Попаданка. Колхоз - дело добровольное

Назову ее в честь мамы — Марией… Если здесь есть Муша, то почему бы Маше не быть…

— Салина, — мы уже пили чай цветочный, заканчивая завтракать, — скажи, а почему у нас в поселении детей нет?

Салина в этот момент как раз чашку к губам поднесла. И от моего вопроса поперхнулась и закашлялась. Да так сильно, что чай пошел носом. Пришлось вскакивать и хлопать по спине, чтобы ей легче стало.

— Салина, прости, — верещала я, прыгая рядом и не зная чем помочь. Стучать по спине сестра не дала, замахав на меня руками, как только я ударила в первый раз. А больше я ничего и не умела.

— Малла, ты что меня убить хочешь? — она покраснела, сипела, втягивая воздух, и вытирала слезы. Но когда немного отдышалась, вцепилась в мою руку, сжав запястье до боли, — ты все таки была с ним?!

— С кем? — не поняла я.

— С господином Орбреном, — прохрипела Салина, — была, да? Признавайся!

— Да что с тобой сегодня, — возмутилась я, — ты что ко мне с этим негодяем привязалась? Да я к нему не подойду, даже если он последним мужчиной на земле останется…

— Тогда с кем? С кем ты вчера была полночи, Малла? О! — она вдруг уставилась на меня, как будто бы впервые увидела, — Малла, ты сказала… Ты что с господином Гририхом?

— Да, — язвительно ответила я, — я вчера была с господином Гририхом. И Вилина нам ужин приносила, чтоб с голоду ноги не протянули.

— О-о-о! — округлила губы Салина…

— И мы, сестра, обсуждали дела колхозные! Про то говорили, как мастерские открывать будем! Овец разводить, шерсть стричь, нитки прясть, ткать и шить. И ничего больше! Поняла?!

— Малла, но почему ты тогда про детей спросила?

— Забудь, — отмахнулась я, понимая, что правы были ведьмы. Никому нельзя рассказывать о беременности.

— Малла, даже не вздумай, поняла?! — теперь от Салины было не отвязаться, — спать спи хоть с господином Орбреном, хоть с господином Гририхом, хоть со строителем каким, но предохраняйся. Нельзя нам детей рожать.

— Но почему?

— Да потому что заберут у тебя ребенка. Младенцем еще заберут. А ты останешься одна слезы горькие лить. И не здесь, Малла. Пойдем!

— Куда?

— Пойдем, говорю.

И как я не отказывалась, но Салина, крепко схватив меня за руку, поволокла куда-то на другой конец поселения. Я здесь не была даже ни разу. Как-то ни одной подружки у меня на этой улице не было.

А Салина по-хозяйски во двор на окраине зашла, дверь толкнула:

— Грайя! Грайя! Ты дома?

— Что тебе, Салина? — аррова ведьма выглянула из сарайки рядом с домом.

— Нам отвар нужен. Вдовий. Для Маллы.

— Для Маллы говоришь, — ведьма многозначительно посмотрела на меня, — хорошо…

Я уже рот открыла возмутиться. А потом закрыла. Ну, и пусть. Пусть Салина спокойна будет. Пить я его все равно не стану. А то устроила, понимаешь, истерику. Прям уже не спроси у нее ничего.

Грайя вышла из дома с объемной глиняной баклажкой, заткнутой притертой деревянной пробкой, через несколько минут.

— Вот, — сунула она мне бутыль, — по глотку каждое утро.

— Спасибо, — буркнула я и развернулась, чтобы идти домой.

— Стой! — Салина остановила меня, — Малла, выпей прямо сейчас, чтобы я видела.

— Дома, — попыталась отмахнуться я, — я выпью дома.

— Нет, Малла, сейчас.

Ага, разбежалась. Кто знает как зелье это противозачаточное на беременность мою подействует. Вдруг выкидыш будет. А мой ребенок это единственное мое родное по крови существо в этом мире. И тем более от Орландо. Красавица девка будет. Черноволосая, высокая. Да все мужики за ней бегать будут.

— Салина, я сказала, что выпью дома…

— Пей, Малла, — перебила меня ведьма, — пей, не бойся. Все будет хорошо.

И подмигнула… Да чтоб ее! Кошмар меня подери!

Под пристальным взглядом Салины, пыхтя от возмущения и усилий, вытащила я пробку и поднесла баклажку к губам…

— Пей, Малла, — сестра не отводила от меня глаз. И пришлось наклонить баклажку, чтобы жидкость коснулась губ. И я просто с облегчением выдохнула, это оказался тот же самый отвар, которым ведьмы меня отпаивали во время странных приступов.

Я вздохнула, с укоризной посмотрел на Салина, чтоб ей стало стыдно за такое недоверие, и глотнула отвар. И увидела, как расслабилась моя сестра. Оказывается все это время она была напряжена, как струна.

— Малла, — выдохнула она и кинулась обниматься. И я с удивлением увидела, что плачет она, — Малла, прости, что я так с тобой. Но это так страшно, Малла, я уже думала, что потеряю тебя…

И если до этого момента я была спокойна, то сейчас стало не по себе. Ну, спрячут меня ведьмы во время беременности… так ведь роды не скроешь, а ребенка тем более… Ох, что-то тут нечисто… Что-то скрывают от меня ведьмы.

— Не забывай пить по глотку каждое утро, — улыбалась довольная ведьма, — и ты сможешь не бояться непоправимого…

А я вдруг вспомнила ту усмешку, которую видела ночью… совершенно точно, ведьмы, скрывают от меня что-то важное.

Обратно Салина шла довольная. Улыбалась, хихикала, как обычно с соседками парой слов перекидывалась. А вот мне тревожно было. Что хотят ведьмы? Зачем они мне помогают? И не такие они добренькие, как может показаться. Весь этот день я об этом думала. И следующий. И фантазии мои были одна другой страшнее…

— Малла, — Салина дернула меня за рукав, когда мы дошли до дома, я баклажку хотела оставить, перед тем, как в поле идти, — расскажи. Уже невмоготу мне. Страсть как любопытно.

— Что рассказать? — не поняла я, вынырнув из своих невеселых мыслей.

— Да про господина Орбрена… Как он в постели-то?

Я аж зубами заскрипела от злости. Это что же получается сестра мне не верит? А еще сестра называется!

— Огонь, — мрачно ответила я, — до мозолей залюбил, сволочь. Всю камасутру на мне попробовал…

— Кама…что?

— Все позы, Салина. Мыслимые и немыслимые. В вечной любви признавался и сказал, что женится. Завтра свадьба.

— Могла бы просто сказать, что ничего у тебя с ним не было, — обиделась Салина.

— Да я тебе сто раз говорила, — обиделась в ответ я, — а ты мне не веришь! И это, знаешь, неприятно.

— Прости, — вздохнула сестра, — я наверное, правда, чересчур давлю на тебя. Но ты просто не видела, как он на тебя смотрит… даже бабы все сплетничают, что между вами что-то есть…