Попаданка. Дочь чокнутого гения

Тот, кто стоял рядом, отошёл. Я слышала шаги, потом Дакар тихо пробормотал:

– Нужно обработать рану.

О чём он?

Непонимающе нахмурилась, подняла взгляд.

– Кинжал всего лишь вспорол кожу, – успокаивающе провёл рукой по пояснице.

Отстранилась, посмотрев на себя.

На платье, в том месте, где находится сердце, была разрезана ткань и на коже «красовалась» неглубокая царапина.

Дакар отошёл на шаг, и я осмотрелась. В комнате, застыв у стены истуканами, стояли трое мужчин. Коричневые камзолы с золотой вышивкой на груди, в виде оскалившейся морды медведя. Такого же цвета узкие брюки, высокие кожаные сапоги. Выражения лиц – непроницаемые маски.

– Так где портал? – с другой стороны раздался ленивый голос.

Обернулась. В кресле сидел молодой мужчина, который до этого подходил к нам.

Цепкий взгляд заставил вздрогнуть и сильнее сжать пальцы на руке Дакара. Жест не остался незамеченным.

– Смешная она, – улыбка коснулась аккуратно очерченных губ, но не глаз. Глаза остались холодными. – Себя убить не побоялась, а сейчас дрожит.

Стараясь побороть страх и не быть предметом насмешек, тихо произнесла:

– В кабинете.

Улыбаться мужчина перестал. Поднялся с кресла, махнул тем, что стояли у двери. Трое вышли из комнаты, а этот, прежде чем уйти, с намёком бросил:

– Вы тут пока можете… полюбезничать.

Его слова показались гадкими и ядовитыми. Хотя почему же показались? Они такими и были, ими он пытался задеть намеренно.

Передёрнула плечами, желая стряхнуть с себя неприятное впечатление.

– Как пожелаете, ваше величество! – покорно произнёс Дакар, и я беззвучно охнула, чем заслужила ещё одну ухмылку… короля?

Вот этот молодой человек – король?

Когда за ним закрылась дверь, обернулась, поймав потемневший взгляд:

– Не бойся, он тебя не тронет, – Дакар понял мой вопрос без слов.

Не тронут… Но что они здесь делают?

– Пойдём, – он потянул меня к кровати, посадил на мягкий матрас. Сам отошёл к тумбочке, из которой достал чистые тряпки и флакон с какой-то жидкостью, а ещё чудодейственный порошок.

Хотелось спросить обо всём сразу – и в то же время промолчать, чтобы не услышать какой-нибудь страшной правды. Дакар избавил меня от метаний, заговорив первым:

– Почему ты вернулась?

Он не смотрел на меня. Надорвал сильнее ткань платья, отчего я вздрогнула, налил жидкости из флакона на сложенную в несколько слоёв ткань и осторожно приложил к ране. Хотя это даже раной назвать сложно, так, самая обычная царапина. А я ведь была уверена, что удар выйдет сильным, и в живых точно не останусь. Рада, что ошиблась.

Но его вопрос показался абсурдным. Как я могла уехать? И бросить его на верную смерть? Ведь те люди… Они сбежали, только увидев тот злосчастный камень, который после отобрали стражники.

– Потому что, – запнулась, подбирая слова, – не смогла поступить иначе?

Вышло так, будто я спросила его об этом.

Но точно сформулировать то, что казалось очевидным, не получилось.

– И только? – посмотрел на меня снизу вверх, пытаясь найти ответ во взгляде.

Нужно ответить, но я медлила. Теряясь от чувств, что даже для меня стали открытием, от мыслей и от осознания – этот человек слишком дорог мне, чтобы отмахнуться ничего не значащим «не смогла поступить иначе».

Не это причина моего поступка, а…

– Ты очень дорог мне.

– Насколько? – сдавленный шёпот и гулкое биение сердца – его и моего тоже.

– Настолько, что без тебя невозможно жить.

И ведь не соврала. Как можно жить без того, кто впервые за девятнадцать лет не отмахнулся от меня, как от назойливой мухи? Не улыбнулся рассеянной улыбкой и не бросил в ответ на важные вопросы ничего не значащее «потом»? Возможно, будь у меня хоть кто-то рядом, не здесь и сейчас, а всегда, я не оценила бы этого человека, который и человек-то только отчасти. Но у меня не было никого. Я всегда чувствовала себя одиноко, предоставлена сама себе и миру – негостеприимному и равнодушному.

Суровое лицо разгладилось, со лба исчезла вертикальная складка, из глаз пропала суровость и холодность.

– Я думал, что умру, когда очнулся и не увидел тебя.

Прикрыла глаза, сдерживая слёзы. Если сейчас расплачусь, то попросту не смогу успокоиться. Этот день вышел слишком насыщенным для одной меня. Но пожаловаться и высказать всё стало необходимостью.

– Они обвинили меня и хотели сжечь.

Дакар сел рядом, перетянув к себе на колени. Так уютно. По-настоящему уютно, словно я вернулась домой.

– Я не сказала тебе правду, хотя должна была. Она дала мне камень, они подумали, что я отступница. Потом портал.

Слова лились потоком. Сбивчивая цепочка событий, которая яркими вспышками мелькала перед глазами. И костры – высокие, яркие, пышущие жаром. Порталы и падения. Открывшиеся тайны, которые я бы предпочла не знать. Никогда.

Чем больше говорила, тем сильнее жгло в груди. Словно кислоты плеснули, и она разъедает кожу всё сильнее и сильнее. Под конец я выдохлась, всё бормотала что-то, но сама не могла понять, что именно. Это продолжалось бы бесконечно долго, если бы Дакар не обхватил моё лицо ладонями и не поцеловал бы, вытесняя сумбурные мысли.

Оторвался он лишь только тогда, когда мы оба отчаянно нуждались в глотке воздуха.

Пытаясь унять стук сердца, смотрела в его глаза, а он улыбнулся, открыто и тепло произнёс:

– У тебя красивый голос.

Вряд ли я ожидала услышать такое признание. И мне почему-то показалось, что он намеренно не желал касаться животрепещущих тем. Но вместо улыбки прошептала самую главную новость, в которую сама до сих пор так и не поверила:

– Она сказала, что я её дочь.

Пауза затянулась, так что я успела пожалеть о сказанном. Но, наконец, Дакар произнёс:

– Думаешь, она говорит правду?

– Не знаю, – выдохнула с мучительным стоном. – Она ушла, когда мне было девять, а сейчас… – вспомнила сморщенное лицо, обтянутое дряблой кожей, – она выглядит как древняя старуха.

Но дело не только во внешности… Я не узнала её голос, и прикосновения казались совершенно чужими. Хотя, по сути, эта женщина, даже если и приходится мне матерью, всё равно чужая.

А как иначе? Она ушла тогда, с лёгкостью вычеркнув из жизни нас с отцом, и забота, что проснулась сейчас, неуместна. Но вопреки доводам разума и логике, даже той самой гордости, я готова была вернуться в тот дом и… Спасти её? Тряхнула головой, прогоняя неуместные мысли. Она знала этот мир лучше меня, а Эдар… Его скоро поймают, и он не сможет никому причинить время. По крайней мере, я очень на это надеялась.