Поляк с поплавками

— Валя, давая я тебя подстригу? — пизданул я невпопад. Что в такой ситуации говорить, я абсолютно не соображал, а после пережитого я чутка притормаживал.

Медичка поперхнулась дымом и засмеялась:

— Ой, блять, подстригатель, как ты меня под.. стри.., — она вдруг замолчала и пристально уставилась на меня, опять разглядывая брови.

— Сука! Блять, я ж догадывалась, — вдруг выпалила она, — причёсочка аккуратная, теперь вижу, что крашеный, бровки такие, получше, чем у многих баб, трусишки заграничные и стрижёшь ещё, — она с интересом посмотрела и в лоб пизданула:

— Анджик, а ты не из этих, ну…

Хаа! Мадонна-Машка, если есть всё-таки бог, пусть он вам с Витьком подарит ребенка с такой же умной башкой, как у тебя! Научен я, что на это отвечать. Спасибо этим мудакам, болгарским пловцам, у которых присутствовали чуваки, которые чуваков. Как мы их пиздили! А теперь, как там Машка учила?

— Андж, смотри так пристально своими «блядскими серо-голубыми глазками», только не отворачивайся. Как только девка начнет елозить, суетиться, глаза опускать, можешь смело её засосать!

— А она по ебалу не даст? — спрашивал я.

— Может и даст, а может и нет, — хохотала Мадонна, — но ты-то её уже поцелуешь!

Так, настраиваемся! Сложившаяся ситуация почему-то вернула меня в русло нормального такого залихватско-распиздяйского настроения.

— А ты как думаешь, Валь, — пизданул я с придыхом и, стараясь не заржать, посмотрел именно так, как учила «Мадонна». Коза ты, Валя! Причём, с херовой причёской!

Валька сперва не поняла, потом с наглость попыталась вылупить свои зенки и тут же покраснела. Так, рядом никого! Я схватил её за затылок и смачно так, с оттягом, засосал в губы. Да, не в моём вкусе, есть варианты и помоложе. Но! Про меня подумали, что я «болгарский пловец Атанас»! Бля, только сейчас дошло — рифма к слову «водолаз»! Ладно, кто-то из пацанов пизданёт, тому пару раз в бороду сунуть и нормально! Но девушка!

Валька сперва попыталась ладошками мня оттолкнуть, но через пару секунд схватила за шею и стала проталкивать язык мне в рот. Я её еле отлепил. Валюха тяжело так вздохнула и заржала, щипая меня за бока:

— Ах ты, блядёнок, целоваться он лезет, — и тут же тихо полушепотом, — не было бы народа, я бы тебе показала, как правильно целоваться!

Я загадочно улыбнулся. Странно, но после поцелуя настроение даже у Вальки поменялось на плюс.

— Это за то, что решила, что я голубой, — ответил я расслабленно.

— Да прикололась я. Видела их частенько, один из ухажёров сам мне как-то признался, что со мной ходит ради того, что бы маскироваться. А ты чисто здоровый такой, станичный телок, — она хохотнула, — с обесцвеченной челкой и красивыми бровями.

— Не обесцвеченный, а поджелтённый — польский «Блондоран-Супра», плюс трёхпроцентая перекись и шампунь, — потянулся я на лавочке.

Валька снова на меня посмотрела и уже в лоб:

— Так ты реально шаришь? Может, действительно, подстрижёшь?

— Давай в обед, за инструментами схожу в санаторий, и сделаем. Всё равно, в «Горизонте» жрать невозможно.

— Хорошо, — покорно согласилась Валюха и, чуть помолчав, добавила, — больше не смотри так, а то, блин, сама целоваться полезу, — вздохнула, — чот какая-то я морально неустойчивая стала!

Я пошёл на пирс с приподнятым настроением и всем остальным. Карпыча до сих пор не было. Где он шляется, я тут жизни спасаю и мнение о себе, а его всё нет. Обед, тем более, скоро. Центральная уже была на связи и запросила меня по происшествию на воде. Доложил. Спас. Передал медикам. На меня, наверное, хотели побухтеть, но заткнулись. Видать сообразили, что человек в их зоне ответственности был.

Потом пришёл задумчивый Карпыч и попросил у меня ещё конфету.

— Андж, ты завтра сможешь выйти? Там у Семёна дома проблемы, а его матроса с вышки на Джубгу переведут за сегодняшний косяк.

— Какой косяк, Миш?

— За тот, который могли уволить, если бы не один школьник с поплавками. Не понял что ли? Просохатили они утопающего сердечника. Хорошо, ты вовремя подскочил.

— Миш, да выйду, без проблем. Так получается, и ты выйдешь? Или мне с твоими сменщиками работать? Ни хера не пойму, — честно сознался я.

— Со мной, со мной. Только мы с тобой на вышке будем плавать, на Центральной. И начнём сегодня прямо после обеда, так что забираем с собой магнитофон и кассеты. Нехер Электроникам оставлять.

Надо пояснить, что Электроники — это наши суточные сменщики. Два парня, очень похожие друг на друга. Один Серов, второй Ежов. Ну, естественно, из-за их кучерявости и кучерявого пёсика непонятной породы, который вечно тусил с ними, их сперва обзывали Сыроежкиными, а потом Электрониками. Я их видел всего только один раз, когда они заходили к нам на пирс и в гараж. Спросил у хозяина пса, то ли Сергея Серова, то ли у Жени Ежова (хер их разберет), породу и разрешение погулятьс собакой и всё. Я побегал за псом, покидал ему какую-то палку, на этом знакомство и закончилось.

Я как-то даже не осознал, хорошо это или плохо, что нас временно перевели на вышку? Миша рассказал, что вроде как бы по должности выше, а по зарплате меньше, но нам заплатят все равно, как за работу на катере. Ну ладно, мне-то что? Я человек маленький.

Во время обеда побежал санаторий для разминки и за подстригальным набором. На чердаке было тихо, прохладно и сумрачно. Троица девиц где-то шлялась. Хорошо, что после подстрижки Воробья, инструменты на автомате упаковал и забрал с собой. Вот теперь снова пригодились. На улице возле корпуса встретил бесцельно болтающую ногами на лавочке Олеську.

Я достал конфету на палочке и поманил:

— Кис, кис, кис.

Олеська лениво зыркнула на меня, надменно насупила брови, но не сдержалась и заржала:

— Андж, что думаешь, на конфету поведусь ?

— А чего нет? Она сосательная!

— Юльке предложи, — опять заржала Олеся.

— А ты чего не работаешь, перерыв ?

— Да неее! Я уже всё перемыла, пока эти две шлёндры новенький заезд пацанов окучивали, прикидываясь моделями Киевского дома моды. Теперь дурочки в подсобке сидят, ждут пока их прынцы кашку столовскую доедят, а они дальше мыть будут.

— Так пойдём на пляж. Меня на вышку на время перевели, на народ в бинокль посмотрим. Я вот нашу медичку стричь собрался. Тебе делать-то нехрен?

Олеська в задумчивости покачала головой, заглянула под свою футболку, проверив наличие купальника, и брякнула:

— Да пойдём, всё равно до вечера делать нечего. У тебя полотенце там есть? А то в нумера на чердак переться не охота.

— И шампунь тоже! — добавил я.

Так, болтая о всякой чепухе, мы дошли до пляжа. Олеська всё-таки забрала конфету и яростно её нализывала, кидая страстные взгляды на проходящих симпатичных пацанов. Кто-то стремался и краснел, как девочка. Некоторые, открыв рты, пёрлись за ней, как крысы за волшебной дудочкой.