Полоса отчуждения
Шрифт:
Как она рассказывала об ужасах тех дней.
А на обратном пути ему тоже повезло.
Одну семью довез до Горного Балыклея. Другую до Дубовки. Да и оттуда в Волгоград прибыл не пустым.
– Насыщенный рейс получился, – почти как Федор сказал он.
Окончив говорить, он доел блинчики и улегся на диван, подставив свое сытое внимание под бликование телевизора.
Показывали матч по регби.
Терпеть не мог он этот вид единоборств.
Что-то в нем было от тупости и бесполезного упорства.
Уже подумав так, вспомнил,
«Бугаиный вид спорта – говорил он. – Не кто кого перехитрит, а кто кого обкогтит».
Было лень вставать и переключать канал.
Да и выключить телевизор тоже.
И в это время в дверь поскреблись.
Не позвонили, не постучали, а именно «поскребышили», как сказали бы в «Леспромхозе».
Почти матюкнувшись, Максим поднялся. На пороге стоял муж Светы.
– Ты меня, – сказал, – дюже не казни. Но похмелюга-подлюга в петлю кинуть норовит. – И, облизнувшись, спросил: – У тебя ничего нету?
– Да откуда? – вырвалось у Максима. – Я и вкуса водки не знаю.
– Бедный, то есть богатый, – сказал муж Светы. – Значит, до ста лет хочешь прожить?
– Да уж сколько придется.
Его раздражал этот пьянчуга – и каким-то параллельным пластом мышления он пожалел Свету.
Ведь вон какая она ладная да приглядная.
И рядом вот с этим голодранцем.
Максим вытащил полусотку и сказал:
– Иди похмелись.
А когда он ушел, стал ждать.
Ждать именно Свету.
Чтобы утешить.
Но она не шла.
И когда он было совсем собрался лечь спать, в дверь поскреблись. Он рывком отворил ее, думая, что это опять муж Светы.
Но перед ним возникла она.
В «халатике на босо тело», как любит говорить Федор.
8
Соитие было без предисловий.
Жажда с жаждой сошлись, сперва в рукопашную – это когда он проверял качество ее грудей и ягодиц, а она вытворяла с изножием разные невероятности.
И все еще руками.
Пока не припала очередь губам.
По телевизору в это время показывали состязание экстрасенсов. Кто-то находил иголку в стоге сена. Кому-то привиделся сам Наполеон.
А некоторым грезилось, что скоро состоится конец света.
«Света! Света! Света!» – забилось в его сознании.
А изнеможение все не приходило.
И на фоне этой страстности он – поочередно – вспомнил и Подругу Жены, и Елену Миновну.
Обе они стояли в очередь, чтобы стать недостойными.
Недостойными ее, Светы.
Ибо то, что он испытывал сейчас, ни в какое сравнение не входило с удовольствием, полученным от Веры, да и от Подруги Жены тоже.
Хотя когда-то ему казалось, что это верх блаженства.
Вспомнился Федор с фразой «как сколько людей, столько и мнений, так сколько баб, столько и восхищений ими».
И Максим чуть не запел:
Ох, какая женщина,Какая женщина,Мне б такую!Он специально «ах» заменил на «ох».
Потому что «ах» казалось ему слишком банальным.
Даже умозрительным.
А Света – млела.
Они уснули, не заметив этого.
А когда Максим проснулся утром, Светы рядом не было.
Но лежала записка: «Ты оправдал мои ожидания».
А он точно теперь знал, что красота ее грудей… не поддается оценке.
Но вовремя себя спохватил.
Ибо это далеко не так.
Груди у Веры куда привлекательней.
Да и ягодицы тоже.
– Так что же было вчера?
Он задал этот себе вопрос вслух.
И ответил:
– Наитие!
Так Федор называл необъяснимое.
И Максима постигло, кажется, разочарование.
9
– «Как ты там?» – спросили у безнадежно больного грузина. Он сказал: «Наращиваю потенциал, чтобы претендовать на бессмертие».
Федор хохочет.
Ему всегда попадаются веселые клиенты.
А хмуроту сегодня Максим возит по причине морального, можно сказать, краха.
Нет, его не застали голым, бегающим по площади Павших Борцов.
Его в упор не захотела видеть Света!
Да, да, его соседка, как бы Федор сказал, уже «сосётка».
Так вот, приехал он один раз туда, потом второй.
Телевизор на полную громкость включил, чтобы она слышала, что он в квартире есть.
Бесполезно.
Не идет, и все тут.
Тогда он набрался наглости и позвонил ей в квартиру.
Открыл старший сын.
– Что вы хотели? – спросил.
– Мама дома? – на зле произнес Максим, ибо видел, как она промелькнула, шмыгнув из комнаты на кухню.
И именно туда сын крикнул:
– Мама, тебя!
Света вышла.
Глаза холодные и выразительные, как свежий ледок в лужице.
– Что вы хотите? – спросила и вместе с тем удержала сына: – Ты не уходи, у меня к тебе дело.
И сын остался стоять рядом.
– Да у меня что-то с газом проблема, – единственное, что он сумел придумать.
И Света обратилась к сыну:
– Вадим, пойди посмотри.
И мстительно так глянула, словно взяла реванш за какое-то более мелкое поражение.
– Да нет, не надо, – сказал Максим, – я мастера вызову.
Он клял себя последними словами, но все равно из квартиры не уходил.
Хотя уже уверенность, что она все же придет, истаивала с каждой минутой.
И вспомнилась полуохальная фраза: «Хороший левак – укрепляет брак».
Может, отведав его, она признала, что муж лучше.
Хоть и алкоголик.
И он вслух произнес, придумав сам:
– Алкохряп – своей глотке враг. – Это сказалось само собой.
Но еще одно его изводило почти до крайности.