Попробуй меня

В момент пика все проваливается во внутрь, дрожь тела, еще, глубже, сильнее, хриплое «Гарри, пожалуйста», настойчивое «Моя», все моменты принадлежат нам, не хватает сил, срывает башню, все валится к гребаным чертям, слишком тянет, все, еще, больше, господи, Стайлс, я хочу еще.

Сильные руки не выдерживают. Он падает прямо на хрупкое, обессиленное тело. Улыбается сквозь прикрытые глаза, но притягивает к себе за лицо и набирается сил для еще одного поцелуя.

Я не чувствую ног. Я чувствую его губы на себе, горячее дыхание, звук падающих снежинок за окном в этот момент кажется особенно острым.

Осторожно посмотрев на Гарри, я замечаю его притягательные глаза, от которых внутри меня все обрывается и со вкусом падает в пятки.

Ты – это все, что мне нужно. – прошептала я сквозь крошечное расстояние между нами. – Начиная от твоих чертовых кудряшек, заканчивая твоими крепкими объятиями, Стайлс. Ты нужен мне. Это будет и три, и два, и один.

Гарри молчит. Предательски улыбается, облизывает губы, крепче сжимает мои пальцы в своих.

Я не вижу смысла ждать ответа, все становится понятно, когда он прикрывает глаза и вновь прикасается своими губами к моей влажной на лице коже. Просто прикасается. Не больше.

С наступающим Рождеством, Дейвидсон.

Мои глаза расширяются в диаметре, я открываю рот, чтобы сказать что-то очень острое, но Гарри, он мимолетно затыкает своими руками и все так же устало улыбается.

Ты моя.

POV Гарри.

Звёзд на небе было так много, что казалось, там нельзя сделать и шага, чтобы под ногой не захрустело.

Джемс, прошу тебя, еще немного. – сквозь силу мычал я, буквально таща ее на себе. Руки отнимались, как и ноги, и все такое прочее.

Сестра, крепко ухватившись за живот, еле переплетала ногами, постоянно спотыкаясь, но крепко держась за руку.

Гарольд! – испуганно воскликнула мама, ухватываясь рукой за область сердца. – Аккуратней! Ты не мог бы…

Мам, пожалуйста! – выкрикнул я со злостью, устало смахивая выступивший пот на лбу. – Помолчи немного, я тебя очень прошу!

Но ей же больно.. – растерянно прошептала она, ухватив Джемму с другой стороны. – Джемма, детка, дыши глубже. Вот так, хорошо.

Самым страшным было то, что из Джеммы вода сочилась как из крана, и я, человек, понимающий в этом деле ровным счетом нихуя, тупо дрожал как полный придурок, таща ее на себе и мысленно умоляя того, кто вроде еще следит за нами сверху, дать сил всем, кто сейчас находился тут.

– Я нормально, просто, просто… О господи! - сестра сжалась в один комок и резко затормозила на месте, хотя мы были только на третьей ступени. Из ее слез мимолетно пробегали маленькие слезинки, а от туго завязанного хвоста, жилка на ее лбу пульсировала просто с конченой скоростью.

Джемма! – испуганно выкрикнула мама, судорожно принимаясь убирать холодный пот с ее лба холодной рукой. – Черт побери, да где эти врачи!? – выругалась она открытым текстом, сильнее прижимая сестру к себе.

Не знаю, считалось ли правильным в этом случае считать до десяти, но я, кажется, уже просчитал до миллиона, пока мы добрались до конца лестницы, и, вздохнув практически полной грудью, продолжали свой нелегкий путь.

Добрый вечер, я доктор Смит, могу я помо…

Вы можете! – выкрикнула мама, тыкая пальцем прямо в грудь очумевшему доктору. – Где, простите, ваши гребаные…

Мама! – недовольно рыкнул я и закатил глаза к потолку. Миллион триста, миллион триста один, миллион триста дв…

Добрый день, меня зовут Гарри, а это – моя сестра Джемма, и кажется, у нее небольшие проблемы. – вежливо сообщил я дежурному врачу, с жалобным видом посмотрев на побледневшую сестру. – Срок был назначен буквально через две недели после Рождества, но…

Да сделайте что нибудь! – ворвалась в разговор мама, и мне пришлось немедленно схватить ее за руку и разорваться в клочья, чтобы хоть как-то угомонить обеих.

Но в глубине души я решил, что хочу сдохнуть не меньше Джеммы.

Не беспокойтесь, с вашей дочерью все будет в порядке. – с наигранной улыбочкой сообщил тот самый доктор Смит, и, буквально через несколько секунд, вокруг нас образовалась приличная кучка докторов в белых халатах.

Ни минуты не мешкаясь, они помогли сестре свободно улечься на железную каталку, (господи, это выглядело так жалко), а затем, накрыв ее белой простынью, свободно повезли ее в приемное отделение, если бы не пронизывающий крик, разрывающий все вокруг.

Мама! – выкрикнула она, и я буквально потерял голову от такого пронизывающего вопля. – Я боюсь.

Мое сердце сжалось.

Хм, интересно.

Я почувствовал что-то.

Это, своего рода, успех.

Джемма, девочка моя. – прикусив губу прошептала мама, и склонилась над лицом сестры, прикоснувшись губами к ее лбу. – Мы с Гарри будем здесь и никуда не….

Мы никогда не сдаемся просто так. – я улыбнулся. – Не забывай свою фамилию, Джемма. Держись, сестренка. Ради себя, держись.

Последнее, что я помнил, это крепкая рука, впивающиеся ногти в мою руку и до боли страшный всхлип.

А затем вновь эта каталка, крики врачей, захлопнутая дверь перед моим носом и сердечные таблетки для мамы.

Я забыла выключить плиту. – ледяным голосом прошептала она, сквозь пелену слез смотря на часы. – Или…

Нет, я проверил. – не менее ледяной тон. – Там.. Просто все осталось стоять, как стояло.

Что..

Рождество в больнице – это то, о чем мы так мечтали.

Мама не сочла за радость ответить мне. Она уставилась на часы, с болью выдыхая спертый воздух. Было страшно смотреть на то, что ты не в силах изменить.

Было просто страшно.

Я тысячу раз признавался ей, что не смогу отпустить. В эту ночь должно было сбыться ее главное желание, я обещал себе. Что я получил взамен? Странный припадок, огромная скорость по трассе, нервный тик в области горла и час, до главной ночи года.

Я не знал, что она делает. Я не знал, с кем она, боялся подумать, что если рядом с ней этот гребаный Хоран. Я не представлял, что она чувствует, я не видел ее бледной кожи и не чувствовал прикосновения ее ледяных пальцев на своей руке.

Я просто сидел, облокотившись головой об белоснежную стену, крепко сжимая руку мамы и слушая тикание часов, какие-то глупые перешептывания врачей за стеной, спокойное сердцебиение внутри и ощущал то, как взрываются во мне внутренности, переливаясь яростным пожаром где-то очень глубоко.

Конечно, я хотел ее рядом. Я нуждался в ней так, как не нуждался никто в этом гребаном мире. И было даже не важно, что сейчас Джемма, кажется, отделяет от себя свое будущее, а мама просто путается в мыслях и даже еле дышит – эгоистично неправильно, но я все равно хотел к ней с нереальной силой. Внутри все сжималось, а мышцы нервно дергались – Гарри, ты пропал.