Поляк с поплавками

Затрезвонил телефон, отвлекая меня от наблюдений за испытуемым.

— Здаров, курва! — поприветствовал меня задорный женский голос.

— Привет, Маш, — обрадовался я. Давно Мадонну и её мужа не видел. Наверное, уже пора стрижку подновить, да и сигарет нормальных заказать. Не угощать же нужных людей цыганским «Гэмелом».

— Андж, едем в твою сторону. Тут Ксюха из Франции вернулась, подарочек тебе передала, завезём, — обрадовала меня Машка, — стричься буш?

— Да, надо и виски, и затылок. Маш, а сигареты хорошие есть и жвачки?

— Я тебе блок «Мальборы Лихт» притащу, всё равно её курить не могу, слабая какая-то. Едем, готовь башку под мамкины ручки, — хохотнула она и отключилась.

Я оглянулся на Воробья. Блять! На него созерцательное настроение напало и уже отпиздило!

Воробей сидел, подперев рукой склонённую голову, и пускал слезинки по щекам, потихоньку хлебая ореховку.

— Колёёк! — позвал я его тихонько.

Спара Джейсон всхлипнул и начал подпевать магнитофону:

— И птица-ночь не гасит свечиии, а завтра скажем, что вчера был самый лучший в жизни вечеееер, вечееер...

Так, записываем результаты:

1. Мята — жизнерадостность и рассудительность.

2. Розовка — желание покончить жизнь самоубийством вместе со стулом.

3. Ореховка — Костя Пахомов Ласковый Май.

Надо выводить его из этого состояния. Поищу «Арию» на кассетах. Ну-ка поставим.

Воробей печально посмотрел на меня и, утерев слезинки, вякнул:

— Андж, ну вот нахера ? Я так приторчал, вспомнил медсестричку, подумал хорошо бы с ней посидеть где-нибудь возле речки или моря, на звёзды посмотреть.

— Колёк, я тебе вот этой ореховки на следующей неделе пузырь презентую. Намешаешь с «пепси» ну или с «колокольчиком», пригласишь медичку на море, сядете на берегу, посмотрите на закат, наебнёте по полста, ты ей споёшь, она и растает.

— А пирожков дашь? — тут же встрепенулся Воробей, — Инка, она пожрать любит!

Пришлось убедить Колю, что и пирожки будут. Потом я убеждал его, что поёт он лучше Пахомова и выглядит круче Донована и послезавтра я его снова подстригу.

Еле его спровадил, он лез обниматься и ко мне, и к Тихону.

Мне стало как-то неудобно: пацан пьяненький, а сейчас на мотоцикле поедет. Вдруг куда врежется? Однако Воробей был настоящий «рокер» — только сел за своего «Чижика», сразу пришёл в себя, мотнул головой и, вскинув руку в салюте, дал по газам и... остался на месте. Поругался сам на себя, завёлся и укатил.

Странный самогон получился, Колёк никогда так быстро с моего сэма не съезжал. Наверное, всё дело в пирожках! Пойду ещё один под чаёк и сметану заточу. В летнице со стола мне улыбнулась бутылка ореховки. Я погрозил ей пальцем и спрятал в холодильник. Попил чайку и пошёл в большой дом копаться, в кладовку. Мне же динамик нужен. Вот старая деревянная колонка. Я оторвал чёрную парусину с лицевой стороны. Ого! Два динамика. Быстренько открутил, вместе с проводами. Всё сгодится. Пойду к нычкам с деньгами. Надо всё-таки Руслану деньги за пугач отдать. Мужик с руками, да и не высокомерный, как Шишка. Наличности ещё хватало. Остались деньги с прошлых продаж. Но кампанию о том, что «тетя Яна» снова в деле, надо запускать. Так с мыслями о насущном, я упаковывал сумку на выезд, выбрал для Вальки ещё пару кассет, из тех которые не смотрел.

Ну, а тут как раз и Мадонна с Витькой подъехали. Машка, поприветствовав меня радостным похлопыванием по жопе, по своему обыкновению попёрлась в душ. Витёк радостно погнался за Тихоном, который не стал убегать, а уебался на спину и принялся танцевать нижний брейк.

Я поболтал с Витьком и подготовил рабочее место парикмахера. Машка пришла из душа в одном купальнике и, стащив мой парикмахерский фен, сушила волосы и рассказывала за работу в ателье. Оксанка неплохо раскрутилась со своими поставками на Ростов и Москву, гоняла на конференции какие-то и показы. Подцепила себе хахаля и с ним слетала во Францию. Чего она зубы мне заговаривает? Где подарок? Мадонна ответила, что сперва подстрижёт меня, а потом подарки.

Усадила меня, взъерошила волосы, которые я уже успел вымыть в ванной.

— Ты, пиздец, ещё и выгорел, белее снега стал, — поругалась она, — поджелтим немного. Чёлку оставлю, чтобы брови ни выгорали.

— Ага, давай, — согласился я.

— Брови! — хохотнула Мадонна и зловеще повторила, — ну да, брови.

Работала она минут двадцать, потом намазала голову краской, сказала, чтобы глаза закрыл, типа краска в глаза попадёт. Ну закрыл, постоянно так делаю, ничего особенного. Я даже прикимарил с закрытыми глазами. Сквозь дрёму чувствовал прикосновение парикмахерской кисточки к бровям. Щекотно!

Машка закончила работу феном и щеткой и скомандовала:

— Открывай глаза!

Сука!!! Я хотел заорать и, развернувшись, дать Машке леща.

Подстригла охуенно, без споров и базаров... Волосы поджелтила, ну прямо в тему, смотрится как натуральный цвет. Но она мне брови подстригла и покрасила в чёрный цвет. Это нахуя, спрашивается? Может со стороны-то и не заметно, но я ведь знаю, что у меня брови тоже выгорели!

— Маш, ёпть, ты что за хуйню сотворила?! — спросил я в ужасе, сразу продумывая, как мне не показать всю эту «красоту» спасателям и местным пацанам. Придется панаму вообще нигде не снимать.

Машка упёрла руки в бока и с вызовом посмотрела на меня:

— Да не ссы в компот, у тебя реально были не брови, а пиздец. А тут новая красочка для бровей из Франции, — гаркнула она, — а тебе хорошо, образ законченный проявился, прямо на плакаты в парикмахерскую фотать можно.

— Не надо! — испугался я.

— Нет, ты погляди какой?! Я щас Светке-то позвоню, ей снова модели нужны для съёмок, а ты ей с прошлого раза понравился, всё тебя разыскивала. Щааас позвоню! — шуганула меня Мадонна.

— Маш, да что пацаны скажут, — заныл я.

— Андж, ты дебил. Твои пацаны и не заметят даже и нихрена не поймут. Вот девочки, те заметят, — и она подмигнула мне, — я тебе вот этот маленький пузырёк оставила. У тебя же чуйка на новую моду, не тупи.

Чуть попозже оказалось, что действительно так и есть. Витёк, зашедший в летницу хлебнуть минералочки из сифона, на вопрос Машки, как ему причёска Анджа, глянул на меня мельком и, показав большой палец, ушёл опять на улицу.

— А чтобы деточка ни плакала, вот ему подарочек от тёти Оксаны и тёти Маши, — возвестила Мадонна и вручила мне большой непрозрачный пакет.

Подарком оказались неопреновые плавательные бриджи и футболка. Охренеть, такие только у тренера в Волгограде были, для открытой воды! В Союзе таких не делали, однозначно. Я терзал батю в Ленинграде просьбами достать такой. Я плакался деду, что на соревнованиях в открытой воде у меня в плавках яйца мерзнут. И всё безрезультатно. Я вспомнил, что жаловался Машке на эту вселенскую несправедливость, и тыкал ей фоткой, вырезанной из иностранного спортивного журнала. Ну та и взяла на заметку. А когда Оксанка уезжала во Францию, Мадонна ей напомнила про мою «мечту». Размеры мои девчата-кооператорши знали лучше меня, сколько там в талии, сколько размах плеч и прочее. И вот три дня назад Оксанка прилетела и притащила мне чёрный с голубым костюм. Какой же я мудак, что жаловался на пропавшее лето! На тебе Анджей красный «Кавас», только не ной, на тебе «водолазки» и не плачь. А чего я зимой-то не ныл? Может мне дед своего «Мерседеса» вручил бы?