Глава 1

Аделина

Утро всегда дается мне тяжело. Такова особенность организма. Я не могу, как муж, соскочить с первым звоном будильника и сразу начать бурную деятельность. Тарас знает, но всегда недоволен этим фактом. Мир не рухнет, если я пять минут поваляюсь в кровати. Но ему не понять.

Беру с тумбы телефон, немного приподнимаясь на подушках, выбирая удобное положение. Если закрою глаза, то снова провалюсь в сон, поэтому заставляю себя сфокусироваться на экране. Просматриваю почту по работе, ставлю галочки на важные письма. Захожу в соцсети, отвечаю матери, которая пишет, что заболела. Источник ее болезней — она сама. Ей не поможет ни один врач или психолог, если она сама этого не захочет. Знаем, проходили. Но она не хочет…

Потому я обещаю ей зайти через пару часов, после того как отведу сына в сад. Замечаю новое сообщение от совершенно незнакомого контакта. На аватарке буква «А» в готическом стиле. Вместо имени — ник «Арт». Открываю, полагая, что это очередное предложение работы или способ познакомиться.

И сглатываю, когда вижу свою собственную фотографию. Я в кафетерии возле садика сына. Вчера забежала туда с утра выпить кофе и поработать. Но я себя не фотографировала. Ладони моментально становятся влажные. Так всегда, когда волнуюсь. Просто фотография, где сижу за столиком возле окна и смотрю в окно. Я даже помню этот момент. Когда отвлеклась от монитора на пять минут, чтобы глаза отдохнули. Задумалась о своем…

Арт онлайн, словно ждет моей реакции. Захожу на его страницу. Фотографий много. Но все — сплошь какая-то абстракция в виде черной орхидеи в дыму или заката над рекой, тумана над холмами. Стена абсолютно пустая. Ни имени, ни возраста нет.

Быстро пишу ответ.

Аделина: «Кто вы? И откуда у вас моя фотография?»

Посматриваю в сторону ванной, где моется Тарас, закусываю губы. Самое паршивое, что я даже не могу об этом рассказать мужу. Иначе сама буду виновата.

Ответ приходит моментально.

Арт: «В этот момент ты сняла свое обручальное кольцо и зажала его в кулаке. О чем ты думала?»

Меня окатывает жаром. Мало того что этот кто-то меня сфотографировал, он еще и наблюдал за мной. Внимательно наблюдал, не упуская детали. Да, я сняла кольцо. Да, я думала в тот момент далеко не о работе…

Судорожно пытаюсь вспомнить посетителей кафетерия. Их было немного. Но я никого не помню. Нет привычки рассматривать людей, я их не запоминаю. В толпе точно не узнаю знакомого, ибо не заинтересована в прохожих. Я в какой-то мере социопат.

Аделина: «Кто вы?!»

Повторяю вопрос. Ведь это ненормально. Попахивает маньяком. Отчего меня снова кидает в жар.

Арт: «Разве это важно? Мне всю ночь не давала покоя мысль, о чем ты думала, когда сняла кольцо».

Пока я спокойно спала, кто-то думал обо мне.

Становится жутко.

Тарас выходит из ванной, полотенце через плечо, капли воды стекают по телу. Его взгляд скользит по мне и застывает на телефоне в руках.

— Опять общаешься? — бросает он с привычной долей укора. В его вопросах всегда подтекст. Ему кажется, что я очень востребованная женщина. И вместо работы большую часть времени провожу за веселым общением. А я ни с кем не общаюсь, кроме мамы и подруги. Но мужа трудно переубедить, он всегда априори прав.

— Мама заболела, — отвечаю, пряча экран в складках одеяла. Пальцы дрожат так, что едва не роняю телефон. Я ни в чем не виновата, но Тарас давно привил мне необоснованное чувство вины.

— Неудивительно, — язвительно цокает он.

Кивает, распахивая створки шкафа в стене.

— Завтрак сегодня будет? — снова укор, словно я никогда не готовила завтрак. Тарас очень редко повышает голос или скандалит в привычном понимании. Когда он недоволен, то всегда говорит со мной свысока, со скрытой претензией. Тарас мастер недосказанности.

— Да, конечно, — поднимаюсь с кровати, натягиваю халат, пряча телефон в карман. А в голове только моя фотография в кафетерии и сообщения от некого Арта.

Выхожу в коридор, снова достаю телефон. Арт онлайн.

Таким людям нельзя отвечать. Нельзя вообще выходить с ними на контакт. Снова прячу телефон в карман. И иду будить сына, погружаясь в рутинные дела. Сборы Дюши в садик, завтрак, ритуальный рассказ супругу о моих планах на день. Будто он их не знает. Моя жизнь до безобразия рутинна и скучна. Мать считает, что моя семейная жизнь идеальна. В ней стабильность и надежность. Так и есть, я же жалуюсь. Но хочется хоть иногда выйти за рамки и сменить рутину, избавится от удушливого контроля супруга.

— Я записалась на курсы фотографии, — решаюсь всё-таки сообщить мужу. Если скрою этот факт, то будет еще хуже. Просто увлечение, просто курсы, для того чтобы исполнить давнюю мечту и сменить обстановку.

— Лучше бы записалась на курсы кулинарии, — бросает Тарас, отодвигая тарелку с кашей. А с ней все нормально. Просто нельзя приготовить овсянку так, чтобы получить от нее удовольствие. Но у Тараса аллергия на молоко, а заменители не такие вкусные. Не комментирую, сжимая губы. Я устала от его вечных холодных упреков и намеков на мою неидеальность. Ну не дотягиваю я до его уровня и не стремлюсь.

Муж морщит лоб и окидывает меня давящим взглядом, но молчит, листая что-то в телефоне, попивает кофе, словно не слышит меня. Хотя точно знаю, что ему это не нравится. До замужества я любила людей, встречи с друзьями, шумные компании, а после Тарас от всего этого меня отучил, загнав в рамки. Он сделал это так искусно, что я не заметила. Сначала мне казалось это заботой.

«Аделина, моя женщина не должна работать на начальника. Я в состоянии обеспечить ее сам».

«Аделина, зачем тебе бегать, оформляя документы, для этого у тебя есть муж».

«Твоя подруга слегка развязна, и мне совсем не нравится компания, которую она пригласила на день рождения, я очень переживаю за тебя. Ты не должна туда ходить».

И всё в этом духе. И вот я скучная женщина-социопатка, загнанная в рамки «жены идеального мужа». Почти недееспособная, с опекуном-мужем, который старше меня на пятнадцать лет.

— Мама болеет, поэтому у меня к тебе просьба забрать Дюшу из сада, — настойчиво произношу, стоя на своем. Если я сейчас не отвоюю это право, то так и останусь до конца жизни тряпкой. Тарас должен понимать, что у меня есть свои желания.

— Андрея, — одергивает меня Тарас. — Мы, кажется, договорились, что наш сын уже не младенец и детские прозвища неуместны.

О боже! Закатываю глаза. Нашему сыну всего четыре года. И Дюшей я его называю только дома. Но даже в этой ситуации Тарас диктует свои правила. Встаю из-за стола, составляю грязную посуду в раковину.

— Так ты заберешь сына? — настаиваю я. Если мы не закроем этот вопрос сегодня, то он так и останется висеть в воздухе.

— Андрей, иди обувайся, — Тарас отсылает сына. На что тот довольно убегает, не желая доедать безвкусную кашу. — Аделина. Ну какие курсы фотографии? Зачем? Какой в этом смысл? — смотрит на меня, как на капризного ребенка.