Полное собрание сочинений. Том 3

** № 16 (III ред.).

Я люблю ночь. Никакое самолюбивое волненіе не можетъ устоять противъ успокоительнаго, чарующаго вліянія прекрасной и спокойной природы.

Какъ могли люди среди этой природы не найдти мира и счастія? — думалъ я.

Война? Какое непонятное явленіе <въ род челов ческомъ>. Когда разсудокъ задаетъ себ вопросъ: справедливо-ли, необходимо-ли оно? внутренній голосъ всегда отв чаетъ: н тъ. Одно постоянство этаго неестественнаго явленія д лаетъ его естественнымъ, а чувство самосохраненія справедливымъ.

Кто станетъ сомн ваться, что въ войн Русскихъ съ Горцами справедливость, вытекающая изъ чувства самосохраненія, на нашей сторон ? Ежели бы не было этой войны, что-бы обезпечивало вс смежныя богатыя и просв щенныя русскія влад нія отъ грабежей, убійствъ, наб говъ народовъ дикихъ и воинственныхъ? Но возьмемъ два частныя лица. На чьей сторон чувство самосохраненія и сл довательно справедливость: на сторон -ли того оборванца, какого нибудь Джеми, который, услыхавъ о приближеніи Русскихъ, ¹⁰⁵ съ проклятіемъ сниметъ со ст ны старую винтовку и съ тремя, четырьмя зарядами въ заправахъ, которые онъ выпуститъ не даромъ, поб житъ навстр чу Гяурамъ, который, увидавъ, что Русскіе все-таки идутъ впередъ, подвигаются къ его зас янному полю, которое они вытопчутъ, къ его сакл , которую сожгутъ, и къ тому оврагу, въ которомъ, дрожа отъ испуга, спрятались его мать, жена, д ти, подумаетъ, что все, что только можетъ составить его счастіе, все отнимутъ у него, — въ безсильной злоб , съ крикомъ отчаянія, сорветъ съ себя оборванный зипунишко, броситъ винтовку на землю и, надвинувъ на глаза попаху, запоетъ предсмертную п сню и съ однимъ кинжаломъ въ рукахъ, очертя голову, бросится на штыки Русскихъ? На его-ли сторон справедливость, или на сторон этаго офицера, состоящаго въ свит Генерала, который такъ хорошо нап ваетъ французскія п сенки имянно въ то время, какъ про зжаетъ мимо васъ? Онъ им етъ въ Россіи семью, родныхъ, друзей, крестьянъ и обязанности въ отношеніи ихъ, не им етъ никакого повода и желанія враждовать съ Горцами, а прі халъ на Кавказъ.... такъ, чтобы показать свою храбрость. Или на сторон моего знакомаго Адъютанта, который желаетъ только получить поскор е чинъ Капитана и тепленькое м стечко и по этому случаю сд лался врагомъ Горцевъ? Или на сторон этаго молодаго Н мца, который съ сильнымъ н мецкимъ выговоромъ требуетъ пальникъ у артилериста? Каспаръ Лаврентьичь, сколько мн изв стно, уроженецъ Саксоніи; чего-же онъ не под лилъ съ Кавказскими Горцами? Какая нелегкая вынесла его изъ отечества и бросила за тридевять земель? Съ какой стати Саксонецъ Каспаръ Лаврентьичь вм шался въ нашу кровавую ссору съ безпокойными сос дями?

* № 17 (III ред.).

«Скажите пожалуйста, что это за огоньки?» спросилъ я у подъ хавшаго ко мн Татарскаго офицера.

«Это Горской въ аул огонь пускаетъ.» ¹⁰⁶

«Зач мъ же огонь пускаетъ?»

«Чтобы всякій челов къ зналъ: Русской пришолъ. Теперь въ аул всякій хурда-мурда будетъ изъ сакли въ балка тащить».

«Разв въ горахъ ужъ знаютъ, что отрядъ идетъ?»

«Всегда знаетъ», отв чалъ онъ мн . «Нашъ какой народъ? Мошенникъ!» прибавилъ онъ, д лая особенно сильное удареніе на посл днемъ слов .

«Ты какой челов къ?» спросилъ онъ меня посл минутнаго молчанія, во время котораго внимательно всматривался въ мою одежду. Штатское платье мое, видимо, приводило его въ недоум ніе. Я старался объяснить ему ¹⁰⁷ свое положеніе неслужащаго челов ка; но онъ, какъ кажется, не могъ постигнуть, чтобы челов къ могъ быть не татариномъ, не козакомъ и не офицеромъ. ¹⁰⁸

«Зач мъ ты на похода пошелъ?»

«Посмотр ть».

«A! посмотр ть. Отчего-жъ у тебя ни шашки, ни пистоли н тъ?»

«Да я такъ только посмотр ть хочу».

«А! посмотр ть!.. Что-жъ ты смотр ть будешь?»

‹Я р шительно не зналъ, что отв чать ему.›

«И Шамиль знаетъ, что Русскіе идутъ?» спросилъ я, чтобы отд латься отъ его вопросовъ.

«Знаетъ, всегда знаетъ. Онъ недалеко живетъ. Вотъ, вотъ л ва сторона, верста тридцать будетъ».

«Почемъ-же ты знаешь, гд онъ живетъ, разв ты былъ въ горахъ?»

«Былъ, наши вс въ горахъ былъ».

«И Шамиля вид лъ?»

«Пихъ! Шамиль большой челов къ. Шамиль наша видно не будетъ. Сто, триста, тысячи Мюридъ кругомъ. Шамиль середка будетъ. Шамиль очень большой челов къ».

Онъ помолчалъ немного.

«Ты нашъ народъ не в рь, нашъ народъ плутъ, надувать будетъ. Мой кунакъ будешь. Кошкильды-аулъ, Мшербай, офицеръ спроси. Кажный баранчукъ покажетъ...... водка есть?»

Водки у меня не было, и новый пріятель отъ халъ отъ меня.

** № 18 (III ред.).

Вдругъ въ темнот , немного впереди насъ, зажглось н сколько огоньковъ... Въ тоже мгновеніе съ визгомъ прожужжали пули, среди окружающей тишины далеко раздались короткіе сухіе выстр лы и громкій крикъ, пронзительный, какъ крикъ отчаянія, но выражающій не страхъ, а такой зв рской порывъ удали и злости, что нельзя не содрогнуться, слушая его. Это былъ непріятельскій передовой пикетъ. Татары, составлявшіе его, выстр лили на удачу и съ крикомъ разбежались.

** № 19 (III ред.).

«Ну что-жъ, полковникъ», сказалъ Генералъ. «Пускай грабютъ. Я вижу, имъ ужасно хочется», — прибавилъ онъ, улыбаясь, указывая на козаковъ. Нельзя себ представить, какъ поразителенъ контрастъ небрежности, съ которой сказалъ Генералъ эти слова, съ ихъ значеніемъ и воинственной обстановкой.

** № 20 (III ред.).

Былъ позванъ горнистъ, у котораго находилась водка и закуска. Спокойствіе и равнодушіе Капитана невольно отразилось и на мн . Мы ли жаренаго фазана и разговаривали, нисколько не помышляя о томъ, что люди, которымъ принадлежала сакля, не только не желали вид ть насъ тутъ, но едва-ли могли предполагать возможность нашего существованія.

** № 21 (III ред.).

Прі хавшій докторъ, сколько я могъ зам тить по нетвердости въ ногахъ и потнымъ глазамъ, находился не въ приличномъ положеніи для д ланія перевязки. Однако онъ принялъ отъ фершала бинты, зондъ ¹⁰⁹ и другія принадлежности и, засучивая рукава, см ло подошелъ къ раненному.

«Что, батюшка, видно и вамъ сд лали дирочку на ц ломъ м ст ... покажите-ка».

Хорошенькій Прапорщикъ повиновался ему, но въ выраженіи, съ которымъ онъ взглянулъ на него, было удивленіе и упрекъ, которыхъ, разум ется, не зам тилъ нетрезвый докторъ.

Докторъ такъ неловко щупалъ рану и безъ всякой надобности давилъ ее трясущимися пальцами, что выведенный изъ терп нія раненый съ тяжелымъ стономъ отодвинулъ его руку.

«Оставьте меня», сказалъ онъ чуть слышнымъ голосомъ... «все равно я умру». — Потомъ, обращаясь къ капитану, онъ насилу выговорилъ: «Пожалуйста.... капитанъ.... я вчера.... проигралъ Дронову.... дв надцать.... монетъ. Когда будутъ.... продавать мои вещи.... отдайте ему».

Съ этими словами онъ упалъ на спину, и черезъ пять минутъ, когда я, подходя къ групп , образовавшейся около него, спросилъ у солдата: «Что Прапорщикъ?» мн отв чали: «Отходитъ».

** № 22 (III ред.).

Солнце бросало багровые лучи на продолговатыя и волнистыя облака запада, молодой м сяцъ, казавшійся прозрачнымъ облакомъ на высокой лазури, б л лъ и начиналъ собственнымъ неяркимъ св томъ осв щать штыки п хоты, когда войска широкой колонной съ п снями подходили къ кр пости. Генералъ халъ впереди, и по его веселому лицу можно было заключить, что наб гъ былъ удаченъ. (Д йствительно, мы съ небольшой потерей были въ тотъ день въ Макай-аул , м ст , въ которомъ съ незапамятныхъ временъ не была нога Русскихъ). Саксонецъ Каспаръ Лаврентьичь разсказывалъ другому офицеру, что онъ самъ вид лъ, какъ три Черкеса ц лились ему прямо въ грудь. Въ ум Поручика Розенкранца слагался пышный разсказъ о д л нын шняго дня. Капитанъ Хлаповъ съ задумчивымъ лицомъ шелъ передъ ротой и тянулъ за поводъ б лую хромавшую лошадку. Въ обоз везли мертвое т ло хорошенькаго Прапорщика.

* № 23.

«Храбрость есть наука того: чего должно и чего не должно бояться», говоритъ Платонъ. — (Ясно, что подъ словомъ наука онъ разум етъ истинное знаніе.) —

Большей-же частью храбростью называютъ такое состояніе души челов ка, въ которомъ какое нибудь чувство подавляетъ въ немъ чувство страха къ опасности. —

<Постараюсь разсмотр ть каждое изъ этихъ опред леній и какая между ними разница.>

Я не упоминалъ о ложномъ мн ніи, которое принимаетъ за храбрость нев деніе опасности. —