Полярный конвой. пушки острова наварон. (сборник)

— А вдруг мы опоздаем? — заметил Миллер. — Почему бы им не прибавить скорости? Говорили мне, что эти корыта делают от сорока до пятидесяти узлов.

— Вы и так показали себя новичком в море, весь позеленели — бестактно влез в разговор Стивенс. — Наверное, вам никогда не случалось ходить на торпедных катерах в непогоду. Пятьдесят узлов, это в штиль.

Миллер на эту бестактность не ответил, ему хотелось сменить тему:

— Капитан!

— Да, в чем дело? — сонно спросил Мэллори, растянувшийся на узком диване.

— Меня это не касается, начальник, но исполнили бы вы угрозу в адрес капитана Бриггса?

Мэллори рассмеялся.

— Это действительно вас не касается, но, признаться, я бы угрозу не выполнил, просто не смог бы. Не такая у меня власть, чтобы я… потом, я вовсе не уверен, что между Кастельроссо и Каиром есть радиосвязь.

— Ага. Так я и думал, — капрал Миллер почесал щетинистый подбородок. — А если бы он сообразил, что вы блефуете, капитан? Что тогда?

— Застрелил Николаи, — спокойно ответил Мэллори. — Иного выхода не оставалось бы.

— Так я и подумал. Сейчас я начинаю верить, что операция имеет шанс не сорваться. Но лучше было его все-таки пристрелить, а заодно и этого крохобора капитана. Что-то мне не понравилось выражение лица этого Бриггса, когда он входил в комнату. Не то гнусное, не то.. он просто готов был растерзать вас. Вы же растоптали его, а для таких показушников, как он, на свете нет ничего оскорбительнее.

Мэллори не ответил. Он крепко спал. В бездонную глубь его сна не мог прорваться даже надсадный рев моторов, набравших полную мощность, когда торпедный катер вошел в тишь Родосского пролива.

ГЛАВА 3

Понедельник.

07.00—17.00

Они стояли на ветхом пирсе.

— Вы меня ставите в неловкое положение, уважаемый. Клиенты компании «Ратлидж» всегда получали самое лучшее, — офицер шлепнул хлыстом с ручкой из слоновой кости по чистейшей штанине и презрительно указал сияющим носком башмака на широкий двухмачтовый старый каик, пришвартованный кормой к полуразрушенному причалу.

Мэллори скрыл улыбку. Майор Ратлидж с аккуратно подстриженными усами, в ослепительной форме, сшитой на заказ, разительно выделялся на фоне диких лесистых утесов, укрывших бухту. Небрежная самоуверенность и величественное безразличие майора заставляли думать, что бухта неуместна рядом с ним.

— Действительно, каик знал лучшие времена, — согласился Мэллори. — И все же именно он нам нужен, сэр.

— Этого я решительно не могу понять, — майор раздраженно сбил пролетавшую муху. — Чего я только не доставал для ребят за последние восемь-девять месяцев: каики, продукты, яхты, рыбачьи лодки — все. Но еще никто не просил у меня самую ветхую и старую посудину, какую только можно отыскать. Поверьте, не так-то это просто сделать, — лицо его приняло страдальческое выражение. — Ребята знают, что таким хламом я обычно не занимаюсь.

— Какие ребята? — полюбопытствовал Мэллори.

— А там, на островах, — Ратлидж лениво указал на северо-запад.

— Но ведь острова заняты немцами…

— Этот тоже. Но надо же где-то иметь базу, верно? — терпеливо объяснил Ратлидж. Вдруг лицо его просветлело.

— Послушайте, старина, я знаю, что вам подойдет. Каир настаивает, чтобы я достал вам посудину, которая не привлекала бы внимания и не подвергалась досмотру. Что вы скажете о быстроходном немецком катере? В отличном состоянии. Побывал в руках только одного владельца, аккуратного человека. В Англии я получил бы за нее десять тысяч.

Через сутки будет у вас. Один мой приятель в Бодраме…

— Бодрам? — переспросил Мэллори. — Бодрам? Но… но это же в Турции?

— В Турции? А ведь верно, так оно и есть, — согласился Ратлидж. — Однако, сами понимаете, товар откуда-то надо получать, — добавил он словно в оправдание.

— Спасибо, — улыбнулся Мэллори. — Нам нужен именно этот каик, мы не можем ждать.

— Пеняйте на себя. — Ратлидж поднял руки в знак того, что сдается. — Два моих парня погрузят ваше снаряжение.

— Лучше мы это сделаем сами, сэр. Видите ли, у нас особый груз.

— Как хотите, — согласился майор. — Меня здесь зовут «Ратлидж Не Задающий Вопросов». Скоро выходите в море?

Мэллори взглянул на часы.

— Через полчаса, сэр.

— Что, если я предложу вам кофе и яичницу с беконом? Будут поданы через десять минут

— Большое спасибо, с удовольствием, — улыбнулся

Мэллори, повернулся и медленно пошел с причала, с наслаждением вдыхая пахнущий травами, ударяющий в голову воздух Эгейского рассвета. Солоноватый привкус моря, одуряюще сладкий аромат жимолости, резкий запах мяты — все смешалось в тонкий пьянящий букет, неуловимый и незабываемый. До самых пастбищ простирались ярко-зеленые крутые склоны, заросшие соснами, орешником и дубняком. Благоухающий бриз доносил оттуда приглушенный мелодичный звон колокольчиков — неотвязную грустную музыку, ностальгический символ безмятежного спокойствия, которое давно покинуло эгейские берега.

Мэллори невольно покачал головой и ускорил шаг. Его товарищи сидели на том же месте, где незадолго до рассвета их высадил торпедный катер. Миллер растянулся во весь рост на земле, закрывшись шляпой от низких золотистых лучей восходящего солнца.

— Через полчаса отбываем. Завтрак принесут через десять минут. Давайте грузить снаряжение. — Мэллори повернулся к Брауну. — Хотите осмотреть двигатель?

Браун со вздохом поднялся на ноги и без всякого энтузиазма взглянул на потрепанный, облезлый каик.

— Надо бы, сэр. Если и двигатель такой же, как эта посудина… — он сокрушенно покачал головой и проворно спрыгнул на палубу каика.

Андреа и Мэллори последовали за ним. Оставшиеся передали им с причала груз. Сначала мешок со старой одеждой, потом еду, газовую плитку и топливо. Затем все, что требуется для подъема: тяжелые альпинистские ботинки, молотки, скальные крюки, ледорубы, мотки веревок на проволочной основе. После этого осторожно подали радиопередатчик, наконец, взрывную машинку со старомодной заводной ручкой. Вслед за тем два шмайсера, два брена, маузер и кольт. Потом последовал чемодан тщательно подобранной мелочи: карманные фонарики, зеркала, два комплекта документов, бутылки вина — холь, мозель, узо, ретсимо. С большой осторожностью разместили возле передней мачты два деревянных ящика. Один — среднего размера, зеленый, обитый медью. Другой — маленький и черный. В зеленом была мощная взрывчатка ТНТ, аммонал, несколько стандартных брусков динамита. Там же упакованы гранаты и запалы к ним, прорезиненные шланги. В уголок поместили сумку с железными опилками, толченым стеклом и залитую сургучом бутылку с калием.

Все это взяли в расчете на то, что Дасти Миллеру подвернется случай проявить свои редкие таланты взрывника. В черном ящике хранились только детонаторы, электрические и ударные — с гремучей ртутью, столь чуткие, что срабатывали, если на них роняли даже птичье перо.

Едва разместили последний ящик, как из люка машинного отделения показалась голова Кейси Брауна. Он медленно осмотрел грот-мачту, медленно перевел взгляд на фок-мачту и с тем же бесстрастным выражением взглянул на Мэллори.