Помещицы из будущего

– Пищевая пленка? – уточнила Таня, улыбаясь на все тридцать два зуба.

Я сначала не поняла, что ее насмешило, а потом закатила глаза и простонала.

– Ну да… Какая пленка…

– Бычий пузырь, - подруга подняла вверх указательный палец. – Отличная замена.

– Голова, Танька! – я обняла ее. – Молодец!

– А то! – она засмеялась. – Я же говорю, что мы со всем справимся!

– Что ж, тогда нужно подготовиться. У нас не так много времени, - подруга «заразила» меня своей уверенностью. – Главное обезопасить себя от посягательств, а уж потом будем ограждать себя и свое окружение от остальных невзгод.

Прибежала Глашка и, объявив, что Евдокия сварила бульон, поинтересовалась, где Демьян. Узнав, что он ушел искать Захара, девушка тут же помчалась к двери, но Таня окликнула ее:

– Глашка! А за бульоном мы с Елизаветой пойдем?

– Дык, за собачьей едой-то ходите… - она увидела, как у нас вытягиваются лица от такой наглости, и схватилась за ручку двери. – Сию минуточку принесу! Оглянуться не успеете!

– Зараза, какая! – Таня возмущенно повернулась ко мне. – Нет, ты видала такое? Повезло ей, что мы у нее в хозяйках. А то бы уже давно выпороли на конюшне! Интересно, она и с настоящими Засецкими так разговаривала?

– Похоже, ей нравится Демьян, но мне почему то кажется, что парень не обращает на нее никакого внимания, - усмехнулась я.
– Есть в нем что-то породистое, будто и не сын он крепостной Авдотьи. Я даже представить их рядом с Глашкой не могу. Ну, не пара они, хоть убей.

– Откуда только эта породистость взялась… - подруга, прищурившись, посмотрела на меня. – У нас ее что-то нет…

Мы закрыли кабинет и пошли проведать Сашко, отчаянно надеясь на чудо.

Старая цыганка уже не сидела на полу. Она устроилась в кресле, но все также не сводила глаз со своего внука. Сашко был в сознании, но вряд ли у него нашлись бы силы на разговор.

– Нужно покормить его, - сказала Таня старухе. – Вы сможете это сделать?

– Да, я покормлю моего чаворалэ, - кивнула цыганка. – Он очень слаб.

Раздался стук в дверь, и в комнату вошла Глашка с подносом. Она поставила его на столик и с любопытством уставилась на Сашко.

– Ты чего? – я закрыла его собой. – Иди занимайся делами.

– Никак в толк не возьму, где я его видела… - девушка подняла на меня круглые глаза, и я только сейчас заметила, что один из них слегка уплывает в сторону. – Барышнечки, мучаюсь, а вспомнить не могу!

– Здесь, в усадьбе видела? – мне стало любопытно. – Или еще где?

– Не помню… - прошептала она, пытаясь заглянуть мне через плечо. – Ежели вспомню, тотчас расскажу!

– Хорошо, вспоминай, - я смотрела, как она медленно идет к двери, почесывая голову под платком, и усмехнулась. Чудная девка. – И принеси сюда ужин вечером, поняла?

– Поняла, Елизавета Алексеевна, - отрешенным голосом ответила Глашка и скрылась за дверью.

Мы не стали напрягать Сашко своим присутствием, решив оставить его с бабкой, чтобы она его спокойно покормила. А сами пошли заниматься хозяйственными делами, которых было невпроворот.

Глава 47

На следующий день перед поездкой в церковь мы с Таней решили поговорить с Бартошем. Цыган внимательно выслушал нас, немного помолчал, а потом сказал:

– Зря вы переживаете, барышни. Не уйдем мы никуда. Здесь останемся. Слово рома. Да и старая Мирела сказала, что только здесь мы беду переживем. Эти места спасут нас.

Я догадалась, что старая Мирела - это бабка Сашка.

– Она не сказала, какую беду? – с замиранием сердца спросила я, но он отрицательно покачал головой.

– Нет, она всегда говорит чудно да заковыристо. Но если Мирела сказала быть беде, значит, так оно и случится, – Бартош посмотрел через плечо на цыган, которые пили чай из малиновых веток, сидя под навесом. – Рома тоже не хотят больше дорог. Они устали.

– Мы выбрали земли, на которых вы можете построить дома. Лес рядом, - моя интуиция подсказывала, что он действительно так думает, что хочет осесть здесь вместе с табором. – А за умерших не переживайте, сегодня все решится.

– Прошу вас, барышни… Они не смогут долго лежать… - в его глазах блеснули слезы. Но смуглое лицо оставалось каменным. – Кровь в жилах стынет, когда вижу эти тела, накрытые шалями наших женщин.

Мы больше не стали ему ничего обещать, ведь важнее было вернуться с хорошими новостями.

Головин приехал на большой коляске, в которой уместились бы и мы с Таней, и Аглая Игнатьевна и еще пару человек. Нянюшка надела чистый, праздничный наряд, а нас нарядила в самые лучшие платья.

Я поблагодарила Павла Михайловича за помощь, и, мягко улыбнувшись, он сказал:

– Я уже говорил, что теперь в ответе за вас, дорогая Елизавета Алексеевна. Да и людей жалко.

Таня тут же поведала ему о приезде батюшки Никифора, рассказав все подробности неприятного инцидента, на что Головин лишь покачал головой.

– Чего это он заартачился? Ну ничего, разберемся, - он посмотрел куда-то за мою спину, а потом вдруг громко позвал: - Демьян! Поди-ка сюда!

Парень подошел к нам и, поклонившись, спросил:

– Чего изволите, барин?

– С нами поедешь. Дело к тебе будет.

Меня это, конечно, удивило, но спрашивать я ничего не стала. Все узнается со временем. Раз надо, чтобы Демьян ехал, значит, надо.

Всю дорогу Павел Михайлович был неразговорчив, и мне даже показалось, что он чем-то озабочен. Мужчина смотрел на пробегающие пейзажи невидящим взглядом, от которого становилось не по себе. Неужели что-то случилось?

Церковь была построена на невысоком холме, который утопал в зелени деревьев. Рядом находился яблоневый сад и серебристое блюдце маленького пруда, за которым виднелось деревенское кладбище. Глядя на белоснежные стены храма, на душе становилось легко и хорошо. Но радость от встречи с прекрасным омрачала находящаяся рядом скудельница с трупами.

Головин помог мне спуститься на землю и отвел в сторону.

– Елизавета Алексеевна, я должен вам рассказать неприятную новость. Вчера мы собирались у Апехтина на праздные посиделки перекинуться в карты, поговорить о политике, и я узнал неутешительное известие.

– И что же это? – я примерно понимала, о чем будет разговор, ведь Апехтин вкупе с Потоцкой занимался опекой над нами.

– Дарья Николаевна уговорила совет вынести решение заочно. Сегодня документ, в котором она назначается вашим попечителем, окажется в ее руках. Потоцкая, будто чувствует, что земли ускользают из ее рук.

На меня накатил такой страх, что закружилась голова, а сердце будто перестало биться. Павел Михайлович подхватил меня под руку и взволнованно спросил:

– Вам плохо, Елизавета? О Боже, что же я за дурак! Нужно быть аккуратнее с такими новостями!