Полное собрание сочинений. Том 13. Война и мир. Черновые редакции и варианты

— Отхватили! — Была минута недоумения. Страха не было. Так они были спокойны до этого.

— Ну, брат, — послышался отчаянный голос среди мертвого молчания. И молчание, и нерешительность, и недоумение кончились и заменились страхом.

— Обошли. Пропали, брат. Со всех сторон! — послышались голоса.

Брыков вынул с трудом (она заржавела) тонкую шпажку и закричал что-то, чего никто не разобрал, потому что в эту же минуту молчанию последовал говор, шум и движенье. На лице капитана Брыкова менее всех других выражался испуг и замешательство, но его лицо было не спокойно. Его, видимо, пугало не столько положение его команды, сколько нравственное состояние этой команды, выражавшееся ясно в движениях, говоре. Некоторые солдаты уже тронулись к лесу, другие сжимались в одну кучку.

— Что ж стоять, всех заберут, — послышался отчаянный голос.

— Утикай до лесу! [1895] Фелдвебель, этот красавец и атлет, с испугом глядел на капитана.

— Ваше благородие, ваше благородие, — говорил он, — прикажите..., но нельзя было разобрать, чего он хотел. Губа его дрожала. Страх и отчаянье, выраженное одним, неудержимо сообщалось всем и всё более и более подчиняло себе этих людей. Брыков большими шагами, как на смотру, побежал к солдатам.

— Справа, по одному, — крикнул он. Многие солдаты, смотревшие на него, только хотели исполнить его команду, как Брыков оглянулся нерешительно, и они остановились.

1895

На полях:Брыков сидел унылый, жалкой, подня[лся] герой бестолковый.

— Вправо, вправо, в лес, — закричал в это время чей-то решительный голос, человека, бежавшего мимо. Он подбежал к Брыкову и, тронув его за руку, увлекая его, побежал в лес направо. Вся рота, в беспорядке перегоняя один другого, тронулась за ним.

— Василий Игнатьич, там занято, там французы, — догоняя капитана Брыкова, закричал субалтерн офицер.

— Вправо я вам говорю, — кричал Долохов хмурясь, — что вы погубить роту хотите? Тут пробьемся.

Едва только последние бегуны роты, в числе которых был и Брыков, запыхавшийся от бега, и Долохов, оглядывавшийся беспрестанно, [добежали] до опушки леса, как десятка [?] два мохнатых шапок отделилось слева и побежало за ротой.

Долохов, добежав до первого дерева, остановился, прицелился и выстрелил в переднего из гренадер. Мохнатая шапка остановилась.

— Стой! — закричал Брыков [1896] и вслед за выстрелом Долохова раздались десятка два выстрелов наших. Солдаты подражали Долохову. За двадцатью гренадерами бежало не меньше батальона сплошной массой. [1897]

Еще раз наши выстрелили. Гренадеры остановились. Послышался залп французов, [1898] и сотни пуль просвистели, как оре[хи], обсыпали опу[шку] и два солдата упало. Долохов заряжал ружье. [1899]

1896

Зачеркнуто:— Захарчук, останови роту! — крикнул он фелдвебелю. Страх видимо покинул его. Из за деревьев послышались выстрелы.

1897

Зач.:— Отступать рядами, — командовал Брыков, выходя из опушки и махая шпажкой.

1898

Зач.:Брыков совсем стал другим человеком.

— Вперед, ура! — закричал он и побежал на французов.

1899

Зач.:— Не стрелять! — кричал Брыков. Сзади в лесу послышалась перестрелка и Брыков побежал туда.

— Ваше благородие, отрезали.

— Молчать, ура! — Брыков бросился назад и, махая шпажкой, побежал в лес.

Брыков вскочил в лес.

— Отступать! — кричал он. <Но солдаты бежали и без команды>. Несколько десятков выстрелов раздались из леса. Французы приостановились. Наши бежали через лес, только Долохов и шесть человек солдат остались около него на опушке леса.

Гренадеры тронулись и побежали, но не за нашими, а в обход, по дороге, перерезавшей лес, очевидно с целью отрезать наших. [1900]

Сначала Брыков пытался остановить роту, но голос пропал у него и он бежал с другими, ни о чем не думая. Долохов бежал почти впереди, но страх, сообщившийся всей роте, не сообщился ему. Он то оглядывался назад, то забегал вперед и соображал.

— Куда ж мы бежим? — сказал он Брыкову, подбегая к нему. Брыков остановился.

1900

Зач.:Рота Брыкова бежала врассыпную. Долохов подбежал к Брыкову и указал ему на движение гренадер. — Дайте мне десять человек охотников и я их осажу.

Бегство уже было слабей, тем более что, перебежав лес, передние видели, что и с этой стороны были французы. Долохов, изгибаясь под сучьями, отбежал вперед на дорогу и сел.

— А чорт их остановит. Стой! — закричал он — стройся!

Вопрос «куда мы бежим?», казалось, сообщился всем. Рота стала собираться. Брыков подозвал солдат.

— Ребята, дело гавно... надо напролом, умирать заодно...

Он послал отделенного унтер офицера осмотреть выход. Отделенный унтер офицер вернулся и сообщил, что и сзади были французы. Он говорил, что видимо — невидимо бежали в лесу по дороге. Долохов побежал к дороге.

— Капитан, ради бога, — сказал он, возвращаясь назад, — дайте мне двенадцать человек, я найду выход.

Близость неприятеля странно действует на людей. Вместо того, чтобы бояться больше, большей частью странно кажется, чего я боялся этой грозной массы издалека. Когда увидишь их вблизи, ведь это всё такие же люди и люди, которые боятся так же, как и я. Долохов испытал это чувство, когда он пошел на рекогносцировку. Он из за деревьев близко подкрался к французским гренадерам и ясно рассмотрел офицера и сержанта, которые говорили. На лице молодого, румяного офицера он ясно рассмотрел выражение нерешительности и робости, и это выражение уничтожило весь его страх. Он умолял капитана с такой уверенностью, что он не устоял. Долохову вдруг показалось так легко иметь дело, вместо этой грозной таинственной массы, с румяным офицером и его солдатом, так охватило его это охотничье чувство, которое говорит так сильно о том, как бы убить зверя, что заглушает всякое чувство опасности, что он не испытывал другого волнения, кроме радости, когда бежал с двенадцатью солдатами к дороге. Зверь его был румяный офицер. Не добегая несколько шагов до дороги, они увидали осторожно подвигавшиеся пары французов. Он оглядел канаву и бросился к ней. [Следует страница 90 и 91].

[1901] Майор Ахрасимов с улыбающимся лицом встретил Брыкова и его роту.

— Капитан, стройте роту.

— Где генерал? — спросил Брыков.

— Генерал ранен, — отвечал Ахрасимов.

Действительно, генерал, напутавший всё, ездил без дела под огнем до тех пор, пока был ранен.

— Хороши распоряженья, — сказал Долохов.

— Позвольте мне к вам. — Ахрасимов не ответил; он скомандовал сборной команде, над которой он принял команду, трогаться (его дух поддержал падающий дух. Приятно встретить новое мужество. Знать, что не мы одни работаем, а и другие, значит не пустяки) и, оставшись сам в арьергарде, пропустил весь остаток полка. Сзади слышалась перестрелка. Полк скоро столпился с другим полком, и перестрелка была уже далеко. Всё были свои. Так совершено было отступление и на левом фланге.

1901

На полях:Ахрасимов приятный служака гвардеец

Смерклось. Все войска были уже вне вы[стрелов], шли [?] кто искал дороги, кто окликал друг друга, считали. Все думали, что они одни пострадали больше всех, все ругали начальство, как это всегда бывает. Но дело еще не кончилось. В темноте, на левом фланге угрожающе трещали и блестели огни перестрелки в темноте, в самой деревне Грунте. [1902]

Это был [1903] знаменитый майор... засевший [?] с своей командой в деревне. Долохов был с ним.

1902

На полях:Наконец, и это замолкло, раненных было мало. Поле сраженья осталось за французами и раненные и убитые б[ыли] т[ам].

1903

Зачеркнуто:Ахрасимов

Уже в темноте они подходили к Грунту, думая, что отделались, как вдруг французы, как бы озлобленные на эту кучку людей и их упорство, бросились на них.

— Стоять! — закричал Ахрасимов, выхватывая ружье из рук убитого солдата, и сам выстрелил.

— Маиор, в дома! — закричал Долохов и побежал назад.

Команда последовала его примеру, и два дома сделались крепостями. Из них то и около них слышалась последняя перестрелка.

Французы попытались взять дома приступом, но скоро отказались, и <рота французов> прошла мимо их, опять отрезав Ахрасимову с ротой Брыкова отступленье.

* № 41 (рук. № 75. Т. І, ч. 2, гл. XX).

В это время три батальона французских гренадер обошли полк, рассыпанный в лесу, и открыли по нем огонь. Они открыли огонь в то время, как подъехал генерал, приказывая отступать. Брыков с своей ротой был в лесу. Генерал, ныряя, отъехал.

— Подлец начальство. Кто же поведет полк?

Солдаты испугались и побежали. Брыков стоял равнодушно, но не зная, испугался тоже, испугался преимущественно того, не виноват ли он? Испуг его был так силен, что он остановился под градом пуль с десятком солдат и не двигался с места. Труднее всего в сраженьи — начать. Перейти из обыкновенного человеческого положения в положение убийцы. Когда начинают атаку, то всё подготовляет, здесь чувство было застигнуто врасплох.