Полное собрание стихотворений

Пускай младый герой, к нему склоняя слух,

Пылает и дрожит, и ищет алчным взглядом

Копья, чтобы лететь потрясть землей и адом.

Притворства и в стихах казать я не хочу:

Поется мне — пою; невесело — молчу

И слушаю других иль, взявши посох в руку,

В полях и по горам рассеиваю скуку;

Разнообразности природы там дивлюсь

И сколки слабые с нее снимать учусь.

Как волжанин, люблю близ вод искать прохлады;

Люблю с угрюмых скал гремящи водопады;

Люблю и озера спокойный, гладкий вид,

Когда его стекло вечерний луч златит.

А временем идя — куда, и сам не зная —

Чрез холмы, чрез леса, не видя сеням края

Под сводом зелени, вдруг на свет выхожу

И новую для глаз картину нахожу:

Открытые поля под золотою нивой!

Везде блестят серпы в руке трудолюбивой!

Какой приятный шум! какая пестрота!

Здесь взрослый, тут старик, с ним рядом красота;

Кто жнет, кто вяжет сноп, кто подбирает класы;

А дети между тем, амуры светловласы,

Украдкой по снопу, играючи, берут,

Кряхтят под ношею, друг друга ею прут,

Валяются, встают и, усмотря цветочек,

Все врознь к нему летят, как майский ветерочек.

Ах! я и сам готов за ними вслед лететь!

Уже недолго мне и на цветы смотреть:

Уже я с каждым днем чего-нибудь лишаюсь.

Иду под тень кустов—ступлю и возвращаюсь

С поникшей головой: там нет уж соловья!

Сегодня у пруда остановился я:

И ласточки над ним кружилися, вилися,

И серы облака по небесам неслися.

Ах! скоро, милый друг, неистовый Эол

Помчится на крылах шумящих с гор на дол,

Завоет, закрутит, кусты к земле приклонит,

Свинцовые валы на озеро нагонит,

В пещерах заревет и засвистит в дуплах

И с воздухом смесит и листвия и прах:

День, два — и, может быть, цветочка не застану;

День, два — и, может быть... как знать?.. и сам увяну!

1795

19. СТАНСЫ К Н. М. КАРАМЗИНУ{*}

«Прочь от нас, Катон, Сенека,

Прочь, угрюмый Эпиктет!

Без утех для человека

Пуст, несносен был бы свет.

Младость дважды не бывает,

Счастлив тот, который в ней

Путь цветами устилает,

Не предвидя грозных дней».

Так мою настроя лиру

И призвав одну из муз,

Дружбу, сердце и Темиру,

С ними пел я мой союз.

Пел, не думая о славе,

Не искав ничьих похвал:

Лишь друзей моих к забаве

Лиру я с стены снимал.

Всё в глазах моих играло,

Я в волшебной был стране:

Солнце ярче луч бросало

И казалось Фебом мне.

В роще ль голос разольется

Сладкопевца соловья,

Сердце вмиг во мне забьется —

Филомелу вспомню я.

С нею вместе унываю

И доволен, что грущу!..

Но почто я вспоминаю

То, чего уж не сыщу?

Утро дней моих затмилось

И опять не расцветет;

Сердце с счастием простилось

И мечтой весенних лет.

Резвый нежных муз питомец,

Друг и смехов и утех,

Ныне им как незнакомец

И собой пугает всех.

Осужден к несносной скуке

Грусть в самом себе таить —

Ах! и с другом быть в разлуке,

И от дружбы слезы лить!..

О любимый сын природы,

Нежный, милый наш певец!

Скоро ль отческие воды

Нас увидят наконец?

Скоро ль мы на Волгу кинем

Радостный, сыновний взор,

Всех родных своих обнимем

И составим братский хор?

С нами то же, что со цветом:

Был — и нет его чрез день.

Ах, уклонимся ж хоть летом ^[1]

Древ домашних мы под тень.

Скажем им: «Древа! примите

Вы усталых пришлецов

И с приязнью обнимите

В них друзей и земляков!

Было время, что играли

Здесь под тенью мы густой —

Вы цветете... мы увяли!