Попробуй меня

Кроме нее.

21:45

Нахера ты поперлась с ним?! – орал я во весь голос в этой чертовой подсобке. – Какого хуя, Кимберли?

Но, Гарри… - девушка захлебывалась слезами, начиная трястись при этом как абсолютно потерпевший человек.

Я громко выдохнул, со всего маху пнув рядом стоящую коробку, а затем смело топнул в нее и растоптал в один тонкий картонный лист.

Проклятье.

Почему бы не пойти, когда тебя ведут за волосы, верно? – продолжала трястись она, постоянно вытирая слезы тыльной стороной ладони.

Я мгновенно остановился. На лбу выступила холодная испарина, и меня в одно мгновение начало колотить изнутри, как будто какой-то конченый идиот сидел внутри меня и постукивал молоточком по всем моим внутренностям.

Ты бы еще покороче юбочку надела, детка. – на тяжелом выдохе произнес я и с болью закинул голову наверх.

Все это напоминало какой-то цирк.

Кимберли, я ведь не желаю тебе зла. – наконец, смягчившись, я подошел к ней и резко притянул ее за шею, крепко прижимая к себе. – Мы скоро оба избавимся от этого дерьма. Я помогаю тебе, а твой папочка кладет бабки в мой карман. Все ведь так просто.

Из ее уст сорвался слишком пронзительный, но в тоже время тихий стон той ненависти и боли, которая, казалось, пожирала ее с каждым днем все сильнее.

Отдай мой ингалятор, сука. – выругался я, осознавая, что я начинаю задыхаться. Причем задыхаться так, точно рядом со мной стоит моя Дейвидсон, а не эта второсортная шлюха.

Кимберли принялась копаться в маленькой сумке со скоростью света, ее руки тряслись настолько сильно, что каждый найденный предмет со всего размаху летел вниз и грубо приземлялся, оставляя за собой ужасный звук.

Господи черт тебя возьми, дай я сам. – не сдержавшись, я выхватил сумку из ее рук, и хватило лишь одного грубого движения, как ее сумка с треском разорвалась на две половинки и все остатки вещей с грохотом повалились на пол.

Это же Верса…

Заткнись. – рявкнул я, трясущимися руками принимаясь брызгать ингалятором глубоко в горло.

Приятный холодок пронесся по жилам, сделал поворот в горле, и легко опустился в легкие, позволяя мне наконец-таки вдохнуть полной грудью.

Тебе помочь? – пискнула она, но не сдвинулась с места.

Если ты разрешить мне кончить в тебя, то всегда пожалуйста, я готов принять твою помощь. – спокойной ответил я, оперевшись одной рукой об стенку.

Кимберли сжала губы в тонкую нить, осознанно понимая, что болтает много лишних и никому не нужных вещей.

Наконец, когда я спокойно мог контролировать свое дыхание, мы свободно вышли из этой паршивой подсобки и, как ни в чем не бывало, направились в зал, где вовсю веселились полупьяные люди и те, которые уже давно что-то употребили.

Она сидела в полном одиночестве, перекручивая в руках тонкий браслетик, сплетенный, кажется, из двух ниток.

Я не знаю, известно ли вам то чувство, когда внутри все переворачивается, просто потому, что ты кого-то видишь. Мне совершенно наплевать на все эти сопли, любовь и прочие розовые сердечки с кошачьими лапками, но я, мать вашу, был так рад видеть ее. Как же я был рад.

Когда из моей груди вырвался странный хрип, больше напоминающий тот момент, когда в человека вселяется дьявол или кто-то там такой, я не припомню подробностей, мы с Зейном смотрели эту передачу лет сорок назад, она, наконец, подняла голову.

Ладошки мгновенно побелели и стали влажными. На губах застыла самая что ни на есть ледяная улыбка, больше похожая на какую-то издевательскую усмешку, наверняка, это все выглядело слишком жалко. Я был абсолютно уверен.

Рикка просто замерла. Казалось, даже не дышала. А мое сердце стремительно падало вниз, ударяясь об обрывы и выступы. Ребра, селезенка – все покатилось к гребаному черту.

Отдыхаешь? – подкатил ко мне Найл, протягивая мне жидкость с ярко-голубым отливом. – Вкусненькая штучка!

Спасибо. – безразлично ответил я и мгновенно вылил коктейль в рядом стоящий цветок. – Что-то не хочется.

Найл одарил меня довольно-таки странным взглядом, в котором читалось недоразумение, детское удивление, капля игривости и немножко трусости.

Иди пляши. – отозвался я и напрямик направился к той, что разрывала мое сердце и топтала его так, как я только что расправился с несчастной коробкой, будь она проклята.

Все происходит так быстро. В моей голове тысяча мыслей, я вспоминаю таблицу умножения, делю на логарифмы, понимаю, что розовый ну никак не сочетается с зеленым, а красный иногда может быть даже и бордовым.

Стайлс.

Прекрати это.

Влюблена? – напрямик спрашиваю я, усаживаясь рядом с ней настолько близко, что я чувствую вкус ее жвачки и приятный аромат корицы.

От которого меня тошнит.

Что? – слабо спрашивает она. – Что ты спросил?

Ее глаза такие притягательные, и я совсем не могу оторвать от них взгляд. Кости выламывает к чертям собачьим, а руки ломит так, как будто бы я давно стал заклятым наркоманом и я больше не могу ждать, когда по моим венам начнет бурлить заветная жидкость.

Любовь - это то, чего у тебя точно нет. – отвечаю я и медленно беру ее руку, сжимая ее в своей настолько сильно, что хрупкие костяшки ладони неприятно хрустят и больно сдавливаются вместе.

Рикка опускает безразличный взгляд на наши руки и приподнимает одну бровь, как будто бы все, что я сейчас делаю, происходит в порядке вещей.

Этот тонкий браслет кажется мне таким очаровательно-милым, что я не нахожу ничего крайне необычного спокойно снять его и надеть на свою руку, еле как запихав большую ладонь в маленькое отверстие.

Это мой любимый браслет.

Всем бы иметь то, что они любят. – мгновенно отвечаю я и сажусь удобнее, затягивая браслет настолько сильно, насколько это возможно.

Дейвидсон недовольно вздыхает и поправляет тоненькую шапочку на голове, делая ее еще изящней.

У меня чешутся руки, и я хочу сорвать эту гребаную шапку с ее головы, потому что я почему-то люблю все эти шапочки, а Дейвидсон в шапке – в миллиард раз больше.

Я бы хотел уехать с тобой прямо сейчас. – произнес я настолько тихо, что совсем сомневаюсь, услышала ли она меня.