Попаданкам не изменяют, дорогой дракон, или Замуж за истинного

— А если хочу? — он выгибает бровь. — Я отправлюсь с тобой.

Ричард походит больше на вампира, чем на дракона — бледный, с едва заметными синяками под глазами, со взглядом будто бы пустым, отрешённым. Со взглядом, к которому не слишком подходит живая, острая усмешка.

Сердце начинает биться чаще. Ему действительно не слишком хорошо, я это чувствую. Дело в том, что он спас меня, или наша истинность всё-таки какая-то ошибка? Ведь из-за ошибок обычно страдают.

О, как я буду рада этому!

Не знаю даже, из-за этой мысли поднялось настроение, или это наша связь теперь, когда он рядом, так влияет.

Как бы то ни было, в любом случае, я всё ещё должна опасаться новых меток, так что…

— Ни шага больше, — вытягиваю руку. — Не подходи ко мне, дорогой супруг.

В ответ мне звучит смешок. Затем он переводит взгляд на Сирину и приказывает:

— Это конфиденциальный разговор.

Она тут же спохватывается, краснеет, опускает милую головку и делает что-то типа книксена. Она — не Магда. Молодая, питающая восторг к королевской семье, образованная по меркам этого мира, из хорошей родовитой семьи. Ей есть что терять. И к тому же она не обладает ни одним рефлексом, который мог бы позволить ей ослушаться. Поэтому Сирина уходит и оставляет меня наедине с драконом.

Он рассматривает костяшки своих пальцев. На трёх из десяти два кольца, на одном из десяти — массивный перстень. Правильные украшения плюс правильный мужчина равно зашкаливающая сексуальность.

— Хорошо… — выдыхает Ричард. — Я сыграю с тобой в эту игру. Хочешь нарушать правила? Пожалуйста. Как я и сказал, Ви, теперь тебе можно всё. Я хочу, чтобы ты это почувствовала. Чтобы смогла отойти от нашего прошлого. Я был не прав. Но и ты тоже. Согласна?

— Оставайся на расстоянии, — отвечаю тут же. Будто меня и не задели и не тронули его слова. — И будь вежлив.

Он улыбается. Немножко через силу.

Упрямец… Если плохо, оставался бы в своих покоях, а не вот это всё!

Погоди, Тоня, что это такое в тебе? Касаюсь подушечками пальцев ключицы и слегка хмурю брови. Волнение что ли? Беспокойство? За него? Этого нахала?

— Ах, да… — отвечает Ричард. — Как я мог забыть? Приятного аппетита.

Он садится напротив. Я спокойно ем горьковатые, слишком жирные и солёные блины из как будто говяжьей печёнки. Хотя не удивлюсь, если она принадлежала какому-нибудь лесному животному.

А так хочется белых блинчиков. С творогом и сметаной. Кашку на молоке. И — внезапно — борща.

Интересно, Ричард бы оценил борщ?

Так-с, Тоня, прекрати, это тебя волновать не должно.

Я не хочу воротить носом, это съедобно, да и силы мне нужны. Поэтому ем, смотрю в портал на сияющие будто бы пыльцой фэйри красивые цветы, делаю вид, что мужа здесь нет, обдумываю собственные планы.

Моя главная проблема сейчас — эльф. Я не знаю, где он и где его искать. Это информация в ларчике памяти Виктории как будто чуть глубже, чем вся остальная. Я боюсь пока её трогать. А тем временем опасаюсь Викторию в принципе. Что будет в другой раз, когда она завладеет моим — своим! — телом? Бросится с обрыва?

Может быть, и лучше будет, если Ричард окажется рядом. Он сильный.

Но он может инфицировать меня новой отметкой — раз.

Совсем заболеть — два.

В какой-то момент я не выдерживаю, взгляд с цветка, что сильно смахивает на большую зелёную розу со стразами на некоторых лепестках, соскакивает на дракона за моим столом. Всё это время, я уверена, он не сводил с меня взгляда. И сейчас даже не думает опускать глаза.

— Чего спать не идёшь? — хотела просто спросить, но едва ли не рявкнула в итоге, тыча в него вилкой с наколотым кусочком печёночного блина.

— Прости? — дракон, бесконечно властный и мрачный, даже теряется и выгибает бровь.

— Я говорю, плохо себя чувствуешь — ложись спать. Нечего по замку шататься.

Он вздыхает театрально (даже не подозревала, что вообще так умеет) и произносит:

— Мы могли бы сейчас спать в одной постели в тёплых объятьях друг друга. Оба восстановили бы силы естественным образом.

Ага, и наследник бы вышел естественным образом.

И куча золотистых пятен на теле — тоже.

Тоже мне, дурочку с переулочка нашёл. Хотя прозвучало уютно, да…

— А вместо этого тебе потребовалось… — он машет ладонью в воздухе, — что ты вообще делаешь?

Обустраиваюсь, Ричард, что ещё может делать попаданка? Что за глупый вопрос?

Я усмехаюсь, отпиваю травяной чай. По всей видимости из крапивы… И закашливаюсь. Дракон тут же оказывается рядом (говорю же, на самом деле он вампир, вот ещё и суперскорость подъехала, точнее, подбежала), собирается коснуться меня, но я отшатываюсь, всё ещё кашляя.

— Не смей! Сама!

— Сама себя по спине похлопаешь?

— Кха-кха-кханешна!

А то, щас позволю ему мне помочь и будет звезда на лбу гореть в качестве ещё одной медали за нашу такую огромную, чистую, светлую и в общем УБИЙСТВЕННУЮ любовь.

Ричард выдыхает, берёт графин с водой с соседнего столика и подаёт мне. Я всё ещё кашляю, горло от этого в лоскуты, так что хотя бы такую помощь принимаю. Но без энтузиазма. Наконец, всё проходит, я красная, встрёпанная, со слезами на глазах и соплями в соответствующих местах поднимаюсь и подхожу к окну, что не ведёт в портал. На свету осматриваю себя.

Ричард смеётся.

— Ви, я не думаю, что…

— Тихо, подойди, но не слишком близко. Посмотри вот здесь. Что-то там чешется.

Я слегка оттягиваю ворот у затылка, обнажая лопатку.

Несмотря на убедительную просьбу оставаться на расстоянии, спустя несколько мгновений чувствую на своей обнажённой коже его горячие пальцы.

— Нахал! Сейчас придушу тебя! — оборачиваюсь на него с гримасой гарпии.

— Там нет метки, — Ричард не обращает на это внимание, — не той по крайней мере, о которой ты думаешь.

— Что?

— След от касания тёмных фэйри.

Что ж, в этот раз я не стремлюсь выдать себя с потрохами и не переспрашиваю, о какой метке идёт речь. Но быть запятнанной довольно жутковатыми тварями — пугающий опыт. И, видимо, испуг в моих глазах подталкивает Ричарда (заломившего руку за спину, будто ничего не было) уточнить:

— Ничего страшного, тебе даже повезло. Любой приличный наряд её скроет. Ты всё равно, — усмехается, — идеальна.

Ну да. Виктория была помешана на своём внешнем виде. И скорее всего её-то метка заботила бы только из эстетических соображений.