Попаданка ректора-архивампира в Академии драконов. Книга 2

Я вижу это словно в замедленной съёмке. И метнувшегося за ней Санаду. Он не сможет её обогнать – разная дистанция, разный старт. Но он прыгает, ухватывает длинные волосы Мары и, упираясь ногами в пол, дёргает её назад и в сторону.

Находящаяся в полупрыжке Мара отлетает с его пути и врезается в клетку с тварью. Тварь уже высвободила лапы и успевает просунуть их сквозь прутья со стороны Мары, ухватывает её за локоть, тянет к себе.

– Санаду! – кричит Мара.

Ровно в тот момент, когда он обнимает меня и прижимает к себе.

Санаду не оглядывается.

– Бежим, – требует он.

– Ты-ы пои-дёш-ш со мноуй? – неловко ворочает языком Антоний.

Вой Мары и твари заглушает ответ Санаду, но я всем телом ощущаю, что он кивает.

Вокруг нас вспыхивают световые линии.

Странно, до этого Антоний обходился без таких штук. Телепортации что-то мешает?

Я чуть отстраняюсь, чтобы оглядеться: в зале всё по-прежнему, Мара отбивается от твари, пытающейся притянуть её к решётке своей клетки.

Санаду оглядывается на них, но тут же сосредотачивается на возникающих в воздухе символах, так похожих на рисунки-записи в тетради Антония, над которыми он корпел во время лекции.

И тут мне становится страшно. Санаду, прижимая меня, пытается отскочить, но Антоний обхватывает нас неожиданно мощными лапами, стискивает между нами Марка Аврелия и удерживает на месте.

Тварь в клетке рычит, а Мара – вернувшая человеческий облик Мара смотрит на нас с Санаду и Антонием в ужасе.

Мир вдруг подёргивается рябью. Нас начинает засасывать вверх, в теле появляется неожиданная лёгкость.

Пронзительный вой взвивает нервы.

Пытаюсь разглядеть в рябящем мареве, что произошло, но вижу лишь бегущую к нам Мару. Бегущую медленно, словно сквозь толщу воды, и брызгающая из её руки кровь растворяется в пространстве.

Жутко, страшно, отчаянно воет тварь за решёткой – и начинает уменьшаться, превращаясь в человека с чёрными волосами. Мир дрожит, черты его лица кажутся нечёткими, но даже так в них видно отчаяние.

Впиваясь в решётку руками, мужчина продолжает выть.

А Мара – Мара пробегает сквозь густеющий воздух и врезается в нас.

Вцепляется в лапу Антония и руку Санаду.

Нас дёргает вверх, но мы не врезаемся в потолок – мы влетаем в раскрывающийся над нами разноцветный туннель. Он уносит нас прочь, цветные пятна, сгустки, сполохи света, тьма, искорки – всё проносится мимо, смазываясь, мерцая. И мы сами смазываемся и размазываемся. Несёмся куда-то бесконечно долго, стремительно и так, что даже мысли застывают на такой чудовищной скорости.

Мы врываемся в золотисто-зелёный свет, и бесконечный полёт останавливается. Теперь кажется, он длился мгновение, а не вечность.

Удар сердца позволяет осознать, что до этого – весь полёт – оно не билось.

Позволяет осознать, что перед глазами всё сильнее мельтешат цветные пятна.

Почувствовать прижимающихся ко мне Санаду и Марка Аврелия, обнимающего меня Антония. И парящую рядом Мару.

А затем мы падаем на что-то ровное и твёрдое. Рядом изумлённо выдыхают. И сердце сжимается от ощущения, что мы не дома. Даже попадание в Эёран не вызывало у меня такого острого чувства, что я нахожусь где-то не там, не на своём месте.

Никогда ещё у меня не было такого острого ощущения, что я не в своём мире.

Глава 38

Хрипло выдыхает над ухом Санаду и порывисто встаёт, заодно поднимая меня. Он вскидывает руку. Перед глазами рябит от цветных вспышек, но сквозь них – сквозь них я вижу деревья со светящимися плодами, какие-то фигуры в ярких накидках.

Моргаю несколько раз, пытаясь избавиться от наваждения, по напряжению Санаду понимая, что ситуация не самая радужная.

Наконец, зрение проясняется. Нас окутывает похожий на мыльный пузырь щит, а вокруг… мы стоим на каменной площади, словно стенами окружённой деревьями с крупными сияющими цветами и фруктами. Некоторые отливают золотом.

На возвышении перед нами мерцает арка из двух переплетённых цветущих деревьев. Под ней – каменная чаша трона. Смутная фигура на нём. Фигуры вокруг.

Несколько мгновений эти фигуры колеблются, будто решая, какую форму принять, а затем с них будто срывают мутный покров, и у меня перехватывает дыхание от красоты этих людей.

Сердце пропускает удар. Я не могу вдохнуть: их лица – само совершенство, фигуры неописуемо изящны, наряды сверкают драгоценностями и искусной отделкой: кружева, вышивки, инкрустации.

– Снова ушастые, – выдавливает Санаду.

Лишь теперь замечаю, что уши существ слегка заострены.

– Добро пожаловать! – раздаётся позади звонкий голосок.

На моём родном языке.

Вздрогнув, мы с Санаду поворачиваемся.

Сначала замечаю сидящую Мару: она зажимает кровоточащую руку. А затем – прекрасного рыжего мальчика с Марком Аврелием на руках.

Глаза у мальчишки чёрные, улыбка шальная. На острых ушках – кисточки. Словно у бельчонка.

Он улыбается ещё шире.

– Мне следовало сразу насторожиться, – тихо произносит Санаду. – Разрушительней рыжих могут быть только рыжие дети. Клео, предвосхищая твой вопрос: это – Антоний.

– Откуда? – выдыхаю я.

– Он мне показывался, – едва сдерживает раздражение Санаду. – Спасибо за помощь, но теперь верни нас обратно. Здесь нет родной нам магии, мы скоро умрём.

– Не бойтесь, – звонко просит Антоний. – Как только наш мир примет вас, вы сможете пользоваться нашей магией. Уверен – вам здесь понравится. Всё равно я не смогу вернуть вас домой.

Известие… выбивает из колеи: как так-то?

– Совсем? – переспрашивает Санаду. – Никогда не сможешь?

– Я воспользовался артефактом. Больше не получится.

Так, стоп, спокойно: это может быть ложью.

– Хм… – Санаду оглядывается. – А какие условия нас ждут? Работать я не слишком люблю, но к комфорту уже привычен. Какие обязанности и ограничения?

Он прав: надо выяснить, что и как. Если вернуться невозможно, стоит сразу обживаться. Даже если окажется, что возвращение назад реально, всё равно до этого надо устроиться получше.

Не верится только, что всё вот так… безвозвратно. Но не первый раз попадаю, так что переживу.

Впрочем, условно говоря, первое попадание я как раз не пережила, скончавшись от укуса вампира.

Глубоко вдыхаю. Кошусь на Мару. Из царапин на её руке продолжает течь кровь, густыми каплями падает на отполированные плиты, впитываются в них.

Мда, я бы предпочла другого попутчика.

Мара оглядывается на меня и прищуривается. Санаду косится на неё и закрывает меня своим плечом. Та фыркает.