, Он после долгого труда Вкушает радости вблизи супруги верной. Размолвку грустную сменило примиренье, Влюбленней их четы и в мире не найти. Нарушить берегись ты их уединенье, Когда не хочешь понести За дерзость должное отмщенье.

(Уходит.)

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

Амфитрион один.

Амфитрион.

Какой сейчас удар он в сердце мне нанес! Что за смятение в меня вселил глубоко? И если правда все, что дерзкий произнес, — Моя любовь и честь поруганы жестоко. Куда теперь я кину смутный взор? Что лучше — знать иль нет, сам ведаю навряд ли. В моем отчаянье открыть ли всем, скрывать ли Мне дома моего позор? Безумец! Ясно все — колеблешься чего ты? Тут думать нечего, когда задета честь: Отныне все мои заботы Должно одно наполнить — месть!

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Амфитрион, Созий, Навкрат, Полид.

Созий.

Исполнил, сударь, я, что было вам угодно, И этих вот господ привел в ваш дом с собой.

Амфитрион.

А, это ты?

Созий.

Да, я…

Амфитрион.

Предатель, плут негодный…

Созий.

Что?

Амфитрион.

Научу тебя, как говорить со мной.

Созий.

Что с вами? Да за что?

Амфитрион.

Чему же тут дивиться?

Созий.

Что ж, господа, из вас не вступится никто?

Навкрат.

Постойте хоть на миг!

Созий.

В чем мог я провиниться?

Амфитрион.

Еще он спрашивать — за что!

(Навкрату и Полиду.)

Оставьте! Предо мной он слишком, слишком грешен!

Созий.

И вору говорят, за что же он повешен.