Попаданка. Одна для двоих

Он откинул бархатную тряпицу. На серебряном подносе лежал кинжал, который Тилль через Эльзу передал Маше. Машу ошпарило ужасом. Она лихорадочно соображала, что ответить. Скажи она "Нет", они схватят Эльзу. Будут пытать. Ужас какой!

Маша вспомнила, что давно не видела свою верную фрейлину. Может быть они уже схватили её? От Мина можно всего ожидать.

Маша кивнула:

– Да.

Король молчал. Маша опустила голову.

Имре решительно вышел. Надежда ушла вместе с ним. Паника запустила когти в сердце Маши.

Глава 38

Палач выглянул в окно. На небе ни облачка. Лёгкий ветерок с севера, значит денёк будет не жарким. Раннее утро предвещало отличную погоду. Он зевнув, вышел из дома потягиваясь, разминая могучие плечи.

В те времена дом палача всегда красили в красный цвет и находился он на окраине поселения. Люди по известным причинам с семьёй палача не общались. Однако, встретив его самого, замирали в ужасе, опускали голову и старались побыстрее убраться с дороги.

Морщины на его опалённом, безбровом лице хранили много тайн и не было вокруг никого, кто хотел бы знать хотя бы часть из них.

Семья палача не бедствовала. За работу ему принято было платить. Сама работа стоила монету. Серьёзнейшая по тем временам деньга. А ещё за плату палач оказывал услугу.

В его возможностях было отправить жертву к праотцам без мучений. Вложить в рот горошину яда перед тем, как. А горошина та была силы волшебной. Быка в минуту могла убить. Стоила такая горошинка ещё монету.

Тёмная братия также пользовалась услугами: покупала позже кое что после казни. Опять же деньга немалая.

У палача была своя философия: не его дело решать кто виноват, кто нет. Если найдут денег для жертвы– хорошо, а нет– значит на то воля провидения.

Палач подошёл к условному месту. В щели стены он нашёл три монеты. Это много. Чтож, цену своему делу он знает. Сделает, как оплачено. Спрятав деньги, он, поглаживая кисет на груди, оглянулся.

Отрава, предназначенная за плату всегда висела у него на груди. Палач оберегал её как зеницу ока. Задумался.

Сегодня костёр. Ох-хо-хо…Надо всё сделать так, чтоб толпа ничего не заметила. А то было как-то. По неопытности вложил яд в рот несчастной жертве раньше времени. Та и повисла на верёвках, а костёр к тому времени не разгорелся.

Пришлось ему тогда взбешённую толпу горящими поленьями разгонять. Им же зрелище подавай. Ну, ничего. Он теперь лучший палач в королевстве. Сдюжит. Не в первый раз.

Палач деловито спустился в подвал. Пока возился, перебирая нехитрые приспособления людской жестокости, подбежал малец.

– Папа, возьми меня с собой.

– Не сегодня.

– Ты обещал. Я топор держать буду.

– Успеешь. Я говорил тебе, что сын палача может быть только палачом?

– Ну пап…

Мальчишка ныл, крутился, зацепил горшок с обтирочным маслом. Тот грохнулся и разлетелся вдребезги.

– Брысь отсюда! – Палач озадаченно смотрел на черепки:

– Плохая примета. Что-то сегодня пойдёт не так…

Он вышел пораньше, захватив верёвку и надев свой длинный красный колпак с прорезями для глаз . Помост и столб соорудил ещё вчера. Дрова, солому заготовил. К делу он подходил тщательно, профессионально.

Был ярмарочный день, казнь всегда назначалась на максимальное скопление людей.

Глашатаи собирали народ вдоль городской стены. К полудню ворота закроют и до конца казни никто в город не войдёт и из города не выйдет.

Народ всё прибывал. Разношёрстная толпа с утра томилась ожиданием интереснейшего события – будут жечь ведьму!

Маша сидела на своём тюфячке и настроение у неё было не айс. Она держалась из последних сил, не позволяя мыслям рисовать картины ужаса.

За ней пришли. Сняли колодки. Надели плащ, накинули капюшон. Повели по заполненным людьми улицам. Стража шла по бокам, близко не подпуская к Маше улюлюкающий сброд.

На деревяном постаменте палач, здоровенный амбал ловко перехватил её тело верёвками крест накрест, привязав к столбу. Посмотрел на неё сквозь узкие прорези кроваво-красного колпака, внятно сказал на ухо:

– Я помогу. Больно не будет. Уснёшь мгновенно.

– Спасибо, – еле слышно пролепетала бедная девушка.

Удивительно, Маше не было страшно, может быть от шока, в котором она находилась. Девушка осмотрелась. В башне напротив на уровне второго этажа, на балконе сидел Имре и ЛжеБеатрис.

Сбоку от Маши суетился Мин. Между ним и Машей стоял палач с зажжёным факелом в руке. Напротив них народ нетерпеливо потел, переминался с ноги на ногу, ожидая, когда же всё начнётся. В их глазах Маша видела только любопытство. Ни ненависти, ни сострадания. Правда, две старые кликуши пытались ударить девушку палкой, но палач только повернул голову в их сторону, они попятились.

Мин захлёбывался красноречием, поясняя толпе суть наказания. Маша не слушала его. Смотрела на Имре и думала, как сильно она ошиблась, обознавшись. Если бы это был Иван, он бы обязательно узнал её. А так… просто очень похожий на него человек.

Маша перевела взгляд на толпу и увидела мальчика, выглядывающего из-за штанины зрителя в первом ряду. Соловейко! Она сразу узнала его, хоть и видела один раз.

Пацанёнок протягивал ей что-то в кулачке. Он разжал пальчики – кольцо! Её "Машка-мышка".

– Стойте! – голос Маши был таким сильным и звонким, что Мин поперхнулся.

– Стойте! – Маша смело смотрела на Имре,: – У меня есть последнее желание. У всех есть право на последнее желание.

– Да! Да! – скандировала толпа, обрадовавшись продолжению зрительского банкета.

– Не слушайте её! – завизжала ЛжеБиатрис ,: – Она вас всех сейчас заколдует!

Имре поднял руку. Все замолкли.

– Говори!

– Развяжите меня.

Имре кивнул. Палач поставил факел в специальное ведро, ловко распустил узел.