Полумесяц и крест

Он крутанул верхушку своего посоха, у которого тут же откинулся верхний изгиб и внутри обнаружился затворный механизм ружья. Его инженерное образование пригодилось, пусть и столь странным способом. Отправляться в такое путешествие совсем без оружия ему показалось верхом безумия. Поэтому, после недолгих раздумий, и родился этот дробовик, больше напоминавший близкого родственника средневекового мушкетона. Стрелял он не пульками, а полноценным рубленным свинцом, способным превратить в фарш с десяток человек на своем пути.

— Что тут у нас? Карету зажали… — Ринат осторожно крался вдоль скалы, стараясь зайти в тыл нападавшим. — Правильно. Что с простого всадника возьмешь? Коня и оружие. А в карете можно хорошо поживиться… Я сейчас вас научу, б…ь, дисциплине. Развели тут махновщину.

Первого горца, что с азартом выцеливал кого-то у кареты, он заметил сразу. Тот, особо и не скрываясь, стоял на одном колене и целился. Приголубить его своим посохом оказалось делом одной секунды. Связав потерявшему сознание горцу руки, Ринат начал подбираться к следующему.

— Падла, здоровый какой, — тяжело дыша, пробурчал он, когда другого абрека, здоровенного детину, жутко вонявшего потом, пришлось ударить аж три раза. — У другого бы черепушка треснула, а этому хоть бы хны. Вот что, значит, свежий воздух и отсутствие стресса… Полежи пока тут.

За двумя первыми последовали еще трое горцев. Одного, правда, живым взять не удалось. Слишком уж тот сильно сопротивлялся. Еще пара разбойников, почувствовав неладное, вскочили на коней и ускакали.

— А сейчас поговорим, — прошептал Ринат, когда стащил пленных в небольшую ложбинку и завязал им глаза длинными кусками ткани. — Эй, слуги шайтана! Просыпаемся! Я говорю, просыпаемся! — добавил он громче, пару раз пнув ближайшее тело. — Сидим и не вертимся, а то переломаю хребты и оставлю тут подыхать.

Четверо абреков притихли.

— Не узнали? — прошипел Ринат, пиная уже другого. — Я же вам, уродам, что сказал?! Сидеть, как мыши по аулам! Тренироваться воинскому мастерству! Новые поля распахивать! К дальним селениям дороги мостить! Денег дал, чтобы еды можно было купить! А вы, б…ь, за старое?

Эта откровенная глупость каких-то недоумков, способная спровоцировать русских на ответные действия, настолько его разозлила, что он уже не сдерживался. Схватив посох за макушку, Ринат начал охаживать то одного, то другого абрека.

— Ваши же старейшины клялись Всевышним, что придержат молодежь. Князья в аулах кивали, что не будут дразнить русских. Б…ь! А я что вижу?! Какого черта здесь делаете?! А если бы сегодня пристрели ли какую-нибудь важную птицу? Пни с ушами, совсем не понимаете? Русские бы в ответ полезли с пехотой и артиллерией. Стали бы ровнять с грязью аул за аулом из-за вас, уродов.Совсем страх потеряли? Мое слово вам не указ? Слово имама вам пыль под ногами?

До лежавшим вповалку и стонавших горцев, наконец, дошло, кого им не посчастливилось встретить в своем набеге. О крутости имама Шамиля среди горцев давно уже ходили самые настоящие легенды. Говорил, что он одним своим взглядом может остановить разъяренного горного медведя, укротить вставшего на дыбы жеребца, понимать язык диких зверей, задерживать дыхание под водой на десятки минут. Не будем лукавить, но поводом для многих слухов стал именно он сам, точнее, казавшиеся ему невинными, шутки. Так, каждое утро несколько недель подряд он оставлял у свисавшей крыши своего дома разломанную горбушку хлеба, чтобы ею полакомился часто попадавший ему на глаза старый ворон. В конце концов, птица так привыкла к этому, что, уже обнаглев, начала залетать в окно хижины и нагло каркать и требовать новой подачки. В один из дней, вообще, увидела Рината на улице и села ему на плечо, что произвело на жителей села неизгладимое впечатление. В другой раз окунаясь в озере он поднырнул под нависший над водой берег и всплыл там. Вдоволь налюбовавшись открывшимся ему зрелищем подземного грота, вернулся назад. На берегу, где прошло чуть больше получаса, его уже начали оплакивать, считая утонувшим. Однако, самый курьезный слух родился, когда Ринат решил немного разнообразить свою супружескую жизнь и показать жене кое-что новенькое. Сложно сказать, что именно так подействовало на Патимат, но эффект был просто феерическим. Несколько дней подряд из их дома раздавались такие крики, что испуганные жители, думая о нападении врага, собирались у каменной стены для защиты селения. Еще через день заспанная, но довольная женщина, рассказала соседкам такое, что авторитет имама еще вознесся еще выше. Честно говоря, к нему даже стали обращаться кое-кто из мужчин, поверив в его особые способности. Пришлось, даже наорать на таких… Правда, слухов от этого не убавилось, а, наоборот, прибавилось. Они ширились, множились, создавая вокруг фигуры имама Шамиля особый ореол и распространяя о нем славу необыкновенного человека.

Словом, абрекам было чего бояться. Не известно, чего они там себе в головах нафантазировали, но в один момент всей кучей начали валиться к нему в ноги и вопить о пощаде.

— Господин, пощади. Это Джавад, собака… — на разные голоса заголосил они.

Все, оказалось, до безумия просто. Сбежавший хан Джавад спрятался у своих сторонников где-то в горах на побережье и вновь начал плести свои сети. Восстановил связи с турецкими работорговцами, которые уже пообещали ему золотые горы за новые партии рабов. Вот и побежал по Кавказу слушок между своими, что хан Джавад платит чистым золотом за девочек и мальчиков. За здоровых женщин и мужчин обещали чуть меньше, но тоже внушительную сумму. Оттого и повылазили из далеких аулов отчаянные абреки, пожелавшие заработать.

Как с такими бороться? Разве этих заставишь мирно трудиться? Что им деньги Рината на распашку новой земли и обзаведение скотом? Подачки! Они в рожу скорее плюнут в ответ на такое предложение. Веками грабежом и торговлей людьми промышляли. Привыкли. Тут уговорами не поможешь. Артиллерия по серьезнее нужна. Что-то такое жесткое, очень жесткое…

Ринат быстро огляделся по сторонам. В паре шагов от него лежало тело убитого горца. С другой стороны, уже остывал жеребец, задетый ответным огнем русских.

Решение пришло неожиданно. Он подхватил убитого и бросил его к живым.

— Вы все клятвопреступники. А ваш хозяин главный клятвопреступник! — рявкнул Ринат, наклонившись к связанным горцам. — Иблис для него уже давно приготовил отдельную жаровню с углями, величиной с гору. К вам же, что ослушались своего имама, особый разговор…

Подскочив к жеребцу, он со всей силы рубанул по его шее. Кровь ударила фонтаном, заливая его с головы до ног и придавая вид то ли вампира, то ли дикого зверя. После сорвал повязку с глаз одного из абреков и с перекошенным лицом уставился на того. Тот аж отшатнулся от вида багрово черной бородатой рожи.

— Я, имам Шамиль, буду следить за вами везде и всегда. Куда бы вы не отправились, я обязательно буду где-нибудь рядом, — не переставая злобно шипеть, Ринат освободил от повязки второго, а затем и третьего. — Не дойдет по-хорошему, будет по-плохому. Вон, как с этим.

Стоявшие на коленях горцы с ужасом уставились на тело рядом с ними, едва не утопавшее в луже багровой крови.

— Вырежу сердце и скормлю свиньям. После же каждый горец по эту и по ту сторону гор будет знать, что вы подохли, как шакалы, — абреки едва снова не повалились на землю, настолько сильное отчаяние охватило их. — Передайте Джаваду, что я скоро приду за ним. Пусть прячется, бегает, борется. Судьба его уже предрешена. А теперь пошли прочь!

Те, как были со связанными руками, так и ломанулись, что было силы по давно высохшему руслу реки. Ринат же, удовлетворенно хмыкнув, не спеша собрал брошенные ружья, кинжалы и пороховницы и навьючил всем этим одного из оставленных жеребцов. Прочитал над покойником молитву и закидал его камнями. Негоже было оставлять тело дикому зверью.

После, ведя в поводу коней, пошел в сторону своих спутников.

— Осторожнее там. Не пальните от страха, — подходя к их убежищу, прокричал он. — Я это. Путник, что на дороге подобрали…

Из-за телеги, за которой спрятались казак с казачатами, показалось несколько фигур. Старый казак, щурясь подслеповатыми глазами, правда, едва не пальнул в него. Пацаны тоже тянули в его сторону по пистолету каждый. Могли так нашпиговать свинцом, что мяукнуть не успеешь.

— Господь Вседержитель, — на глазах старик побледнел, как смерть. — Места живого нет… В крови весь…

Рядом икнул от страха один их мальчишек. Второй, вообще, присел за телегу, пытаясь спрятаться.

— Разобрался я с абреками. Вот, конями и оружием разжился, — пробурчал Ринат, протирая лицо ладонью. — Отщепенцы какие-то оказались. Говорят, не слышали ничего о перемирии. Пришлось, успокоить их, — улыбка его в этот момент напомнила скорее оскал дикого зверя, только что загрызшего свою жертву.