Попаданка. Колхоз - дело добровольное

Поэтом мы хохоча и подтрунивая друг над другом, слезли с телеги и пешком отправились из конюшни на ярмарку.

Путь наш шел мимо загонов с животными. И Рыска волей-неволей принялась коров разглядывать. Что и говорить — Дар. Он и дар, и проклятие. Никуда ты от него не денешься. Я вон тоже без своего огорода ни дня не могу прожить. И заметила еще, что на травки дикие начала заглядываться. Никогда ботаникой не интересовалась, а вот на тебе. Тянет.

Коров, благодаря тому, что мы выкупили всех, до которых смогли дотянуться, на рынке было всего пара. И цена на них поднялась, что неприятно. Уже по двенадцать грот просили за каждую тощую коровенку. Рыска даже запыхтела возмущенно. Но советов надавала хозяевам, как из тощих страхолюдин, справных коров сделать.

Не знаю, последуют или нет они советам, но вот то, что никто пальцем в нас не тыкал из-за сарафанов, я заметила. И, вообще, никаких косых взглядов в нашу сторону не заметила, хотя Рыска с Салиной, бестолочи, сразу карты раскрыли, что вдовы они из колхоза «Светлый Путь». Я когда услышала, как они людям представляются… Уже бежать приготовилась… а вдруг бы они на нас стеной пошли? Раз мы против устоев вековых? Но, наверное, приврали мне сестры, чтобы напугать. Никто даже не отреагировал. И пальцем на нас не показывал. И словами неприятными не называл.

Нормально все разговаривали. У Рыски так, вообще, чуть не с поклоном советы спрашивали. И про коров, и про остальную живность. А Салина тоже без дела не сидела, с каким-то мужичком уже о чем-то договаривалась. Я как услышала ужасные слова «сроки поставки», «стандартные объем» и «обеспечение гарантий» сразу сбежала. Это ужас же скукота какая.

И от нечего делать я на чурбачок чей-то возле загона присела. Сижу жду… зеваю… солнце печет… жара…

— Малла?

— Ты что уснула? — Меня теребила удивленная Салина, — пошли, мы здесь закончили.

Я глаза еле открыла. Голова гудит, подташнивает, зря на солнышке спала. Как бы солнечный удар не заработать. И пить хочется ужасно, во рту аж скрипит все от сухости…

— Пи-ить, — попыталась сказать, а язык-то как бревно во рту. Большой да неповоротливый. Скребется по небу сухому, и в нужных местах не сгибается. Так что изо рта только хрип и вышел.

— Пить хочешь? — Я кивнула. От этого движения все кругом заплясало, закружилось, и я прямо на землю с чурбачка свалилась.

— Малла, — Салина с Рыской меня поднимать кинулись, а ко мне старичок какой-то подскочил. Хозяин чурбачка, наверное, на который я нагло уселась, и баклагу глиняную с водой под нос сунул. Только я глоток всего и сделала. Теплая вода-то. Не вкусная. Эх… сейчас бы холодненького чего-нибудь… мороженое, например… Интересно, а его здесь умеют делать?

— Салина, Рыска, я мороженого хочу.

— Зимой будешь, — рассмеялась Салина, — зимой все будет мороженное. А сейчас лето, радуйся.

Ну, я что делать? Вздохнула, встала и пошла радоваться. Но зарубочку себе сделала. Что-то я совсем забыла о том, что кроме сыров из молока можно всего много разного вкусного сделать. А здесь только сливки собирали, те что сверху отстаиваются, простоквашу квасили и топленое молоко делали. Даже творога не было. Не то что масла, сметаны или йогурта. А ведь это тоже бактерии, просто их надо где-то «наловить» и заставить работать на свое благополучие.

Когда я стала думать о йогурте, у меня в голове сразу на все голоса реклама зазвучала, про пользу пробиотиков и пребиотиков. И про лактобактерии. И песенки веселые вспомнились.

Как все же полезно рекламу смотреть оказывается, кто бы мог подумать, что я оттуда столько всего узнаю. Например, то, что бактерии эти в молоке сами водятся. Значит нам просто нужно поэкспериментировать и попытаться размножить именно те, которые нам нужны.

А еще про сепаратор я подумала. Очень уж нравилось мне, когда бабушка молоко сепарировала и сливки отделяла. Если получится здесь такой аппарат сделать… Я-то тысячу раз его отмывала, так что легко могу вспомнить все детальки. Да, не знаю, как он работает, и как из молока сливки получаются, но ведь здесь есть умные люди? Должны разобраться… и, вообще, я же хотела гномам авторучку показать! Пусть гномов здесь нет, но ведь должны быть мастеровые какие-нибудь… кузнецы там… ремесленники… где бы их только найти…

Да на ярмарке же! Вот я растяпа! Где же им товары свои продавать, как не на ярмарке.

— Рыска, Салина, идемте быстрее! — подала я голос и вцепилась в подруг, которые неспешно шагали в сторону рынка, который угадывался по шуму и гаму.

— Да, поторопиться надо, — улыбнулась Салина, — господин Гририх уже скоро обратно поедет.

— Как это обратно?! — я даже остановилась от удивления, — да мы только приехали!

— Мы слишком долго задержались здесь, — вздохнула Рыска, — уж больно коров жалко… неухоженные они, не совсем здоровые были. Пришлось полечить немного… вот и…

— Да, — подхватила Салина, — а я с купцами договорилась. Нам же сено нужно. Мы-то на свою ферму его заготовить не сможем. Много у нас коров-то…

— Это так удивительно, — вдруг улыбнулась Рыска, — правда, Салина? Что нас слушают и…

— Удивительно то, — перебила я, — что мы приехали погулять на ярмарку, а теперь так и уедем, ничего не увидев. Идемте быстрее.

— Идем, — Салина с Рыской переглянулись и рассмеялись, — Малла, ты как будто бы на ярмарке ни разу не была.

— Не была, конечно, — возмутилась я, — и сейчас умру от любопытства. А еще у меня есть три грота. И я хочу потратить их в свое удовольствие.

Пока болтали, дошли мы до выхода с животных рядов. А там мужики да бабы местные кучкуются, да хохочут. Пальцами куда-то тычут.

И как можно мимо такого пройти? Да ни жизни! Конечно же, мне сразу захотелось узнать, чего это там смешного такого они увидели. Я сама не заметила, как ноги мои к кучке этой побежали. А Рыска с Салиной рядом бегут, не отстают. У них тоже любопытство здоровое. Протиснулись мы сквозь толпу, а там среди овец мужичок несчастный сидит и вздыхает сокрушенно. А толпа над ним потешается.

Салина с Рыской захихикали, а я не понимаю ничего? Что смешного-то? Ну сидит мужик среди овец… вернее, одна овца и четверо ягнят вокруг нее скачут. И? Смеяться после слова лопата?

— Салина, — дернула я сестру за сарафан, — а что смеются-то все? Что смешного?

— Малла, — взглянула она на меня и расхохоталась еще сильнее, — ты посмотри, овцы-то какие!

Ну… нормальные вроде овцы-то… голова, ноги, хвост… у Варлы в колхозе точно такие же в стаде ходят. Ну, почти такие.

Потому что эти… лысые они. Не совсем они, конечно, лысые, а скорее малошерстные… на котов-сфинксов совершенно точно не похожи, у моей подруги был сфинкс, я его видела. И трогала. Ужас просто! А у этих шерсть короткая и редкая, с проплешинами, но все же есть.

— И что? — снова дернула я Салину, — лысые и что?

— Малла, — захохотала Рыска, — они же уроды! Где ты видела лысых овец?!

И все ее смех подхватили… А мне не смешно было. Смотрю я на овцу, на деток ее… и мне так жалко их стало… не пожалеет ведь никто… вон уже мужики интересуются, что там внутри. Съедобно или нет. Да как же можно так, а? Они же маленькие совсем…

— Эй, мужик, — я присела рядом с несчастным продавцом, — почем овцу с детьми продашь?

Мужик на меня взглянул, как на дуру, вздохнул, затылок почесал, и отвечает: