Полтора дракона для травницы, или Таверна «С любовью»

Прокашлявшись, они затянули песню. Опять не попадая ни в одну ноту, но с душой же, а это главное!

– Кра, - деликатно сообщил Арман, сидевший на моем плече.

– Согласна с тобой, милый, - со смешком шепнула ему. – Но ничего, потерпим.

Взлетев, ворон сорвал клювом ромашку и принес мне.

– Спасибо, мой хороший, - отозвалась, в тот же миг почувствовав, как талию сжимает ревнивый дракон.

Мы вышли из нашего квартала и под любопытными взглядами соседей начали подниматься в гору. Символично, что уж там. Такова жизнь, то с горки, то под горку, то пироги, то корки. Прямо народная мудрость получилась, надо будет ее запустить в массы.

– Попробую узнать, есть ли места, - оторвал меня от размышлений Рэйчэр, увидев вывеску постоялого двора.

Но мест не было. Как и в пяти следующих гостиницах. Нам повезло на самом верху – «Дерзкий петушок», взгромоздившийся на вершине холма, предложил шикарные апартаменты в количестве двух штук. Видимо, ищущие приюта путники сюда уже просто не доходили, довольствуясь жильем поближе.

Мы и сами тяжело дышали, войдя в комнаты. Ноги гудели. Все-таки идти в гору нелегко. Припаркованная во дворе телега осталась под наблюдением сторожа. А мы, не напуганные даже медленно шествующими по полу тараканами, начали устраиваться на ночлег.

Глава 48 Мы семья

За плохо вымытым окном бесновался ветер, нагоняя холод и неприятные мысли. На горизонте клубились черные тучи, напоминающие кулаки, готовые обрушиться на землю. Сквозь рассохшиеся ставни нещадно сифонило сквозняком, заставляя ежиться от озноба, пробегающего по телу. Но меня обняли горячие сильные руки и стало тепло и спокойно.

– Прости, аленький, - покаянно прошептал Рэйчэр.

Аленький. Так меня звала мама. Нежное прозвище из прошлого согрело сердце.

– Не такую жизнь я хотел бы дать любимой женщине, - муж с горечью усмехнулся. – Ты достойна самого лучшего.

– Ты не наелся за ужином? – спросила, развернувшись.

– С чего ты взяла? – нахмурился.

– Ну, раз самоедством занялся, то, наверное, не наелся, - улыбнулась и поправила прядку его волос, отодвинув ее от лба.

– Скучаю по твоим пирожкам, - шепнул муж, поймав руку и оставив на чувствительном запястье горячий поцелуй. – И по булочкам тоже, - добавил, ухмыльнувшись.

– Голодный дракон, - тихо ответила, ощущая, как в душе что-то сладко замирает от предвкушения.

– Безумно голодный, - подтвердил хрипло и накрыл ртом мои губы, застонав в них.

Ответила, прильнув к нему, обвила руками шею, запустила пальцы в шевелюру, отдаваясь терзающим меня губам. За окном бушевала непогода, ветер толкался в жалобно дребезжащие стекла, напрасно пытаясь привлечь к себе внимание, а мы целовались, позабыв обо всем на свете.

– Я готова стать твоей женой, - выдохнула, когда Рэйчэр оторвался от губ.

– Уверена? – судорожно сглотнул.

– Ты против? – улыбнулась.

– Еще шутит! – рыкнул, прижав к себе теснее. – Я этого сильнее всего желаю, аленький! Но если это, - посерьезнел, - из жалости…

– Даже умные мужчины порой такие тупни! – хихикнула. – Поверь, это точно не из жалости. Я просто хочу прожить с тобой всю жизнь. И без разницы, где и как это будет – в гостинице, где маршируют тараканы, или во дворце, - погладила его по щеке, - лишь бы с тобой.

Он потянулся за моей ладонью, ласкаясь. Поцеловал пальчики, потом меня саму и выдохнул:

– Люблю тебя!

– И я тебя люблю…

Только это и успела прошептать в ответ, ведь меня снова закружили в страстном поцелуе. Губы податливо раскрылись навстречу мужскому напору. По венам потекли волшебные пузырьки, словно кто-то наполнил жилы колдовским зельем. Каждая частичка льнула к мужу, жаждала его прикосновений.

Он украсил шею ожерельем из поцелуев. Проложил дорожку вниз, к груди, а потом еще ниже по моему телу, оставляя его без одежды. Миг в воздухе, словно за спиной выросли крылья, а потом меня уложили на постель, благоухающую травами – ведь я застелила ее нашим постельным бельем, к счастью. Рэйчэр навис надо мной – обнаженный и прекрасный. Сгусток страстно пылающего огня. Настоящий дракон!

– Моя, - то ли заявил, то ли спросил.

– Твоя, - подтвердила и застонала, отдаваясь во власть супруга, который так долго этого ждал.

Оказывается, и я ждала. Мечтала отдаться ему, слиться телами, изведать удовольствие единения с мужчиной – того самого, когда двое становятся единым целым, танцуя древний танец. Старые, как мир, движения. Стоны, шлепки плоти, сдобренные острыми вскриками. Желание, бурлящее в венах, обрамленное рваным дыханием.

Это лишь приправа к любви, сводящая с ума, дополнение к тому чувству, что растет и крепнет в душе, подчиняя сердца своему ритму. Это так просто и так глубоко, всеобъемлюще, когда каждый миг включает в себя вечность. Оно неуловимо, как вздох бабочки. И монументально, как сама Земля, что несется вперед во Вселенной, никогда не останавливаясь.

И как хорошо, что нам это даровано, как хорошо!..

Мы уснули, крепко обнявшись и наконец-то став настоящей семьей. Но судьба дала нам лишь краткую передышку. Вот уж воистину, чем тише жизнь сегодня, тем ярче полыхнет завтра.

– Алина, вставай! – посреди ночи затряс меня за плечо Рэйчэр.

– Ночь ведь, - пробурчала сонно, - все завтра, неугомонный, - и перевернулась на другой бок.

– Вставай, быстрее! – не унимался он.

В коридоре глухо затопали чьи-то ноги. Женский визг на улице прорезал воздух и стих, оборвался на самой высокой ноте. Что происходит?

Распахнула глаза и уставилась на встревоженного мужа.

– Что стряслось?

– Наводнение, аленький, - ответил, зажигая свечи. – Река взбунтовалась.

О Господи! Я соскочила с кровати и метнулась к окну. Отдернула занавесь и замерла, не в силах даже дышать.

Ветер стих. Облачность рассеялась. Оба исчезли в никуда, будто ушли отдыхать, сделав свое подлое дело. На темно-синее небо осколком отрезанного ногтя выкатился месяц. А под ним…

Черные волны тяжело колыхались над тем, что еще несколько часов назад было городом. Моим любимым Лаверном! Острые шпили, флюгеры и верхушки крыш высоких домов торчали из воды и будто недоумевали, как такое могло получиться. Везде сидели люди, плача и с ужасом взирая на хлам, который своенравные волны швыряли из стороны в сторону. Стоило попасть туда, как тут же ударит, покорежит и утащит под воду – чтобы выпустить наружу уже безжизненное тело.

Где-то плыли целые крыши, сорванные с домов, будто шапка. С них потихоньку соскальзывала черепица, тут же уходящая на дно. Но хуже всего было то, что взбесившаяся река, ворвавшись в город, принесла с собой и сотни тяжелых, мощных бревен. Видимо, торговцы сплавляли по ней лес, но из-за непогоды были вынуждены прибить товар к берегу и скрепить веревками, которые не выдержали, когда стихия разбушевалась.

На скорости ворвавшись в Лаверн, бревна протаранили дома, лавки, улицы. Их разбросало всюду. Стволы торчали из окон, чердаков и балконов, застряв там. Казалось, что дом решил выкурить сигару. Плавали везде, будто огромные корабли, разгоняя мусор в разные стороны. Но это было не самым страшным их действием. Хуже всего, что они мешали лодкам, срочно спущенным на воду для спасения выживших, продвигаться по поверхности, и без того захламленной всем на свете.