Полосатый Эргени (сборник)

Тупу-Тупу. Он махал выхваченным из огня можжевельником. Волосы на его

голове были связаны таким же пучком, как у охотника Ао.

Тупу-Тупу зашел со стороны ветра, чтобы искры и пахучий дым летели на

«зверя». Оглушительный хохот раздался на поляне, когда Волчья Ноздря стал

на четвереньки и уморительно побежал от него по-медвежьи к опушке леса.

Так начался день весенних игр. Сначала играли в медведя, в охоту на

разных зверей и птиц. Потом два охотника — Суоми и Хоху — с деревянными

рогами на голове плясали буйную пляску дерущихся зубров. Они бодались,

толкались и ревели друг на друга, подражая реву диких быков.

Под конец стали играть в ловлю оленей. Мужчины были охотниками,

женщины — дичью. Игра состояла в том, чтобы от лесной опушки загнать

«оленей» в «загон», то есть в промежуток между двумя землянками. «Олени»

старались убежать как можно дальше в лес; «охотники» бегали вслед за ними

и гнали их к условленному месту.

В лесу уже темнело, когда отряд молодежи, в котором находились Ао и

Улла, выследил между кустами кучку спрятавшихся девушек и женщин. Охотники

стали заходить с тыла, чтобы отрезать свою «дичь» от леса. Женщины

заметили их и с визгом бросились в разные стороны. Ао больше других

увлекался игрою. Он быстро обогнул поляну, чтобы забраться поглубже в чащу

леса и перехватить путь убегающим «оленям». Он знал, что сюда побежала

Канда.

Вдруг он заметил темную фигуру коренастого охотника, который прятался

за кустом и, пригнувшись, следил за тем, что делается на луговине.

В это время две девушки, держась за руки, выбежали на середину поляны

и, перешептываясь между собою, со смехом подбежали к кусту. В ту же минуту

из-за него выскочил коренастый охотник и, прежде чем они успели

повернуться, схватил одну из девушек и вскинул ее себе на плечо. Девушка

громко завизжала и стала вырываться из цепких рук.

— Уамма! Уамма! — кричала она, и неподдельный ужас слышался в ее

крике. — Люди, спасите! Тут чужие! Спасите Канду! Уамма! Уамма!

Охотник повернулся и быстро побежал со своей ношей, но не к поселку,

а в глубину леса.

Ао понял, что это не игра, а настоящее похищение.

Кровь бросилась ему в голову. В бешенстве ринулся он наперерез

похитителю, и, прежде чем тот успел сообразить, Ао сунул ему под ноги свое

копье. Толстяк споткнулся и тяжело рухнул на землю.

Освобожденная Канда вихрем помчалась к поселку, а ее похититель со

звериным ревом вскочил на ноги и бросился бежать.

Ао настиг его и ударил копьем в правое плечо. Толстяк завыл раненым

волком.

— О-о! Ой! — вопил он. — Куолу убивают! Куолу!

Куолу! Откуда он взялся?

Тут только Ао сообразил, на кого напал он в сумраке леса. На самого

колдуна!

Но вместо страха у него на уме было только одно бешеное желание еще и

еще раз ударить обидчика Канды. Да и как можно бояться врага, кто бы он ни

был, если тот трусливо убегает с поля битвы!

Все же, услышав имя «Куолу», молодой охотник на миг задержался на

месте, и Куолу успел юркнуть в кусты. С заячьей прытью промчался он к

береговому обрыву, который оказался здесь очень близко. Недолго думая он

кубарем скатился вниз по крутому склону, поднимая целое облако песка и

пыли.

Ао остановился на краю и сверху погрозил копьем беглецу, который

каким-то чудом ухитрился не свернуть себе шею и не переломать ребра.

— Выдра! — крикнул Ао ему вслед самое презрительное слово, какое он

знал.

Что снилось Ао

В эту ночь Ао долго не мог уснуть. Ему казалось, что горячий уголь из

костра влетел ему в грудь. Там что-то загорелось и жжет его огнем. В ушах

все еще раздавался отчаянный крик Канды:

«Уамма! Уамма!»

Кровь кипела в нем, когда он вспоминал Куолу, его звериный вой,

погоню за Куолу и свою неожиданную с ним схватку. Узнал ли его колдун в

вечернем сумраке леса?

В его мозгу вспыхивали и гасли искры. Слов у него не было.

Поздно забылся он тяжелой, беспокойной дремотой. В землянке было

душно и тесно.

Вместе с Черно-бурыми спали двадцать гостей — охотников Красных

Лисиц. Лежали все вповалку на оленьих шкурах.

Под утро ему приснилась Канда.

Он видел, будто она сидит в овраге, около ручья. Сидит так беспечно,

не знает, что вот сейчас придет Куолу и унесет ее.

Ао должен ее спасти. Вот он уже спускается в овраг. Он торопится,

бежит, он уже близко. Ао хочет приблизиться к Канде, но в этот момент

огромный лохматый медведь выскакивает из-за кустов и становится между

ними.

Медведь смотрит на него зловеще, становится на дыбы и идет ему

навстречу. Глаза у него хитрые и злые, как у Куолу.

Ао хочет бежать и не может. Ноги будто связаны. А чудовище все ближе

и ближе...

Ао крикнул и проснулся. Весь он обливался потом, а сердце его

стучало, как у птицы, зажатой в кулак.

Куолу! Это был Куолу!

Ао сделал усилие и сел на меховой подстилке. Дышать было трудно.

Кто-то ночью закрыл для тепла отдушину, и от этого в землянке еще

больше сгустился запах: чад очага и едкий дух сырых кож, содранных с

убитых оленей.

Ао на коленях подполз к выходной дыре, отодвинул заслонку и вылез

наружу. Здесь ночные страхи разлетелись, словно клочья дыма от ветра.

— А, старая выдра! — шептал он. — Это ты приходил? Погоди!

Солнце еще не всходило, но было где-то близко, за белым пологом

тумана. Оттуда уже сияли его лучи и золотили светлые края облаков. Ао

вздохнул полной грудью.

Крепкая молодая радость била в нем веселым ключом. Жажда томила его.