Попробуй меня

Корица. – спокойно говорит она и улыбается. – Корица и яблоки.

Без лишних слов я чуть ли не силком запихиваю ее в булочную и насильно заставляю снять пальто, чтобы отогреться.

Она, точно маленький ребенок, сажает медведя на рядом стоящий стул, и мне ничего не остается делать, как сесть напротив нее и даже слегка растеряться.

Все-таки сидеть с медведем за одним столом мне еще не приходилось.

Добрый день, меня зовут Эшли, мы рады встретить вас в нашей пекарне. Слушаю ваш заказ. – приветливая девушка с темными волосами подошла к нам и широко улыбнулась.

Я заказал ей столько кофе, что у любого другого человека оно наверняка могло вызвать панический страх и ужас от этого немалого количества.

В пекарне закончилось тесто, просто потому, что Дейвидсон пожелала одну булочку с корицей, а я заказал ей тридцать одну.

Она испуганно смотрела на меня, а я улыбался как идиот, вдыхая запах свежего теста вперемешку с ее запахом.

Счастье вкусно пахнет, друзья. Это я вам точно говорю.

Не отрывая глаз я смотрел на нее.

Если бы я смотрел на что-нибудь, кроме нее, я бы нашёл огромный мир, невероятный по своей распахнутой настежь красоте. Но блять. Все звёзды, огонь, листопады, траву, цветы я нахожу в ней. И в рамках моей смешной простуженной души это несравнимо больше целого мира.

Когда она допила свое кофе, из стаканчика тут же выпал маленький сверточек, буквально с мизинец. Точно такой же я обнаружил на дне своего стакана.

С интересом достав его, я принялся читать вслух интересное послание.

«Рождество приближается! «Пекарня у Бонни» поздравляет вас с наступающими праздниками, и искренне желает, чтобы все ваши мечты исполнились! Просто напишите свое желание на обороте и запечатайте в конвертик. Все исполнится!»

Глаза Дейвидсон загорелись, и я в миллионный раз спутал ее с ребенком.

Она тут же достала ручку из кармана и закрыла маленький конвертик рукой, словно пытаясь скрыть свое желание.

Это было одно слово. Прочитать свое имя не составило великого труда. Черная ручка выводило знакомые буквы в непрерывном, плавном ритме.

Это было желание, полное нежности, романтики, влюбленности, красоты и теплоты.

Клянусь, в этот момент мое сердце сделало тройное сальто.

Ну а затем все по шаблону.

Это случилось само.

Это должно было случиться.

Мы вернулись поздно, буквально с порога налетев друг на друга. Поглощая каждую деталь, срывая одежду, не думая ни о чем. Я видел в ней свои идеалы, вдыхал ее тело, прикасался руками к каждой клеточке, боясь пропустить хоть одну. Я желал видеть ее улыбку и слышать восхищенные стоны.

Я вдыхал запах топленого молока вперемешку с лесной ягодой, я чертил дорожки по ее сладкой коже.

Я входил в нее так свободно, словно находился в пространстве; я целовал ее запястья и кусал мягкую шею.

Я проводил рукой по еле заметным шрамам, я шептал что-то невнятное над каждым порезом. Я спутывал ее волосы и зарывался в ее кудри.

Я был с ней.

Я дышал ею.

А затем срывает башню до гребаного предела. Еще, и еще, и еще, и воздух жарок, и еще, моё, везде, на ощупь, на вкус, жадными руками, еще, глубже, моё, везде, воздух, Рикка, и пахнет сладким, и на губах она, и еще, еще, глубже, сильнее, все вокруг, влажно, горячо, темно, невыразимо, и воздух криком, и еще, еще, ближе, ближе, дышать, двигаться, и она, она, она, сильнее, горячее, мое, еще, держать, прижимать, ласкать, все, все вокруг, и Дейвидсон, и воздух, и смятые простыни, все едино, все окружает, проваливается внутрь, все мое, хочу, хочу, люблю, бессвязный шепот, и темнота, и она, ближе, еще, глубже, сильнее, мое, воздух, крик, шепот, она, она, она...

Она.

Отчетливее всего я запомнил этот раз, наверно потому что еще тогда подсознательно чувствовал, что он будет последним.

========== Глава 26. ==========

Просто помните, если все плохо кончается - значит это еще не конец. Далеко не конец.

Шел непрекращающийся снегопад, неведомо-большими хлопьями опускаясь на влажную землю после растаявшего снега. После яростной вспышки яркой молнии (которая была крайне характерна для Дублина в зимнее время), я обреченно вздохнула, прикоснулась указательным пальцем к запотевшему стеклу и мельком взглянула на посеревшее небо. Верхушки деревьев с дикостью раскачивались во все стороны, практически ломаясь от пронизывающего ветра. Внутри было слишком пусто. Губы сохли после ежесекундного покусывания, а в горле скребло так, точно напрашивалась ангина.

Я стояла, прижавшись животом к подоконнику и ждала, когда мой мир укроет развеет пасмурное утро, когда оно придавит дождями испуганных птиц, и, наконец, откроет мне глаза.

Пронизывающий до кончиков пальцев взгляд больно прожигал спину. Не помогало даже то, что я прислонилась лбом к ледяному окну, стараясь унять эту до дрожи проникновенную боль.

Но нет.

Не помогало ничего.

Через одно мгновение боль стала нестерпимой; она остро резала в глаза и отчетливо отдавала в солнечное сплетение. Казалось, у меня начинало биться второе сердце.

Я медленно повернула голову, а затем развернулась полностью. Темные волосы крупными прядями рассыпались по плечам, и я, черт возьми, не на секунду не удивилась от увиденного - лишь затаила дыхание и на секунду забыла, как дышать.

Что-то случилось? – спросила я деловым тоном, резко вскинув подбородком.

На лице Гарри не было ни усмешки, ни улыбки, ни радости, ни сожаления. На лице Гарри было ни много, ни мало – абсолютно ничего.

В его глазах полоснула яркая полоса, легко можно было догадаться, что этот вопрос поставил его в тупик. Этот вопрос был одним из тех, после которых он не привык молчать и сидеть на месте. Просто рвать жесткой хваткой, не иначе.

Не удивляйтесь.

Это ведь его самый ненавистный вопрос.

Но в эту же минуту на губах образовалась ледяная улыбка. Тонкие уголки губ дрогнули, на шее еще пуще прежнего принялась колотить ярко-синяя жилка.

Разумеется, он подумал - это же Дейвидсон.

Как ее разорвать?

Она же такая хрупкая.

Немного понравился рисунок на твоей футболке сзади. – наконец, прокашлявшись, произнес он и вновь схватил в руку погрызанный на кончике карандаш. – Яркий принт.

Я закрыла глаза. Опустить верхнее веко на нижнее – что может быть проще, тем более когда ты устала?

Однако для меня это оказалось смертельной казнью. В глазах, точно поперек обоих век стояло лезвие. Резало напрочь, не давая даже задержать сомкнутые ресницы на мгновение.

Я резко распахнула глаза, несмотря на боль, и тут же нахмурилась. Гарри смотрел в упор, задерживая ядовитый взгляд строго мне в глаза.

Ты заболеваешь, Гарри. Моя футболка чисто-белая, без единого пятнышка. – разочарованно выдохнула я и трясущимися руками заправила выпавший локон за ухо, разворачиваясь вновь к окну.