Попасть в отбор, украсть проклятье

Причем каратель Эйроу, видимо, не привыкший долго рассусоливать за трапезой, смакуя сдобу по крошке, то и дело прикладывался в вазочке с выпечкой. Его внушительная мозолистая длань периодически ныряла в нее. При этом блики от единственного кольца, которое красовалось на среднем пальце правой руки офицера, нет-нет да били мне в левый глаз. Я даже прищурилась, чтобы лучше разглядеть эту пакость.

Это была магическая печатка, на которой неизвестный мастер выгравировал профиль белого волка, скалящего пасть. Изображение искрилось заговоренным серебром в лучших традициях артефакта, предупреждая хозяина о том, что где-то поблизости обретается нежить.

Но Эйроу делал вид, что решительно этого не замечает: ну правда, не мог же начальник и друг притащить к нему в дом умертвие? А если и привел – значит, опасности от оного нет: оно наверняка подчиненное и вообще давно одомашненное и ручное. Но под конец хозяин все же не выдержал и повернул печать украшения к тыльной стороне ладони. И с удвоенным рвением стал нахваливать чай.

Зато ?дель, не проронившая ни слова, порозовела. ?е алебастровая кожа на щеках расцвела румянцем. Вот что значит правильная заварка! Я же невозмутимо сделала очередной глоток теплого напитка, когда ворон произнес:

– Благодарю за чудесный чай, - при этих словах ворона хозяин дома отчего-то закашлялся, - но нам пора. Доброй ночи.

Эйроу, внезапно подхвативший чахотку, выпрямился и, проводив нас до дверей, попрощался.

Как только захлопнулась дверь, я выпалила:

– Он невиновен?

– Что было в чае? – синхронно со мной произнес Ар и внимательно посмотрел на меня.

– Мята, липовый цвет… – начала перечислять я и добавила в свою защиту: – И вообще, он приготовлен с душевным теплом! Так он невиновен?

– Да, он непричастен. – ответив на мой вопрос, ворон поджал губы и добавил: – А касательно заварки… Она по ощущениям не просто с теплом приготовлена, с горячностью. Такой, что даже ошпарить может. Интересно, в какой преисподней собирали эту мяту? Она жжется так же сильно, как само пламя бездны.

А я поняла, что, видимо, третья столовая ложка красного молотого перца на заварочник все же была лишней. ? еще: если сердце у Адель и слабое, то выдержка – совсем наоборот. Оной может позавидовать даже матерый наемник.

В общем, как-то неудобно вышло. Опять.

– Так что получается? Если трое поклялись и оказались невиновны – значит, пособница Рунур – лейтенант Майнок?

– Не факт, – возразил ворон, пробуждая в недрах магомобиля элементаль. Мотор заурчал, и магомобиль плавно тронулся с места.

– И что теперь?
– задала я вопрос, готовясь услышать что-то в духе «начнем всё с начала».

– Теперь – самое трудное. Ждать. На всех четверых я повесил следящее заклинание. Кто-то должен проколоться.

– Но если есть ещё кто-то? Пятый?

– Исключено, - уверенно ведя магомобиль по уже опустевшим улицам столицы, произнес ворон и подавил зевок.

А я подумала, что за те несколько дней, что я его знаю, Ар спал всего пару часов. И наверняка сейчас держится на одном своем упрямстве. Ни какой бодрящий эликсир столько не работает.

Ворон же, не подозревая о ходе моих мыслей, продолжил:

– «Уста верности» невозможно обойти.

– И что это тогда значит?
– я недоумевала.

– Лишь то, что для того, чтобы витраж сложился, не хватает одного соколка. И я хочу понять – какого.

– Ар. – Я серьезно посмотрела на него. По лицу карателя пробегали тени от домов, фонарных столбов, мимо которых мы проезжали. – Иногда, дабы найти этот самый фрагмент, нужно просто чтобы глаза были не уставшими.

– Возможно, ты и права… – согласился ворон, резко выруливая в сторону.

Элементаль под капотом недовольно заурчал, а мы помчали прочь от уже показавшегося впереди отдела карателей.

– Пару часов, думаю, стоит подремать.

– Вот это верная мысль! Не всё же работать на износ. Иногда стоит на износ и поспать! – причем последнее я заявила истинно в манере ворона: с абсолютно серьезной миной.

– Кстати, раз уж речь зашла о сне… Пока ты выбирала наряд, я позволил сделать себе подарок.

– И какой же?
– полюбопытствовала я.

– Приедем – увидишь. Его должны скоро доставить.
– Он хитро улыбнулся и загадочно замолчал, гад!

Надо ли говорить, что после такого заявления остаток пути я провела в нетерпении. Ну, прямо не взрослый приличный зомби, а ребенок в ожидании праздника рождения нового рода.

Когда же мы оказались дома, то я первым делом отправилась в ванную. Причем двигало мною желание не только и не столько принять душ, сколько посмотреть на себя в зеркало. Правда, перед этим был сеанс снятия корсета. По эпичности оный даже превзошел шнуровку. А все оттого, что ворон в спешке как-то сильно дернул ленты. Половинки корсета сошлись, активировались чары, закрепляющие шнуровку в таком положении, а сами ленты завязались в мудреный узел.

Его-то и попытался развязать ворон. Сначала просто руками, потом – заклинанием и под конец предложил его разрезать.

– Тай, знаешь, – пропыхтел он, пытаясь уже зубами растянуть узел, – в своей жизни я вязал разные узлы: морские, альпинистские, вязал преступников и даже лекарские швы. Но скажу так: все они не идут ни в какое в сравнение с вот этим.

– Просто заклинание заело, – попыталась оправдаться я.
– Зато теперь ты знаешь, какие чары накладывать, чтобы преступник точно не смог выпутаться из веревок….

– Угу, - пропыхтел ворон.

А потом я почувствовала, как в груди и талии становится свободнее.

– Всё! – с облегчением произнес ?р, и я наконец-то смогла уединиться в ванной.

А когда глянула в зеркало, то… В общем, хорошо, что я вовремя покинула отчий дом. Изображать живую через несколько суток после смерти без морока я бы не смогла. Это точно. Хотя, кто же знал, что мое активное бессмертие так затянется?

Пока я принимала душ, услышала, как зазвонил колокольчик. Один раз, спустя некоторое время – сызнова. Завернувшись в белоснежный халат карателя, который доходил мне до щиколоток, я вернулась в гостевую спальню, где рядом с картонной коробкой стоял ворон.