Полумесяц и крест

— А вот и мой новый друг, — одним губами прошептал Ринат, замечая в самом углу одинокую фигуру за колченогим столиком. — Что-то небогато у тебя сегодня…

Перед ним и, правда, было бедновато. Считай, и не было ничего: маленький лафитник с рябиновкой, миска пустых щей и ломоть хлеба на два укуса. Судя по его недовольному выражению лица, с которым он озирал стол, к такому он совсем не привык.

Ринат ухмыльнулся. Судьба явно улыбалась ему, подбрасывая такую возможность для начала разговора. Он подошел к трактирщику, дородную сильно потеющую фигуру с матерчатым передником сложно было с кем-то спутать.

— Уважаемый, — коверкая речь, проговорил Ринат на русском. — Вон мой кунак сидит совсем один, — кивнул в сторону угла. — Неси все туда самое хорошее. Курочку зажаренную там, карасей в сметане, грибов с луком… Еще что есть самое лучшее и вкусное… Для кунака ничего не жалко.

На стойку он положил две крупные серебряный монеты, которых должно было хватить, чтобы накормить целый взвод солдат.

Надо было видеть изумленное лицо Акакия, когда на его столе начали появляться разные блюда. Завороженными глазами он уставился сначала на исходящую ароматом курицу с золотистой корочкой, затем перевел взгляд на миску с жареными карасями горкой. Половой, мордастый детина, уже нес каленых яиц десяток, прямо из печи, душистый каравай хлеба.

Едва это все великолепие с трудом уместилось на столе, рядом присел Ринат. Глаза Акакия, оторвались от яств, и скрестились на нем.

— Думаю, мил сударь, это все неспроста, — пробурчал он, взявшись за лафитник. — Томко откушать сначала надо бы…

Из дальнейшего разговора стало ясно, что писарь еще не все мозги пропил и пока соображал довольно живо. В историю с ограблением честного купца он вряд ли поверил. По холодным, расчетливым глазам было видно, что циник до мозга костей. Такой, если выгода на горизонте нарисуется, все сделает.

— Могем такую бумагу выправить, коли состояние позволяет, — писарь опрокинул еще стаканчик и выразительно потер пальцами. — Вот откушаю и сделаю. На квартире все имеется, — хорошо принявший, он уже и не скрывал ничего.

На квартире, как громко называлась небольшая комната в соседнем доходно доме, действительно, имелось все необходимое. Запасливый Акакий в небольшом сундучке держал даже волостные бланки с уже поставленной подписью кордонного начальника. Откуда и как он их раздобыл оставалось загадкой.

— Не сумлевайся, все настоящее. Вишь, подпись самого его высокородия Александра Васильевича, — усмехнулся писарь, заметив удивление на лице Рината. — Настоящие проездные документы оформим тобе. Так… Податель сего купец Ахмет Байсангуров направляется в Тифлис по торговой надобности, о чем изложено дальнейшем. Для кордонных нужд сему купцу требуется привезть 10 пудов гречки… Вот и все, как договаривались. Осталось только оговоренное получить…

Получив на руки долгожданный документ, Ринат вздохнул. Вроде бы должен радоваться, но на душе, по-прежнему, было муторно. Ощущалось такое мерзкое чувство сделанной подлости. «Черт, погано-то как, словно своими руками дверь квартиры бандитам открыл… А ведь когда-то точно таким же способом купят документы и те уроды, что тучу людей на Дубровке угробят. Не дай Бог кто-нибудь сейчас по моим стопам пойдет. Этот пьянчужка за бабло кому-угодно документ выпишет». Ринат с такой ненавистью посмотрел на мирно сидевшего чиновника с деньгами в руках, что сам своего чувства испугался. С дикой силой захотелось эту гниду удавить, чтобы от него даже следом не осталось. Уже даже к искривлённой шее Акакия примерился, но все же сдержался. Не нужен ему был сейчас шум. На кону стояли слишком многое.

— Живи, ушлепок. Пока… — прошептал он про себя, выходя из комнаты. — А меня снова ждет дорога.

Ему предстояло пересечь почти две сотни километров, прежде чем он окажется в Тифлисе. Именно там, судя по письму цесаревича и должна была состояться судьбоносная встреча с императором, а может и поимка имама Шамиля. Кто знает…

Добираться до следующей крепостицы на военной линии Ринат решил пешком. Можно было, конечно, конягу какого-нибудь прикупить, но не хотелось раньше времени из образа ограбленного купца выходить. Верст тридцать с гаком можно было и потерпеть. Глядишь, по пути карета какая-нибудь с оказией окажется.

Покинул Ринат крепость и зашагал по пыльной дороге на север. То и дело его обгоняли казачьи разъезды, внимательными взглядами, оглядывавшими одинокого путника. Проехали мимо две кареты, нагруженные багажом, в сопровождении всадников. Видно, какие-то господа ехали. Таким зазорно останавливаться и бродяг по дороге подбирать.

Верст через шесть ему повезло. Нагнала его телега с седым казачиной и парой пацанов, нагруженная мешками с зерном. Со станицы, похоже, часть урожая на продажу везли, а может и на мельницу. Казак, встретившись глазами с Ринатом, кивнул. Мол, садись. Тот уговаривать себя не заставил. Закинув скудные пожитки на телегу, он залез и сам.

— Благодарствую, уважаемый, — приложил Ринат руку к груди, благодаря за помощь. — Совсем притомился. Сапоги худые, все ноги сбил в пути. Мне бы до станицы добраться, а там уж лошадь какую-нибудь посмотрю…

Возница тут же оживился, услышав про это. Видимо, сам коня на продажу имел. Может знал, кто продавал. Так они и вели неспешную беседу, забыв про войну, набеги и многолетнюю вражду между горцами и империей. Лошадь без всяких понуканий споро тянула телегу. Мальчишки на мешках давно уже спали. Скорее всего, к ночи они уже были бы в станице. Однако, судьба распорядилась иначе.

Верст за десять до станицы у излучины высохшего русла речки они вдруг услышали выстрелы. Резкие, словно хлесткие удары кнута, они звучали один за другим. Через какое-то время, смолкнув, сменились криками.

— Абреки! Принесла же их нелегкая на ночь глядя. Миколка, Андрейка, пистоли проверьте заново. Не дай Господь, заряды отсырели, — кинул он мальчишка тяжелый сверток, из которого те быстро выудили два монстрообразных седельных пистолета. — А ты, мил человек, затихарись. Чай, абрекам все равно, кого грабить — чужого али свово…А ведь уже седьмицу все тихо было. Баяли, что Шамиль своим запретил в набег ходить. Врут, поди. Приперлись же… Эй, куда собрался?

Не слушая старика, Ринат соскочил с телеги и, захватив свой тяжелый посох, пошел в сторону выстрелов. Ему было крайне интересно, кто это там решил немного повоевать. Ведь, запрет на совершение набегов, действительно, существовал. Он лично втолковывал старейшинам селений и главам тейпов необходимость передышки. Мол, пока не следует дразнить русского медведя. Слишком слаба горская армия они еще для этого. Уверял их, что от таких набегов больше вреда, чем пользы. Потерь много, военные припасы тратятся, а ощутимых результатов почти нет.

— Выходит, какой-то черт решил немного поднять бабла, — сквозь зубу прошептал Ринат, прижимаясь к камням. — Добрый я, значит, слишком для руководителя. Русским же… тьфу… ясным же языком сказал, что надо завязывать с грабительскими набегами. Не-ет, кому-то все равно неймется. Шило в заднице торчит. Эти уроды мне все перемирие поломают… Падлы… Не успел уйти, а они уже бузят. Значит, придется жестче работать. Не понимают, видно, доброго слова. Придется воспользоваться опытом мистера Аль Капоне и взяться за пистолет…