Попаданец с четырьмя колёсами

Впрочем, да: он же помогал мне справиться с камерой. Но и она вроде не сопротивлялась… То есть я ощущал их как часть себя, но опосредованно. Ну, вроде того, как человек ощущает свой желудок или печень: они наверняка есть, но в то же время и никак не дают о себе знать. Или скорее как мышцы: их ощущаешь только когда это нужно. Вот примерно так же я и чувствовал домкрат с камерой. А то, что они фактически находятся вне связи со мной… мало ли что может случиться в магическом мире?

А вот что было совершенно непонятно, так это как телескопическая метла Памплисиодора, не будучи ничем заклиненной, не вывалилась вчера во время битвы с химерами… это мне уже решительно непонятно! Разве что… разве что домкрат её придерживал, чтобы не выпала? Ну-ну…

Памплисиодор вынул метлу — мне показалось, с определённым усилием. Ей будто не хотелось покидать насиженное место — рядом с домкратом, между прочим! Разложил её, вытянув телескопическую рукоятку и отщёлкнул педальные упоры. И вознамерился оседлать.

— Погоди! — остановил я его. И не потому, что домкрат в этот момент ощутимо дёрнулся. — Давай попробуем немножко иначе.

— Как именно? — отрывисто спросил Памплисиодор. Со сжатыми губами он выглядел очень сосредоточенным.

— Мне почему-то не хочется отпускать тебя одного. Тем более после вчерашней баталии! Вдруг химеры захотят отомстить? А драться в воздухе, без привычки, это, знаешь ли…

— Да, была неплохая битва, — кивнул Памплисиодор, слегка расслабившись, а потом вновь собравшись, когда я упомянул о возможной мести химер. — Но что ты предлагаешь? Лететь вместе с тобой? Как? Разве ты можешь летать?

— Обижаешь, начальник! — протянул я. — Всего и делов-то: установлю твою метлу рядом со своей выхлопной трубой… Хотя нет (я заметил, что домкрат опять дёрнулся), лучше с противоположной стороны (домкрат расслабился), для компенсации реактивного момента. Симметрично. И тогда мы с тобой точно полетим вместе! И с прежним комфортом. Будешь сидеть на нормальном сиденьи, а не на этой жёрдочке.

Мне показалось, что метла при этих моих словах сначала возмущённо фыркнула, а потом понимающе вздохнула.

— Согласен! — кивнул маг. — А то я после полёта на метле постоянно простужаюсь!

Ещё бы! Сидеть верхом на тонкой палке или с комфортом развалиться на сиденьи — кто бы отказался? И ветрозащитного щитка, опять же, на метле не имеется.

Тут уже точно я услышал обиженное сопение метлы. Мол, у меня возникают точно такие же симптомы! Имея в виду насморк. А ты бы, хозяин, не поднимался столь высоко и не создавал бы проблем ни мне, ни себе!

Вот и пойми, что это было: то ли мы с метлой обменялись мыслями, то ли я всё это себе нафантазировал!

Совместными утроенными усилиями — моими, Памплисиодора и домкрата (он старался обеспечить метле как можно более комфортные условия, крепко, но мягко поддерживая её, пока гайки на хомутах самозавинчивались — метла при этом благодарно постанывала) — мы установили телескопическую метлу туда, куда и собирались: симметрично выхлопной трубе, с противоположной стороны от шарнира прицепа, от фаркопа. Так что я, при случае, вполне могу ещё и взять кого-нибудь на буксир — хоть на дороге, хоть в воздухе. Мало ли…

Маг занял своё место, я захлопнул дверцу, пристегнул его — теперь это становилось действительно важным! — и приготовился к взлёту.

Меня немножко мандражировало: как поведёт себя метла в необычных условиях эксплуатации? Может, следовало лететь самому, а Памплисиодора отправить на метле? Но потом вспомнил, что домкрат перестал проявлять признаки беспокойства, едва прикрутился последний болт на удерживающих метлу хомутах — и успокоился тоже.

Взлёт прошёл благоприятно — без разбега. Должно быть, сказалось благотворное влияние метлы — мне почему-то казалось, что влетать следует непременно с пробежкой, как делают самолёты. Или автомобиль Фантомаса в конце фильма «Фантомас разбушевался». Что поделать: издержки классического воспитания, довление традиций и штампов, и прочие человеческие заморочки. Да, наверное, многое я перенял от бывших хозяев! Хотя и самому очень понравилось сравнение с самолётами, а также с небезызвестной культовой, пусть и кинематографической, машиной.

Да, в магическом мире свои законы, и мне необходимо обязательно их изучить! И для того, чтобы не попадать впросак, и для того, чтобы использовать их к максимальной для себя выгоде — в любых условиях. И вообще, мне совсем не помешает стать магом — в магическом мире, на мой взгляд, это как раз и означает «быть как все»!

Так что нефтяные поля мы пролетели мимо, без приземления, и я смог оценить их протяжённость и производительность: полные ямки отсвечивали куда сильнее, чем наполовину пустые или же пустые полностью.

«Мне сверху видно всё, ты так и знай!» — хотелось запеть мне. Но я опять сдержался.

— Мы же обещали Драгоцену рассказать о случившемся! — вспомнил Памплисиодор. Он даже дёрнулся к дверце, как будто собираясь выходить. А ведь парашюты в моей комплектации не предусмотрены!

— Ничего мы ему не обещали, — лениво заметил я, делая небольшой вираж над нефтеносной равниной.

— Как не обещали? — вскинулся Памплисиодор. — Он же просил! А я всегда стараюсь выполнять человеческие просьбы!

— Он просил «по возможности», — пояснил я. — А возможности у нас не нашлось. Не буду же я перенапрягать метлу… да и себя тоже, ради каких-то несвежих новостей. К тому же ты сам вроде как торопишься рассказать о случившемся своему магу-учителю. В первую очередь.

Упоминание о маге-профессоре дало свои плоды: Памплисиодор замолчал и уставился вперёд, сжав губы и нахмурив брови.

На самом деле причина моего отказа от посадки была совершенно иная: я не то, чтобы затаил зло на Драгоцена, но его — и всех караванщиков совместное хамство заставили меня так поступить. Мы им, главное, помогли оборониться от химер, а они нас обвинили в сговоре с этими химерами! А у самого Драгоцена хватило наглости после всего ещё и просить нас о каком-то одолжении! В долг не даю! И сам не беру. Нет, если бы я ехал по нормальной асфальтированной дороге, да с автозаправками на каждом километре, и если бы мне заливали бесплатно столько, сколько пожелаю… я бы, несомненно, рассказал хозяину нефтяных полей о случившемся. Но мы летели! И я восторгался полётом! Да, это, пожалуй, сравнимо с халявным полным баком бензина! Или даже лучше.

Всё это я кратенько пересказал своему попутчику, когда подобрал необходимые аргументы и слова. Он продолжал молчать, но лицо слегка разгладилось. И правильно: морщины рождаются ненужными заботами.

«А не заняться ли мне картографией здешнего мира? Если её пока ещё не существует?» — подумал я, наблюдая всё то, что успел рассмотреть, проезжая по твёрдой почве, теперь и с высоты птичьего полёта. Впрочем, редкая птица долетит до тех высот, в какие забрались мы с моим попутчиком — подмагстерьем Памплисиодором: я самолично заметил парочку орлов или коршунов, парящих намного ниже меня. А уж за ворон, галок, и прочую птичью мелюзгу и говорить нечего: они отдыхали! Наверное, покуривая. Или только куры курят? Но это я шучу. И никому не позволил бы курить в моём присутствии! Курение и бензин несовместимы!

Вдали показался город… Всё ближе, ближе — и вот он уже величественно проплывает внизу… то есть это я величественно проплываю вверху, а он остаётся там же, где и находился. Ну, и кто из нас выше: я или столица?

— Давай, снижайся! — скомандовал Памплисиодор… то есть штурман, напряжённо вглядываясь в расстилающуюся внизу местность. — Вон уже та деревня показалась!

— Ну, ты будто вообще дипломированный лётчик! — пробурчал я и замолк: а что, так оно и есть. Если он часто летает на своей метле, то уж окрестности города изучить должен обязательно. А может, и не только их.