Помощник ездового

Китаец, было, опять принялся болтать, но Лекса посмотрел на него так, что Жень сразу заткнулся. Петухов больше не вставал, лежал как труп, хотя, все-таки, едва заметно дышал — было очень похоже, что он впал в кому.

Стремительно темнело, жара отступила окончательно, но внизу поднялась жуткая какофония из хрипов, чавканья, визгов и воя — к трупам стянулись все падальщики в округе и теперь увлеченно дрались за мертвую плоть. Алексей потихоньку зверел, прекрасно понимая, что следующий раз басмачи атакуют ночь, а на фоне такого гама расслышать их будет невозможно.

На небе начала проявляться огромная, ослепительно яркая луна, Алексей приободрился, но почти сразу ее начала затягивать большая туча.

— Чтоб тебя раскорячило, сучье вымя… — Лекса немного поругался вслух, попутно поразмыслил, натянул на себя маскхалат, а потом забрал у китайца его гранату и достал свою, вместе с моточком телефонного провода, который выпросил у телеграфистов.

Решение напрашивалось само по себе — пока не поздно, попробовать поставить растяжки, тем более, граната Милса по способу инициации и конструкции почти ничем не отличалась от родной «лимонки». Понятно, басмачи пристально наблюдают за склонами, но, при некоторой доле везения, все должно будет получиться. Быстро наступающая темнота способствует, а шум прекрасно скрывают беснующиеся падальщики.

— Куда соблалася? — китаец вытаращил на него глаза.

— Вниз, поставлю мину, — попробовал отбояриться Лешка, но Жень не отстал.

— Мину? Какая мина?

— Такую… — Пришлось коротко объяснить задумку.

Китаец попытался расспрашивать, но, увидев перед носом кулак, благоразумно замолчал.

По традиции посидев несколько секунд, Лешка выполз из пулеметного гнезда. Из оружия взял с собой только кинжал, посчитав огнестрел лишним.

Острые камешки больно царапали кожу даже через одежду, но Лешка уже полз, изгибаясь ужом между каменных обломков.

«Мин нет, беспилотников с тепловизорами тоже… — повторял он про себя как мантру. — И не скоро появятся, а сраные басмачи в темноте видят точно как я, то есть, чуть больше чем нихрена…»

Найти намеченные места для растяжек оказалось неожиданно сложно — все вокруг окутала сплошная чернота. Чертыхаясь про себя, Лекса осторожно сел на корточки и принялся осматриваться.

Через пару минут удалось сориентироваться, Лекса снова скользнул в темноту и сразу же нос к носу с кем-то столкнулся.

Все случилось автоматически, Лешка коротко и резко три раза ударил ножом неизвестного, зацепил свободной рукой его за одежду, затем повалил, наощупь пытаясь передавить громко булькающему врагу предплечьем шею. Но добить не успел — кто-то тяжелый и большой врезался ему в бок, а потом навалился сверху, но, по счастливой случайности, сам наделся на клинок.

Темноту пронзил вибрирующий истошный вой, заглушив вопли падальщиков.

Лешка сбросил бандита с себя и несколько раз ударил ножом, целясь в подключичную артерию, руки обожгло горячим, вой сразу перешел в надрывный хрип и быстро затих. Все произошло так быстро, что Лекса даже не успел испугаться.

Быстро переведя дух, покрутил головой по сторонам, убедился, что больше никого нет, решил дальше никуда не ползти, и установил растяжки прямо на месте, на расстоянии десяти метров друг от друга. Возиться пришлось долго, получилось не очень надежно, но выхода другого не было.

Схватка, возня с гранатами и подъем назад забрали остатки сил. Алексей долго не мог отдышаться, хватая ртом воздух, как рыба на суше и только потом ощутил, как огнем печет предплечье. Ощупал мокрый от крови рукав, но перевязаться не успел.

На небе снова появилась луна, осветив все вокруг мертвенно бледным, но очень ярким светом. И сразу заорал китаец:

— Командила, она идут!!!

Лешка ринулся к брустверу и увидел внизу множество темных фигурок.

Уже через мгновения Мадсен выплеснул длинный язык пламени, приклад мерно забил в плечо, вниз полетели снопы зеленых трассеров, высекая из камней веселые искры.

Лешка успел сменить два магазина, а потом внизу грохнул громкий взрыв, и атака сразу захлебнулась — басмачи побежали назад.

Через час они попытались прорваться конными в ущелье, но тоже откатились с большими потерями — по бандитам уже полноценно отработали со всех позиций.

Патронов осталось всего по магазину на пулемет, а точнее, два на ствол, потому что Мадсен Лешки намертво заклинило. Передернуть затвор не получалось, даже стуча ногой по рукоятке.

— Сучье гузно… — Лекса с раздражением отбросил датский пулемет и присоединил приклад к Браунингу.

— Сусье гусно!!! — Жень попытался повторить ругательство и весело рассмеялся. — Вкусная лусская лугательства, буду усить! Ай, как красиво лугаесся комадила! Науси есе, все лавно умилать сколо!

Но Лешка не успел, хотя честно собирался. Опять рядом, вдруг прозвучал хриплый, знакомый басок.

— Через три крыла навыворот, винт наперекосяк к задницу, бля…

Как выяснилось, военлет Попович снова неожиданно ожил и изумленно таращился на Лексу с Женем. И как бы странно это не звучало, уже не выглядел живым трупом. Совсем наоборот, смотрелся сравнительно неплохо и даже виртуозно матерился на летно-авиационный манер.

Закончив сыпать маюгами, военлет ошарашено поинтересовался:

— А что было-то? Бухали? Как я здесь оказался и где… мать его за ногу, где мой аэроплан, бля? Какого хера и кто вы?

— Совсем нисего не помнись? — Жень уставился на него. — Совсем нисего?

— Ни хрена, совсем ни хрена! Вот те крест! — Попович истово перекрестился. — Помню… как бухали с Нечипоренко, помню как готовил свою ласточку к полету, а дальше…

— Ну и холосо! — расплылся в улыбке Жень. — Сто-то помнись, больсе не надо. Все лавно умирать сколо!

— Какого хрена? Зачем умирать, чтоб тебя, косоглазый обезьян?!

Лешка перестал обращать внимание на китайца с военлетом. Он, не отрываясь, смотрел на порозовевшие верхушки гор. Желанный рассвет наконец показался.

И даже не сразу заметил, как басмачи уходят.

А когда убедился, что банда действительно рассасывается на мелкие группы и уходит, обернулся к товарищам по осаде и машинально буркнул.

— Попаданцам определенно везет.

Алексей сам не знал, почему ляпнул, возможно, потому, что слегка ошалел от очередного подарка судьбы, да и в прошлой жизни ему везло гораздо меньше.