Помеченный смертью

Женщину, которая, как оказалось, была без чувств, перенесли в дом. Хатыговцы действовали спешно, но без излишней суеты. Двое и Хатыгов остались в доме, двое других выскользнули наружу и сгинули. Морозов выглянул в окно и тут же отпрянул, потому что Хатыгов сказал негромко, но зло:

– Назад! Не маячь!

Сам он склонился над женщиной и потрепал ее по щекам. Никакого эффекта. Хатыгов требовательно и резко вытянул руку, и один из парней вложил в его ладонь невесть откуда взявшийся аэрозольный баллончик. Хатыгов брызнул струей газа женщине в лицо, она вздрогнула и открыла глаза.

– Где Рябов? – коротко спросил Хатыгов.

Женщина молчала, испуганно глядя на стоящего перед ней человека в невообразимом одеянии.

– Где Рябов?

– Кто? – спросила наконец женщина.

Хатыгов выдернул из кармана снимок.

– Ты знаешь этого человека?

– Да.

– Где он? Где Рябов? – Хатыгов, кажется, уже начал терять терпение.

– Это не Рябов…

Женщина не успела закончить фразу, потому что Хатыгов резко, наотмашь, ударил ее по лицу. Морозов вздрогнул, поняв, как жестоки могут быть эти люди.

– Где Рябов?

– Это Кирилл, – сказала женщина и заплакала.

– Это Кирилл! – выдохнул поспешно Морозов, испугавшись, что Хатыгов опять ударит женщину. – Кирилл Митяев! Она говорит правду.

Оба обернулись к Морозову – и Хатыгов, и плачущая женщина.

– Какой Кирилл? – недружелюбно спросил Хатыгов.

– Он здесь как Кирилл! Не Рябов! – доктор говорил торопливо, почти захлебываясь. Боялся, что не успеет ничего объяснить и Хатыгов, не дослушав, вновь займется женщиной. Но тут один из хатыговских парней выступил вперед и сказал довольно дружелюбно, склонившись над лежащей женщиной:

– Ладно, пусть будет Кирилл. Но Кирилл-то сам где?

– Его нет! – торопливо сказал женщина.

– А где он? Куда ушел?

– Уехал.

Хатыгов отстранил парня и прорычал:

– Чего с ней возиться? Не нянчись!

– Зачем же так? – сказал по-прежнему мягко парень. – Вы же видите, она и так все расскажет.

Морозов вдруг понял, что за действие разворачивается перед ним. Как он недооценивал этих людей! Как был слеп! Это доки. Настоящие спецы. Все умеют – и кровь пустить, и, когда понадобится, разговорить человека. Ведь комедию сейчас играют, и как это Морозов сразу не догадался. Обычная схема – «добрый» следователь и «злой» следователь. Хатыгов изображает «злого», его боец – «доброго». Политика кнута и пряника. Мордобой – и сразу после этого доброта и участие. Сейчас они ее сломают, и она все им расскажет. Хатыгов стоял рядом с женщиной и нервно сжимал и разжимал пальцы, она за этой беспощадной рукой следила с ужасом, который уже не могла скрыть, и плакала в голос, а «добрый», склонившись, вопрошал, пользуясь моментом:

– Так где он, вы говорите? Ушел куда? А?

– Уехал, – она, отвечая, отвлеклась на мгновение и пропустила движение Хатыгова.

Тот снова ударил женщину по лицу, и она вскрикнула.

– Не надо, – мягко сказал «добрый», обращаясь то ли к Хатыгову, то ли к женщине. – Все ведь нормально.

И опять:

– Так где этот ваш Кирилл? Куда он уехал?

– В Москву.

«Добрый» стремительно обернулся к Хатыгову. В его глазах плеснулась растерянность – Морозов это увидел явственно.

– Врет, – сказал Хатыгов. – Он где-то здесь. Сейчас прочешем остров, и тогда уж ему несдобровать.

Он нес чушь, и даже Морозов это понял, потому что бойцов у Хатыгова было аж четыре да Хатыгов – пятый, Морозов не в счет. Прочесать впятером этот остров на совесть было задачей просто непосильной, и одна только женщина ничего не поняла, разрыдалась уже в голос.

– Его нет здесь! Нет! Нет! Нет!

У нее, похоже, началась истерика. «Добрый» это четко уловил, склонился над женщиной и погладил по волосам.

– Не надо плакать. Верим. Нет его здесь. А где?

Продолжал выполнять свою работу. Упорные, черти. Знают дело. В душе у Морозова невольно шевельнулось уважение.

– В Москве.

– Он же должен был приехать. Вернуться.

– Он вернулся.

– Так, – сказал «добрый». – Где же он сейчас?

– В Москве.

– Опять уехал, что ли? – не поверил «добрый».

– Да.

– Когда?

– Вчера.

И тогда Хатыгов склонился над женщиной и спросил свистящим шепотом:

– Он уехал в Москву вчера?

– Да.

Ее глаза снова блеснули ужасом. И Морозов понял, что она говорит правду. Ее так запугали, что лишили способности лгать.

– Когда он уехал?

– Утром.

– Причина?

– Его вызвали.

– Кто?

– Начальство.

– Как вызвали?

– Был радиосеанс – и ему велели приехать в Москву.

– Когда был радиосеанс?

– Позавчера утром.

– А вчера он уехал?

– Да. За ним пришел катер.

– Но он же недавно был в Москве.

– Был.

– К чему же эта поездка – вторая?

– Не знаю.

– Кто его вызвал? Конкретно?

– Не знаю.

– Когда он вернется?

– Не знаю.

Был еще один вопрос, который Хатыгова очень мучил.

– Вы его знаете как Кирилла?

– Я не поняла.

– Имя его как? – выкрикнул Хатыгов, раздражаясь.

– Кирилл.

– Фамилия?

– Митяев.

– Это он?

И Хатыгов опять показал фотографию женщине. На ней был Рябов.

– Да, – сказала она. – Это Кирилл.

– А фамилия Рябов вам известна?

– Нет.

– И не слышали никогда?

– Нет.

Хатыгов, кажется, был обескуражен. Его бойцы застыли бездвижными манекенами.

– Можно я с ней поговорю? – спросил Морозов.

Хатыгов обернулся, смерил его долгим взглядом.

– Ладно, – буркнул. – У вас на все пять минут.

При упоминании о пяти минутах у Морозова сжалось сердце. Они убьют ее, подумал. Приблизился, взял женщину за руку.

– Вы не лежите, – попросил. – Садитесь. Мне так легче будет с вами беседовать.

На самом деле Морозов лишь хотел, чтобы она сбросила с себя оцепенение. Надо дать ей раскрепоститься.

– Вы его давно знаете, Кирилла?

– Совсем недавно. Около месяца. Я на этой станции раньше не работала.