Помолись за нас...
Шрифт:
– Журнальный столик.
– подсказывает голос в трубке, и все внимание в ту же минуту обращается в указанном направлении.
На глаза попадаются две аккуратно сложенные папки для документов, кожа мгновенно покрылась мурашками, словно кто-то хлестнул по спине ледяной плетью, я точно знала для чего нужны эти папки, но верить в происходящее мозг отказывался.
Господи, пожалуйста, пусть это будет досье на меня…
Шаг к небольшому стеклянному столику.
Пожалуйста…
Шаг.
Пожалуйста…
Еще шаг.
Умоляю!
Дрожащие пальцы подцепляют обложку папки и приходится
Параллельно с тем, как взгляд зацепился за имя, с губ сорвался обреченный вскрик, под фото девушки с русыми волосами красовалась надпись:
Нора Претти
Статус: подлежит ликвидации.
Не нужно быть ясновидящей, чтобы понять чье досье второе, но надежда, как известно, дохнет последней и, чаще всего, в жутких муках. Надпись во второй папке гласила:
Натаниэль Скил
Статус: Подлежит ликвидации.
– Кто?
– крик, срывающийся до шепота, истошный, практически истеричный, но звучащий так жалко и безнадежно.
– Кто исполнитель?!
– Я.
БАМС!
И весь мой мир рушится к чертям собачьим, добро пожаловать на гребанный апокалипсис! Надеюсь, вы прихватили с собой 3D очки и поп-корн, зрелище обещает быть незабываемым.
– Ты не посмеешь…-губы дрожат, и голос звучит невнятно.
– Проверим?
– насмешка и вызов в голосе, так знакомо и так больно.
– Где ты?
– почти молящий шепот.
– Библиотека Бриджпорта, признаться, я ожидал большего, - мужчина демонстративно фыркнул, - серьезно, даже моя домашняя коллекция книг превосходила…это.
Мозг срабатывает моментально, подкидывая в память недавно увиденный буклет, в котором говорилось о то, что у Натаниэля Скила буду брать публичное интервью в Библиотеке Бриджпорта.
Холод.
Страх.
Отчаянье и чувство беспомощности.
О да, это гребанное чувство засасывало меня все глубже, поглощало с каждым моим вздохом, не давая даже малейшей надежды на спасение. Ледяные мурашки пронзили тело, да так, словно вот - вот коснуться костей. Колени задрожали, и я, в попытке удержаться, облокотилась на спинку дивана.
– Не смей!
– слова, срывающиеся с губ, походили на ультра-звук, я даже не было уверена в том, что что-то произнесла, черная пелена, возникшая перед глазами, не позволяла трезво мыслить и било по разуму именем, словно кувалдой:
Натан! Натан! Натан!
– Не смей трогать Натаниэля!
– вышло громче и внятнее.
– Ты, чертов монстр, бездушная скотина, я ненавижу тебя всем сердцем!
– и на секунду замолкаю, задерживаю дыхание и выплёвываю, вкладывая в каждую букву особый смысл, точно зная, он поймет.
– Неистовый!
В трубке слышится рычание, но меня уже не остановить, коктейль из чувств опьянил и без того расшатанный разум:
– Не смей приближаться к моим друзьям, слышишь меня, Неистовый? Иначе, клянусь всеми богами, я найду тебя! Достану из-под земли и заставлю заплатить за каждый волосок, упавший с их головы! Я сотру тебя в порошок, даже если это будет стоить жизни мне! Я буду следовать за тобой по пятам, пока серебряный клинок не вонзится туда, где у всех живых существ должно быть сердце!
– Заткнись!
– в трубке раздается шипение, медленно
– “Кажется, ты только что уничтожила одну и масок мистера “я -ледышка”, готова принимать публичные поздравления?” - так некстати подшучивает альтер-эго.
– Не называй меня так.
– его голос стал тише и опаснее, шепот не предвещающий ничего хорошего.
– А иначе что? А? Что ты сделаешь, Неистовый? Убьешь меня? Или может моих друзей?
– истерический смех заглушает всхлипывания, тыльная сторона ладони размазывает соленые слезы по щекам, а губы продолжают беспощадно гнуть свое. – Ты - монстр, самый настоящий, все, что говорили о тебе, чистейшая правда, слышишь меня? Неистовый? Не-ис-то-вый?! Н-е-и-с-т-о-в-ы-й!
– Закройся! Ты, мелкая шлюха!
– от привычного хладнокровия не осталось и следа, в трубке послышались редкие, но тяжелые вздохи.
– Захлопни рот, паршивка, не смей называть меня так!
Несколько секунд молчания, лишь мое тяжелое и частое дыхание, и его прерывистые выдохи, нужно было что-то сделать, но, кажется, мы оба не знали что сказать.
Наконец в трубке возникла мертвая тишина, Кай взял себя в руки, и я вновь слышу ледяной равнодушный голос, с едва уловимой хрипинкой:
– Я дам тебе право выбора, лисенок. Вариант первый - я прибью твоего драгоценного писаку привычным человеческим способом, пристрелю, заставив его корчиться от боли как можно дольше. Вариант второй - он умрет от моих клыков, я расскажу ему обо всем, в том числе и то, как ты раздвинула передо мной ноги и, после этого, прокушу сонную артерию, гарантируя мистеру Скилу вечный покой.
– Нет, - закрываю глаза, кусаю губы, - пожалуйста, нет…
– И третий вариант, - продолжает парировать Кай, и с каждой секундой из его голоса исчезают любые проявления эмоций, делая его безликим и жестоким, - ты выполняешь то, что от тебя требуют и, возможно, твои драгоценные смертные не пострадают.
– Нет! Нет! Нет!
– кажется в миг из словарного запаса исчезли все слова, и только бессмысленное отрицание очевидного срывается с губ словно мантра*.
– Тик-так, пушистик, - насмехается голос в трубке, - время идет, решай быстрее, иначе придется выбирать мне, и, уж поверь, я заставлю писаку страдать.
– Не трогай его!
Сердце било по грудной клетке с такой силой, что казалось кости вот-вот сломаются, а осколки пронзят оставшиеся целыми органы.
Беспомощность.
Как же я ее ненавидела, как презирала, как пыталась избежать, но это невозможно, когда в твой мир внедряются кременианцы, разрушая все привычное и демонстрируя ничтожность твоего существования. Куда делся тот необходимый контроль? Чувство превосходства и уверенность в себе?
– Я…-тяжелый вздох, сжатые с новой силой кулаки.
– Согласна…Я сделаю то, что ты хочешь, только, прошу, не трогай Натана и Нору.
– тихое всхлипывание, медленно перерастает в неконтролируемую истерику, которая ногами выбивает все оставшиеся намеки на самоконтроль.- Откажись от задания! Я сделаю все! Обещаю!
– глотая собственные слезы и захлебываясь в них же.
– Ты слышишь? Неистовый?
– язык не поворачивается назвать монстра, говорящего со мной по телефону, Каем.
– Клянусь, я сделаю все…