Полярный конвой. пушки острова наварон. (сборник)

— Четыре часа сна за три дня, капитан Мэллори? — вкрадчиво спросил он. — Начинаю подозревать, что ты, черт возьми, счастливчик, если тебе удалось столько поспать.

Душная и неуютная комната командного пункта ярко освещена. Несколько карт и графиков на стенах, два десятка расшатанных стульев да некрашеный стол — вот и вся обстановка.

Коммодор, Мэллори и Дженсен уже сидели за столом, когда распахнулась дверь и вошел первый экипаж только что приземлившейся эскадрильи. Впереди, хмурясь от непривычного света, шел черноволосый плотный пилот со шлемом в руке. На плече его формы цвета хаки отчетливо выделялись белые буквы — «Австралия». Молча сел он перед ними, не спрашивая разрешения, вынул пачку сигарет и чиркнул спичкой о крышку стола.

У коммодора вид был невеселый, и говорил он так, как будто чувствовал за собой вину:

— Джентльмены, перед вами командир эскадрильи Торренс — австралиец. Он руководил атакой на остров Наварон. Билл, джентльмены, которых ты видишь: капитан королевского флота Дженсен и капитан разведывательно-диверсионного подразделения Мэллори. Они интересуются островом Наварон. Что ты можешь рассказать о сегодняшнем полете?

«Наварон. Вот почему я здесь, — подумал Мэллори. — Наварон. Об этом острове знает каждый, кто хоть недолго служил в Восточном Средиземноморье: мрачный, неприступный форт около турецкого побережья, с большим гарнизоном. Один из немногих островов Эгейского моря, над которым за весь период боевых действий союзникам не удалось установить контроль, а тем более — захватить его».

Торренс заговорил медленно, с трудом сдерживая гнев:

— Настоящая преисподняя, сэр. Самоубийство, а не атака. — Он внезапно умолк, мрачно глядя перед собой сквозь табачный дым. — И все же хотелось бы еще раз туда вернуться. На обратном пути мы толковали об этом с парнями. Нам хотелось бы сбросить без парашюта прямо на Наварон того шутника, который придумал эту операцию.

— Так скверно, Билл?

— Именно так, сэр. Не было ни малейшего шанса на успех. Честное слово, ни шанса. Начать с того, что нам не повезло с погодой. Весельчаки из метеослужбы как обычно попали пальцем в небо.

— Обещали летную погоду?

— Ага. Летную. Над целью сплошная облачность, и нам пришлось снизиться до четырехсот пятидесяти метров, чтобы что-то разглядеть — с горечью сказал Торренс. — Да, даже если бы мы были полностью неуязвимы, у нас бы все равно ничего не вышло: выступ скалы целиком закрывает объект. С таким же успехом можно бросать им листовки с призывом самим взорвать эти проклятые пушки. На узком секторе немцы сконцентрировали чуть ли не половину всех зениток Европы, а полоска эта — единственный удобный подход к цели. Расса и Конроя срезали раньше. Они и не отбомбились.

— Знаю, знаю, — сочувственно кивнул коммодор, — мы их слышали. Радиосвязь была хорошей. Маклвина сбили севернее Элекса?

— Да. Но за него не волнуйтесь. Его старая этажерка еще качалась на волнах, когда мы летели обратно, а сам он сидел в надувной лодке. С ним все в порядке, — заверил Торренс.

Дженсен взглянул через стол на плотного австралийца и едва заметно улыбнулся:

— Только один вопрос, командир. Как я понимаю, вам не хотелось бы вернуться туда еще раз?

— Уж это верно, черт возьми! — прорычал Торренс.

— Почему?

Торренса прорвало:

— Потому что я не сторонник самоубийства. Потому что я не хочу зря жертвовать жизнью хороших парней. Потому что я не Бог и не могу творить чудеса.

— Итак, вы утверждаете, что разбомбить невозможно? — настойчиво переспросил Дженсен. — Это чрезвычайно важно.

— Моя жизнь для меня тоже немаловажна. И жизнь моего экипажа. Сэр, это невозможно. По крайней мере для нас. — Он провел рукой по усталому лицу. — Может быть, с ним справится «летающая крепость» «дорнье» с новыми радиоуправляемыми планирующими бомбами… Не знаю. Зато я знаю, что наши бомбы для них все равно что снежки. Нет, — с горечью заметил он, — ничего не получится. Разве начинить взрывчаткой самолет типа «москит» и пустить тараном прямо в отверстие пещеры, где установлены эти пушки? Может быть, так…

— Спасибо, командир. Благодарю вас и ваш экипаж, — Дженсен встал. — Уверен, что вы сделали все от вас зависящее. Жаль, что не удалось… Итак, коммодор?

— Можете быть свободны, Торренс, — сказал коммодор и, когда тот вышел, провел Дженсена и Мэллори через боковую дверь в свой кабинет. — Вот так-то, джентльмены. — Он взломал сургуч на бутылке талискера, принес несколько рюмок. — У Билла Торренса лучшая, самая опытная эскадрилья в Африке. Он бомбил нефтяные районы Плоешти. Как орешки раскалывал. Только Билл Торренс мог осуществить сегодняшний налет. И если он говорит «невозможно», задание действительно невыполнимо, поверьте мне, Дженсен.

— Я и раньше знал об этом. — Дженсен хмуро уставился на янтарь рюмки в своей руке. — Но начальство в этом сомневалось. Жаль, что дюжине человек пришлось заплатить жизнями за доказательство моей правоты. Остается единственный вариант, только один…

— Только один, — повторил коммодор и поднял рюмку. — Выпьем за удачу операции «Керос».

— За удачу, — отозвался Дженсен. Лицо его оставалось суровым.

— Послушайте, — взмолился Мэллори, — я ничего не понимаю. Быть может, вы потрудитесь объяснить мне…

— Керос, — прервал его Дженсен, — та ремарка, после которой твой выход. Весь мир — театр, малыш. Ну и так далее. Сейчас наступил твой черед появиться на сцене и принять участие в этой маленькой комедии, — улыбка Дженсена была безрадостна. — Ты пропустил первые два акта, но не расстраивайся. Тебе предстоит быть главным героем действия, хочешь ты этого или нет. Итак, Керос. Акт третий, сцена первая. Появляется капитан Кейт Мэллори.

Дженсен вел тяжёлый штабной «хамбер» с уверенностью и умением, которые отличали все его дела. Мэллори склонился над развернутой на коленях крупномасштабной адмиралтейской картой южной части Эгейского моря, освещая ее тусклым лучом карманного фонарика. Он внимательно изучал обведенный красным карандашом район Спардеса и северных Додеканозов. Потом выпрямился, передернул плечами — даже в Египте в ноябре прохладно ночами — и взглянул на Дженсена.

— Кажется, я уже разобрался, сэр.

— Отлично, — Дженсен смотрел вперед на серую ленту пыльной дороги. Она извивалась в белых лучах фар. — Отлично, — повторил он. — А теперь представь, что ты уже в порту Наварон, на берегу овального заливчика в северной оконечности острова. Скажите, что ты увидел бы оттуда?

Мэллори улыбнулся:

— Примерно в четырех милях к востоку я увидел бы турецкий берег, косо уходящий к северо-западу, оканчивающийся почти точно к северу от Наварона мысом Демирджи. Мыс изгибается обратно почти точно на восток. Севернее мыса находится остров Керос. Милях в шести западнее — остров Майдос, первый из Лерадского архипелага, протянувшегося миль на пятьдесят к северо-западу.

— На шестьдесят, — кивнул Дженсен. — У тебя неплохой глаз, и достаточно смелости и опыта. — Он с минуту помолчал. — А надеюсь я на то, что тебе чертовски повезет. Одному Богу известно, как оно необходимо это везение.

Мэллори ожидал продолжения, но Дженсен словно ушел в размышления. Только шуршание шин да приглушенный рокот сильного мотора нарушали ночную тишину.

Наконец Дженсен, не отрывая глаз от дороги, тихо заговорил:

— Сегодня суббота. Вернее уже воскресенье. На острове Керос тысяча двести человек. Тысяча двести солдат, которые будут убиты, ранены или взяты в плен к следующей субботе. Большинство будут убиты. — Короткая кривая улыбка промелькнула на его губах и сразу исчезла. — В твоих руках их жизни, капитан Мэллори.