Попасть в отбор, украсть проклятье

? потом взглянул особенно шальным взглядом и прошептал:

– Я хочу тебя. Всю, без остатка. До безумия хочу.

– И я теб…

– Тай! – Сильные руки ворона тряхнули меня за плечи. Как следует тряхнули.

Настолько, что я лязгнула зубами, а потом ударилась затылком о песок. Что за?..

– очнись, моя девочка, очнись… – Голос, который еще пару секунд назад шептал откровенные признания, сейчас звенел от тревоги.

– Ар, какого демона? – простонала я, разлепляя веки.

– Ты меня напугала, – выдохнул ворон, склонившись надо мной.
– Лежала недвижимая, и я подумал, что твоя душа ушла. И попытался тебя разбудить…

– Или добить, – мстительно припомнила я то, как Ар меня тряс, и присовокупила: – В гробу я видала такую побудку!

? затем попыталась вновь уплыть в дрему, накрывшись саваном.

– Тай. – Ар прикоснулся к моему плечу куда нежнее.
– Ты уснула?

– Считай, что формально – да, уже уснула, – буркнула я, пытаясь вернуться к ворону-из-сна, который ласкал меня раскаленным взглядом, и отделаться от ворона-из-реальности, который все испортил.

– Знаешь, ходят разговоры, что ты симулируешь….

– Да, гуляет такая байка… Но это наглое вранье! – Я все же откинула саван и восстала из гроба. Частично. Своей верхней половиной.

– Доброе утро, - улыбнулся ворон.

– Доброе утро – это абсурд. Особенно если оно начинается с первыми лучами солнца, - парировала я ворчливым тоном столетнего призрака-полуночника.

– Ты не ушла за Грань, в империи за ночь не случилось переворота – это ли не повод для радости, - на последних словах ворон иронично изогнул бровь.

– Умеешь ты убеждать, - фыркнула я, вставая.
– И раз уж ты разбудил злобную меня, то тебе и надлежит умилостивить восставшую нежить дарами.

– Кровавыми? – уточнил ?р.

– естественно, - с самым бесстрастным выражением лица, на которое было способно зомби, выдернутое из сна, произнесла я.

– Есть кровяная колбаса. Или могу поджарить бифштекс с кровью. Устроит?

– И томатный сок не забудь, – фыркнула я этому горе-жрецу культа имени меня.

– А после завтрака я опробую на тебе кое-что… Вчера, перед тем как лечь, я связался с магистром Ломирусом из лекарского крыла. Помнишь, он тобой весьма заинтересовался…

– Забудешь этого энтузиаста, как же, - вклинилась я в монолог Ара.

– Так вот, – ворон сделал вид, что не заметил моего комментария, - я связался с ним, и у меня касательно тебя возникла одна идея…

– Какая?

– Не хочу говорить раньше времени, чтобы не дарить надежду, которая может оказаться напрасной…

– Слушай, каратель, если не можешь подарить склеп – подари хоть надежду… Она и дешевле, и компактнее. А девушке приятно.

– И это говорит та, которая и так спит в моем презенте.
– Его взгляд прошелся сначала по гробу, потом по пижамке.

– Знаешь, если бы твой первый дар не был столь скользким, я бы до второго и не добралась.

– Хм?
– Ворон выглядел озадаченным, пришлось его просветить.

– Если бы я не была умертвием, убилась бы к демонам в этой пижаме. Она шелковая. Простыни тоже. Мой торжественный съезд с кровати при попытке пошевелиться едва не услышал весь квартал. Хорошо, что нашелся вот этот… вольер с загородками.

– М-да, вольером гроб на моей памяти еще никто не называл.

– Ты просто мало общался с некромантами с утра пораньше. Когда мы не в духе от ранней побудки, то способны не то что окрестить новым названием – нам под силу даже переловить солнечных зайчиков, которые мешают спать, и оттаскать их за уши!

Я зыркнула на ворона, который ничуть не впечатлился моей тирадой и продолжал улыбаться.

– Так что там с надеждой?

– Ты ведь не успокоишься, пока не узнаешь?

– И даже не упокоюсь, – заверила я.

– Хорошо,– выдохнул каратель.
– В ту ночь на кладбище, чтобы вернуть тебя из-за Грани, силу отдало несколько сильных магов. Именно чистую силу, не принявшую форму заклинания. И я подумал, что если добавить еще…

Вместо того чтобы продолжить, ворон поднял руку. И из его ладони заструился мягкий свет, который коснулся моей груди. И там разлилось тепло. ?но было мягкое, нежное, словно я прикоснулась к самой жизни.

Опустила веки. Ворон подарил мне всего каплю тепла. Единственное, что мог. Но что для умертвия было большим, чем это? Я распахнула глаза и увидела: Ар упрямо держит руку, из которой сила льется широким ровным потоком, окутывая меня.

– Не надо. – Я поднесла свою ладонь к его раскрытой ладони. Наши пальцы соединились, словно мы были отражениями друг друга, не гася сияние, а будто закрывая его от всего мира, оставляя лишь нашей с вороном тайной.
– Если бы так просто было воскресить усопших, то в этом мире бы люди и вовсе не умирали.

Взгляд ворона переместился мне на грудь. Там, где в вырезе виднелось начало раны со спекшейся кровью, пятнышко кожи размером со спелую вишню слегка порозовело и выглядело как у живой, но не более.

– Я знаю, но подумал, что ты не совсем обычное умертвие. Могло получиться…

– Сколько сил ты влил сейчас?
– спросила я совершенно серьезно.

– Больше половины резерва, - ворон понял, к чему я клоню, и ответил прямо.

Он был магом с максимальным уровнем дара – потоком. Я вспомнила, как Ар держал заслон, не дав разнести ренегатам полквартала.

– Когда-то магистр смерти Норон фон Берг высказал теорию, что умершее тело, из которого еще не ушла душа, можно исцелить. Он провел вычисления. Так вот… сила, которую необходимо для этого потратить, в несколько раз превосходила потенциал всех магов империи – современников магистра – вместе взятых. Это даже стали называть постулатом Норона: невозможность обратного хода смерти, - я говорила, словно перечитывала собственный конспект. Сухо, сжато. В горле был ком сожаления, который при последних словах упал куда-то вниз.

– Я знаю. Но ты… Тай, ты слишком живая, чтобы быть просто умертвием.

– Но слишком мертвая, чтобы быть живой.

Мы всё ещё держали наши ладони соединенными. И меж ними лился свет. Я почувствовала, как пальцы ворона сгибаются, сцепляя мои в замок.

А вторая его рука потянулась к моему лицу, чтобы дотронуться до его овала, спуститься к подбородку. И его пальцы прикоснулись к моим губам, словно целуя.

– Тай, я не хочу тебя отпускать. Настолько, что готов отдать свою жизнь и свой дар. И впервые – не за корону. За тебя.