Полное собрание стихотворений

5. ПОСЛАНИЕ К НИКОЛАЮ СТЕПАНОВИЧУ АХМАТОВУ

Оставя тишину, свободу и покой, Оставя отчий кров, семейства круг любимый, Во цвете юных лет, неопытной стопой Ты в шумный круг ступил тропой невозвратимой! Отчизне, долгу раб, в краю чужом один, От милых в отдаленьи, Обманчивой Фортуны сын! Куда влечет тебя твое воображенье?.. На утренней заре удел твой испытать Печали, огорченье, Чувствительным сердцам назначено страдать И горькою слезой платить за наслажденье. Так, должен ты, мой друг! всем общий жребий знать: И твой веселый взор покроется слезою, И вздохи кроткую улыбку умертвят Зоилов стрелы пред тобою; Но жребий низких душ — в презреньи исчезать! Воспоминание дней ясных, невозвратных Мечты о счастии угасшем возвестят, Что в изменениях превратных Рассвет твой был… блаженнее стократ И славы громкия, и почестей ничтожных, И честолюбия, и пагубных страстей, Предначертаний невозможных, Которым нет конца средь тысячи путей. …………………………………… Но ум возвышенный, тебе природой данный, Но сердце нежное и благородный дух, Под надзиранием отца образований, Тебе откроют путь ко славе, юный друг; Для кроткого царя, для родины священной Приятно жертвовать собой; В наш век чудесный, просвещенный Примеры славных дел сияют пред тобой! Отечество твое, под скипетром священным Монарха славного, закон царям дает И простирает длань народам угнетенным! И изумляет свет! Колосс надменный пал! Европа в удивленьи Зрит победителя, свободу и закон! Благословляя мир, повсюду в восхищеньи, Благословляет русский трон! Так, юноша! гордись отчизною твоею! Спеши ей долг отдать, ее достойным быть; И добродетельной стезею Спеши полезным быть и славу заслужить! Делами славными героев восхищенный, Ты с благородною душой Стремись на путь, тебе судьбой определенный, Неколебимою стопой! В кругу общественных всечасных изменений, Где в юности твоей всё ново пред тобой, Ты будешь зрителем превратных приключений И будешь сам судьбы иль случая игрой. Приманки хитрых фей, любви обвороженье Для сердца нежного опасны могут быть; Но времени закон, но опыт размышленья Сей пламенный огонь и чувства уменьшит. И я на утре дней, страстям порабощенный, Цирцее отдал долг, ей жертвы приносил… Но, ах! неверными стократно обольщенный, Светильник пламенный рассудком погасил. Пусть добродетели закон всегда священный Тебя к бессмертию ведет среди путей, Сокрытых от невежд, где разум просвещенный Находит истину и в красоте своей. Бессмертие по смерть великим достается: Потомство правды глас героя возвестит, А истинный талант препон не ужаснется. Приятная мечта — в потомстве вечно жить! С спокойной совестью и позднею зарею Воспоминание приятно усладит Дни угасающи под времени рукою; Не вечно радости из полной чаши пить! Прийдет и твой закат с приметной быстротою, Исчезнет светлый луч, и твой веселый взгляд Покроется навек определенной тьмою, — Не сладостно ль своей отчизне долг отдать? И, шуму удалясь, с пенатами, с семьею, Протекшие часы ненастья забывать? Подчас и с музами и с милою своею Дни безмятежные свободно восхвалять?.. <1816> Тульчин

6. ОДА ДРУГУ

На лоне ласкательной неги Сбрось иго заботы, мой друг! Здесь всё ненадолго — Спеши, пока еще время, душистые в поле цветы Рукою беспечной срывать… Ах! радости смежны с печалью, Фортуна лелеет тебя, И злато рекой Лиется в обитель твою зарею безбедного дня… Но буря таится во мгле, Ланиты и сердце пылают Любви сладострастным огнем, И дева прелестна Белолилейной рукою на ложе восторгов зовет — Там чашу Киприде пить в дар. Алмазной клубится струею Шампанское в кубках златых, Сонм юношей резвых С тобою разделят вино и яствы роскошных столов, И годы как миг пролетят! Но, друг, в упоеньи страшися соделаться жертвой страстей, Да гордость с пороком Тебя не коснется во тьме под видом змеи золотой; Опасны и взгляды льстецов; Померкнут, как в сумрак денница, И мысли довольства собой; Душа унывает, Когда не стремимся ко благу прямою и верной стезей,— Свобода и совесть твой путь. Жизнь наша есть искра во мраке — Пылает душою она, А разум нас высит Превыше ничтожных сует к Источнику жизни миров И прах сотрясает земной! 1816 или 1817 Днестр

7. ПОСЛАНИЕ ДРУГУ

Как отшельник, вдалеке От сует, затей и славы, Сделавшись беглец забавы, В красном старом колпаке, Я доволен сам собой! Без придворной хитрой маски, Не прельщаясь мишурой, Чужд вельмож надутых ласки; Не в числе толпы большой Обезьян пустоголовых И отъявленных льстецов, Кои лижут пыль следов Истуканов многославных; Без расчетливых друзей, Кои в книжку записную Вносят дружество князей Иль министров речь пустую… Я — беглец и тех умов, Кои славною стезею, Не средь гибели и бою, Достигают всех чинов, И сатрапу вместо скуки, ………………………… Или, сродни к перемене, Уморившись так и сяк, Забавляются в триктрак!! Ты всё знаешь: nota bene [38] , Где ж за ними вслед поспеть? И с моей ли головою Столь чудесною игрою В славном подвиге успеть? О! их слава — слава мира, Подвиг их греми гудок, Иль Грицка [39] охрипша лира Средь корчмы под вечерок! Если б мне, назло природе, Кисть свою Рафаэль дал, Я бы, верно, весь по моде, Мой образчик начертал; Или Фидия рукою Нимфу, Вакха пред тобою В сапогах изобразил, И в мундире, в эполетах, В шарфе, в шляпе и в штиблетах На колени посадил! Или, следуя Грессету, Лирой нежной очертил И с «Vert-Vert»’oм выдал свету! Но могу ль за ними вслед В храм бессмертия стремиться? Надо с вольностью проститься, Запереться в кабинет И пустить свой дар в оценку, Чтоб на смех в съестных рядах Стали и в моих стихах Продавать пирог в копейку. И, о горе! вечный стыд! Если князь, венцом покрытый, Завернет туда со свитой И увидит честь его, дела и славу, Зря прильнувших к пирогам, Кои в красоте своей Едокам дают в забаву С пирогом за пять грошей!.. Но прости — заговорился И на рынок с ним пустился, Время даром упустил И о деле позабыл. Там не нужно испытанье Мрачных тягостных наук, Но приятен тесный круг, Где блестит одно познанье. (Ах, почто во тьме наук Я учением томился И премудрости лишился, Коей сей славен круг!) Интегралы, бомб паденье, Логарифмы, уравненье — Им не нужны, милый друг! Там науки обитают, Кои ум не отягчают, Но дают иной закон Всем делам и направленью, Скуке, делу и безделью… Вместо Вобана, Кассини, Фридриха иль Жомини На столе у них лежит Календарь v'elin [40] , Возле святец — oeuvres [41] Грекура, Где близ голого амура Голая Венера спит! И in-folio [42] картины Из пале-рояльских стен, Где семнадцать перемен Вкруг творит Приап ярливый! Друг мой! если всё писать, Что я знаю под рукою, То, клянуся головою, Надо две стопы связать!.. Там я видел возвышенье Инославных подлецов, Силу их и униженье Заразительных умов [43] . Видел злых невежд собранье, По уму — весь желтый дом, По делам — Гомор-Содом. И навозных куч сиянье! Видел я, как генерал [44] Табакерку подымает И платочком подтирает, Что сатрап ее … Видел чудо и слыхал, Как превнятными словами Некий голос вкруг шептал: «Князь с ослиными ушами», Видел, слышал и сказал: «Здесь тебе не место чести, Ты не знаешь подлой лести И к тому ж злой жребий дал Тебе странную фигуру: Кверху нос, язык ножом, Впалый лоб в лице рябом И кривую позитуру, В двадцать лет оброс брадой, В дерзких взорах то сияет, Что невольно выражает Вид иронии презлой! Нет, беги от них скорее! Лучше в хижине простой Жить с скотами, с простотой, Чем с людьми скотов глупее!» Дымный воздух и сырой, Стены зеленью покрыты, Пухлый пол, в местах изрытый, И в дверях навоз рекой, Друг мой, мне сто раз дороже, Чем то с почестями ложе, На котором князи спят! И в ночи в уединенье, Судным прачкам на мученье, Без свечей ландкарт чертят. Envoi au prince [45] Отрасль Мида, россов честь, Не прими мой глас за лесть. Я цевницей тихострунной Не пою всех славных дел, Кои я узнать успел! Будь спокоен: мир безумный [46] Не лишит тебя ума; На челе твоем дубовом Отрасль Селены взошла И свилась с венком лавровым! Finis! [47] час уже молчать. Я пойду в бауле лени Пополам с нуждою спать, Ты в роскошно-сладкой сени Креатур твоих лобзать… 1816 или 1817

38

Хорошо заметь, обрати внимание (лат.). — Ред.

39

Грицко — слепой нищий Ушицкого повета, играющий за грош или два по корчмам на лире, которая издает голос немного хуже волынки.

40

Сорт бумаги — подразумевается роскошный придворный календарь (франц.). — Ред.

41

Сочинения (франц.). — Ред.

42

Форматом в поллиста (франц.) — Ред.

43

Это наше общество.

44

Тимрот на смотру под Каменец.

45

Послание принцу (франц.). — Ред.

46

Это мы.

47

Кончено! (лат.) — Ред.

8. К МОИМ ПЕНАТАМ

От отческих полей, от друга отлученный, Игра фортуны злой, коварной и страстей, Мечтой обманчивой в свет бурный увлеченный, Свидетель суеты, неравенства людей, Сражаясь сам с собой, — я вижу преткновенье На скользком сем пути и бездны пред собой. Пенаты милые! услышьте голос мой, Внемлите странника бездомного моленье: Вы, в юности меня хранившие от бед, Теперь от роковых ударов защитите И к дому отчему скорее возвратите: Уже я видел бурный свет! Как в ясный, тихий день воздушный метеор Движеньем мрачных туч свод неба помрачает, Так в утро дней моих меня тоска снедает, И тщетно в будущность бросаю робкий взор: Там новые беды грозят еще цепями… О лары кроткие! да будет ваш покров Над бедным путником, зовущим со слезами На помощь вас одних; услышьте скорбный зов — И горести мои на время прекратите… Под небом неродным веселий, счастья нет, Меня вы к родине скорее возвратите: Уже я видел бурный свет! Честь, слава вдалеке взор слабый обольщает, Богатство, титулы — совместны с суетой, И Крезус пьет фиал тоски и скорби злой, Сатрапы гордые средь роскоши скучают. Нет, больше не хочу я славы и честей! Знаком кровавый путь мне грозныя Беллоны, Средь сечи гибельной, средь громов и мечей Я слышал славы клич — и жертв невинных стоны. Пенаты добрые! Внемлите мой обет — И бурю над главой моею отведите, И к дому отчему скорее возвратите: Уже я видел бурный свет! <1817>

9. МОЕ ПРОСТИ ДРУЗЬЯМ К<ИСЛОВСКОМУ> И П<РИКЛОНСКОМУ>

Друзья! налейте кубки! Ударим край о край И в скорбный час разлуки Запьем свое «прощай!»… Не глас иноплеменных, Не пушек близкий гром, Не клик врагов надменных С увенчанным челом, Но нежный глас природы, Восторги и любовь Под верный дружбы кров В объятия свободы От вас меня зовут. О други, между вами И мой тернистый путь Усеян был цветами. Довольно ясных дней Близ вас я видел, други! Клянусь во дни разлуки Вас часто вспоминать, В мечтах одушевлять Час дружеской беседы, Где острых слов победы Вы знали замечать И в шутках повторять!.. Где царство и народы В кругу прямой свободы, За чашей пуншевой, При дыме трубок сидя, Пристрастья ненавидя, Судили пред собой! Где тайной скорби силу И близкую могилу Я с вами забывал И радостью счастливой В час думы молчаливой Мой дух воспламенял! Где злобу и пороки Бесчувственных людей, Тщету заслуг, честей, И скрытые дороги Искателей, льстецов, И страстное сужденье, И к истине презренье Смешных лжемудрецов, Где суд невежд пристрастный Дает невеждам путь, Ко славе безопасный, Где знания безгласны, Где ум, талант гнетут, — Мы видели — учились… И к почестям стремились Неробкою стезей!.. Исчезни, пламень мой, Когда я вас забуду, Свободные друзья! Вот вам рука моя, Что свято помнить буду Союз сердец святой. Скорее луч денницы В предвестии гробницы Угаснет надо мной! Друзья! налейте кубки! Ударим край о край И в скорбный час разлуки Запьем свое «прощай!»… Прик<лонский>, нам с тобою Еще сквозь мрачных туч Блестит надежды луч — Быть может, Марс трубою Из мертвого покою Нас в поле воззовет Приманчивыя славы, И след войны кровавой Нас к цели доведет. Быть может (сокровенье Кто может предузнать?), В пылу огней, сраженья, Как к рати двигнет рать Погибельной стезею, Нам суждено с тобою В добычу смерти злой Предвременну могилу Узреть в земле чужой!.. Но нет, и мысль унылу Забвенью предадим, За чашей круговою Веселою мечтою Свой дух воспламеним!.. Оставя жизни бурной Неласковый прием И блеск честей мишурный, Ты истинным путем, Кис<ловский>, друг свободы, Под сень самой природы Нетрепетно идешь, Где время золотое В беспечности, покое Ты мирно проведешь… Ни громы в отдаленьи, Ни ядер звонкий шум В минуты сладких дум, В часы отдохновенья Тебя не воззовут!.. Под кровлею родною Там счастие с тобою!.. Там дружества приют! И дни твои беспечно, Но быстро, скоротечно В довольстве пробегут. Доколе юность с нами И огненная кровь С свободными сердцами, Друзья! дотоль любовь, И дружбы глас священный, И кубок позлащенный С пенящимся вином, Честь, истина с добром — Нам будет утешеньем И долгом в жизни сей!.. Прямое наслажденье — Не блеск пустых честей, Не славы шаткой сила, Не милости царей, Не злато богачей — Их ранняя могила Во мраке погребет… Нет, к счастию ведет Путь чести благородной, Где ум души свободной, Где совести покой Упрекам неподвластен, С рассудком, и душой, И с честию согласен! Но, други, час бежит… День ясный вечереет, И в кубках дно яснеет… Всё, кроме нас, молчит, И троица стоит Коней удалых, рьяных, И солнца свет багряный За дальнею горой Сменился темнотой! Природа в неге спит!.. Луна-путеводитель Путь дальний серебрит, Да гений-покровитель В разлуке вас хранит… Итак, нальемте кубки, Ударим край о край И в скорбный час разлуки Запьем свое «прощай!» 1817 Каменец-Подольск

10. ПОСЛАНИЕ ПЕТРУ ГРИГОРЬЕВИЧУ ПРИКЛОНСКОМУ

Qui vit content de rien poss`ede toute chose.

Boileau. V Epitre [48]

Мой друг! взгляни кругом на наш подлунный свет: От трона царского до хижины убогой — Везде увидишь след богини быстроногой, Но постоянного для ней приюта нет. Чем выше здание — тем ближе к разрушенью, Опасен скользкий путь титулов и честей, Опасны милости и дружество царей — Кто ближе к скипетру, тот ближе к ниспаденью! Как часто видим мы невежду и глупца С титулом княжеским, в заслугах, уваженьи, Который с гордостью бросает взор презренья На долю скромную и бедность мудреца. Но тратит ли, мой друг, мудрец свои надежды Фортуне вопреки покоем обладать? Нет, тою же стезей он скрылся от невежды Под кров беспечности о слабом сострадать! И в рубище Солон дал Крезу наставленье, Как смежны счастие и слава с нищетой,— Пред Киром на костре от смерти роковой Спасло нежданное счастливца предреченье. Лишенного очей, в темнице и цепях Зри Велизария и с ним превратность рока… Давно ль Наполеон, полсвета бич и страх, Мечтал оспаривать и власть и силу бога? Где ж гром его побед?.. Фортуна за собой Триумфы, почести и славу удалила. Нет постоянного для смертных под луной, Превратность — жребий наш, а верное — могила!.. Чины, и почести, и всех богатств собор, Когда нет мудрости, нас скукой отягчают, Прельщается ль резцом и кистью грубый взор?.. Безумцы остроту в безумце обретают; Страшилище ума, они в кругу своем Нерона с Августом в величии равняют, Херила наших дней Пиндаром называют И восхищаются Беатуса умом!.. Сословие невежд, гордящихся породой, Без знаний, без заслуг, но с рабскою душой, Но с знаньем в происках до степени высокой, Идет надменною и быстрою стопой… Презренные льстецы с коленопреклоненьем Им строят алтари, им курят фимиам. Напрасно равенства мечтатели желают, В природе равенства не может быть и нет: Одних смирение, таланты отличают, Других — безумие и преступлений след; Одним назначено дней миром наслаждаться, Другим — убийством жить и в дебрях пресмыкаться. Родится гений, ум, родится и глупец — Ужель природы дар не должен дать первенство? Начало всем одно, и всем один конец, Но в мире нравственном не может быть равенство,— Лишь независимость есть мудрого черта; Под игом деспота-тирана — он свободен… Для пользы ближнего жить — сладкая мечта! Тому, кто чувствами, кто духом благороден, Он тайно не острит на братий грозный меч, Не жаждет для венка бессмертия и славы, Неистовой рукой точить ручьи кровавы, Жилища мирные в добычу брани жечь И доблесть исчислять числом насильств и мести; Ему неведом путь покорства, низкой лести Пред знатным гордецом — вельможею царя; Он в доле средственной нужды ни в чем не знает И, прихотям не раб, спокойно засыпает С подругою своей до радостного дня! Природы добрый сын, в объятиях природы Он верно свой покой и благо обретет; Не алчен к золоту, он ищет лишь свободы И в Новый свет искать сокровищ не плывет. Приклонский! Счастие еще не за горами, И если от него нас жребий отлучил, То опыт гибельный стократно научил, Как радости ловить удачными часами, Желанье, прихоти и страсти обуздать Должны рассудком мы, чтоб в меру наслаждаться. Довольно, милый друг, за призраком гоняться, Не время у моря погоды ожидать!.. 1817

48

Кто доволен малым, тот обладает всем. Буало. V Послание (франц.). — Ред.

11. Г. С. БАТЕНЬКОВУ («Хотя глас дружества молчанью твоему…»)

Хотя глас дружества молчанью твоему Без прекословия и укоризн прощает, Но можно ль нежность дать холодному уму, Который действие с причиной разбирает? Ужели хладная и мертвая Сибирь, Где видны ужасы неласковой природы, Где вьюги, и мороз, и вихорь-богатырь От точки полюса под знаменем свободы Стремятся по горам пустынным бушевать, Могла твой прежний дух и дружбы уверенья, Как кедра сильный ветр главу, поколебать… И силлогизма дать софизму заключенья? Ужель свинцовый час Покрыл прошедшее невозвратимой тьмою, Ужель он заглушил влеченья тайный глас, Который юношей нас съединил с тобою?.. Конечно, в те часы, как мыслью ты летал С Невтоном, с Гершелем в планетах отдаленных. Движенья их, часы, минуты исчислял, Их жителям давал законы непременны, Чужд бренности земной, О друге забывал, как о пылинке бренной, И гений добрый твой На время оставлял тебя мечтой химерной. Иль, долгу верный раб, в союзе с суетой, Заботой, нуждами и бедством окруженный, Не мог ты жертвовать минутою одной Для друга ежедневно? Но прочь сомнение, ты тот же должен быть: Те ж чувства, чуждые и низости и лести, И ум возвышенный, способный отличить Талант от глупости, дым суеты от чести, Те ж мысли правоты, размер во всех делах, И поступь, сродная закону протяжений, Те ж Эйлер и Лагранж — в сияющих глазах По тем же степеням высоких уравнений!.. Прости, мой друг, Метафорическим моим уподобленьям! С тяжелой головой, с унынием сам-друг, Могу ли услаждать приятным песнопеньем Твой к бурям приобвыкший слух? К тому ж вожатый мой, Вакх дерзостный и юный, Тогда как я пишу, волнуя бурный дух, — Мои наладил струны!.. Напрасно б стал тебе забавы воспевать, О радостях вещать дрожащими устами И подвиги мои с улыбкой исчислять На поле боевом не голосом, очами… Погибло всё, как сон с младенческой мечтой. Любитель некогда военной непогоды, С прискорбием теперь меч обнажаю свой, Как чадо смелое безвластия, свободы!.. Я свет печальный созерцал — И волос дыбом становился! Когда же глубину души людей познал, Я с светом раздружился!.. Руссо и Тимона невольно оправдал, И, им последовать готовый, Чем более людей боялся и бежал, Тем делались сносней тяжелые оковы! С пустынею в душе, с сомненьем ко всему, Не доверяющий сим тварям ослепленным, Которы в гордости, в невежестве уму Возносят олтари… и гонят ум смиренный… 1817 (?)

12. ПОСЛАНИЕ Г. С. БАТЕНЬКОВУ («Когда над родиной моей…»)

Когда над родиной моей Из тучи молния сверкала, Когда Москва в цепях страдала Среди убийства и огней, Когда губительной рукою Война носила смерть и страх И разливала кровь рекою На милых отческих полях, — Тогда в душе моей свободной Я узы в первый раз узнал И, видя скорби глас народной, От соучастья трепетал… Как быстро гибнет блеск зарницы, Так из разрушенной столицы Тиран стремительной стопой Вспять хлынул с хищною ордой! И вслед ему бог бранный мщенья, Во мзду насильств и преступленья, Перуны грозные бросал И путь гробами застилал… Орудие сей грозной мести, Я взор печальный отвратил От поприща кровавой чести И острый меч в ножны вложил… Но ты, мой друг! при шуме славы — Среди триумфов и побед, Среди громов борьбы кровавы Стремясь за разрушеньем вслед, Свидетель россов смелых силы, Смиренья их и правоты,— Поведай мне, что мыслил ты, Зря цель изрытую могилы? Скажи, ужель увеселял Тебя трофей, в крови омытый, Ужель венок, корыстью свитый, Рассудка силу заглушал?.. И мрачная завеса пала! Атропа гибельным резцом Едва нить жизни не прервала Твою под роковым мечом. Простясь с неласковой судьбою, С печальным опытом, с мечтою, Ты удалился на покой Туда, где Лена, Обь волной В гранитные брега плескают И по седым во мгле лесам К Гиперборейским берегам, Во льдах волнуясь, протекают, Где всё в немых пустынях спит, Где чуть приметен блеск природы, Но где живут сыны свободы, Где луч учения горит!.. Твои там отческие лары, Там мир и радости с тобой, Туда кровавою рукой Войну, убийства и пожары Не понесет никто с собой!.. В беседе там красноречивой С тобой великий Архимед, Декарт и Кант трудолюбивый, И Гершель с циркулем планет! И всё в гармонии с душою, И чужд клевет и злобы слух… Почто ж зовешь меня, мой друг, Делить все радости с тобою! Могу ль покоем обладать? Пловец над пропастью бездонной В отчизне милой, но безродной, Не ведая куда пристать, Я в море суеты блуждаю, Стремлюсь вперед, ищу пути В надежде пристань обрести И — снова в море уплываю. Между 1817 и 1819

13. НЕПОРОЧНОСТЬ ЛЮБВИ Идиллия

Туманится небо, перун загремел… Сокрылся за тучами луч яркий денницы… Я страстью горел И чашу восторгов на персях девицы При шуме перуна мгновенно испил… Всё смолкло, всё тихо, но нежны ланиты Шарлоты Румянец покрыл, И локоны зефир волнует развиты, И перси лобзает под дымкой сквозной. И грозное небо и громы щадят наслажденье. Друг нежный, Шарлота, любови святой Устав натуральный не есть преступленье!.. Нам сердце и совесть порукой с тобой. Взгляни, после бури природа гордится Творенья красой! И сердце невольно к природе стремится… Пусть снова ударит перун над главой! Пусть небо готовит нам сильное мщенье, Но, друг мой, с тобой Мне жизнь лишь восторги, а смерть — утешенье. 1810-е годы

14. ШАРЛОТЕ

Давно ли в неге утопал, Пылая страстью безмятежной? Давно ль зари восход блистающей встречал На груди белоснежной?.. Шарлота! грозен взор завистливой судьбы — Она нас разлучила, Не внемля голосу мольбы, Утехи цвет скосила. Но буря грозная минет, Мы свидимся с тобою — Душа надеждою живет… Разлука не страшна мечтою!.. Пусть верность будет твой закон, Добро — путеводитель, И спутник верных, Абеон, Нам снова возвратит обитель. В замену радостей, забав и страсти милой Осталися в удел недуги и печаль.. И мысль от прошлого, стремясь в безвестну даль, Знакомит нас с безвестною могилой!.. 1810-е годы

15. ЕЙ ЖЕ («О, если и тебе назначено судьбою…»)

О, если и тебе назначено судьбою Изведать мрачное томление души, За сладости любви Платить раскаяньем и тайною слезою — Скажи, могу ли чтить святым судьбы закон И провидению вверять мои надежды? Могу ль, смыкая вежды, Надеяться на сладкий сон? Нет, нет, беги от глаз доверенность и вера. Свет мрачный есть цепь зла, избегни цепи сей — На выях возлежит блуждающих людей; Их радость детская есть страшная химера! Забуду ли, когда тебя к груди моей, Волнуемый страстей робеющих желаньем Прижал я в первый раз и с тайным трепетаньем Вкусил сладчайший дар <неспелой> жизни сей, И воздремал с тобой, блаженством упоенный. Беспечный, я не мог предвидеть бури бед, Когда мне в первый раз казался благом свет, Когда, с тобой соединенный, Восторгами любви считал мой каждый час; Но в тихих облаках таился гром опасный — Приметно исчезал жар чувства сладострастный, И светлый пламенник желаний вдруг погас! Предчувство — жребия превратность возвещало! В борьбе с самим собой я мыслить не дерзал О следствиях любви. Но глас природы снял Со взоров мрачное сомнений покрывало! Я вижу, милый друг, причину тайных слез И тайного томленья; Оставь рабам сует пути предрассужденья И не страшись молвы бессмысленных угроз: Не может зла творить устав святой природы. Покорствуй ей, она ведет добра рукой От бурь и непогод сокрытою стезей Под кров прямой любви и нравственной свободы! 1810-е годы