Поражения, которых могло не быть

Применение германским высшим командованием опыта Финляндии в случае с Грузией не могло принести тех же результатов, так как в Грузии в 1918 г. практически не было гражданской войны. Находившиеся в Грузии меньшевики почти не встретили оппозиции. В Финляндии была обратная ситуация. Силы Красной гвардии насчитывали минимум 70 тыс. человек, против них в Эстергоме К. Г. Маннергеймом была сформирована примерно такая же по численности группировка войск. Однако белофинские части были слабо подготовлены, значительную помощь в организации регулярной армии Финляндии сыграл финский батальон в составе имперской армии Германии, именно его представители в межвоенный период составили ядро военной элиты Финляндии.

Финляндия находилась недалеко от Латвии, где были развернуты с лета 1917 г. крупные силы германской армии, это позволило немцам зимой 1918 г. организовать переброску в общей сложности расчетной бригады войск. По найденным нами документам, к октябрю 1918 г. в Финляндии располагались крупные контингенты регулярной германской армии, что обеспечило безопасность Финляндии против Красной армии. В Выборге была развернута 2-я гвардейская кавалерийская бригада уланов, которой были приданы финские инженерные подразделения [149] . Германские кавалеристы, в отличие от пехотинцев, оставались в большинстве своем до конца верны кайзеру, этим обстоятельством и объясняется то, что немецкие уланы в октябре 1918 г. продолжали верой и правдой защищать окрестности Выборга от возможного вторжения Красной армии. В общей сложности в Финляндии была расположена сборная дивизия неполного состава, имевшая кодовое название 1а [150] . Из-за дефицита документов нам сейчас сложно установить полную структуру этой дивизии, мы знаем, что, помимо бригады улан двухполкового состава, в Финляндии имелись на конец октября 1918 г. два егерских батальона [151] .

149

ЦАМО РФ. Ф. 500. Oп. 12519. Д. 35. Л. 127.

150

ЦАМО РФ. Ф. 500. Оп. 12519. Д. 35. Л. 136.

151

ЦАМО РФ. Ф. 500. Оп. 12519. Д. 35. Л. 136.

Германская интервенция могла иметь колоссальный успех, если бы Людендорф отложил свое наступление на Западе, сконцентрировав усилия весной 1918 г. на Востоке. В Северной Персии Британия почти не имела войск до сентября 1918 г., кроме нескольких незначительных подразделений, что позволило турецким войскам овладеть частью этого региона без особых усилий.

Германская интервенция также могла бы иметь успех даже при условии проведения весеннего наступления во Фландрии, если бы Людендорф определил в апреле-мае 1918 г. приоритетное направление действий германских войск, не распыляя скудных сил имперской армии на Востоке между Выборгом и Баку. Вместо этого Германия продолжала упорно держаться за Прибалтику, достаточно долго германские силы оставались на Дону, хотя наступление в этом регионе имело мало военного смысла. В целом Ратенау оказался прав, Германия не смогла вести имперскую войну.

ВТОРАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА

Четыре месяца для французского Генштаба

30 сентября 1938 г. в Лондоне и Праге собрались толпы людей. Одни приветствовали прибытие премьер-министра Британии Артура Невилла Чемберлена на взлетном поле, а другие, те, кто в Праге, протестовали против того, что за несколько часов до этого сделал Чемберлен. Вопреки мнению правительства и чешского населения Чехословакии, Судетская область, населенная в то время примерно 3 млн немцев, была передана Германии.

Чемберлен с трапа самолета произнес знаменитые слова, переведенные в СССР как «я привез мир для нашего поколения». Перевод, мягко говоря, не совсем удачный. Сказать такое Чемберлен не мог, поскольку поколений, как известно, в любой стране несколько, и фраза «для нашего поколения» могла означать, что мир продлится, пока живы те, кто еще родился в викторианской Англии, именно к ним по возрасту и относился Чемберлен.

На самом деле Чемберлен сказал: «Я принес мир для нашего времени». Эти слова можно истолковать и как мир для нашей эпохи, и как мир для тех, кто сейчас в зрелом возрасте, то есть является носителем эпохи.

Поколение Чемберлена прекрасно помнило Первую мировую войну и то, что за ней последовало, — отделение Ирландии и Египта от империи, Индию не потеряли только благодаря тому, что там не было единого центра борьбы за независимость. Английское общество понесло большие потери, домой с фронта вернулись люди, которых стали потом называть «потерянным поколением».

Фраза Чемберлена «для нашего времени» означала, что в вечный мир с Германией британский премьер-министр не верил. Английские военные были против войны, ссылаясь на то, что Британия не готова. Опыт Первой мировой войны им подсказывал, что без сильного союзника на Востоке в лице России либо на Западе в лице США победить Германию будет практически невозможно. Но на фоне таких настроений британских генералов совершенно непонятно выглядит решение Чемберлена 31 марта 1939 г. дать гарантии Польше. До сих пор историки не пришли к общему мнению по поводу причин такого поворота в политике «великого миротворца».

Поскольку в историографии по британской дипломатии межвоенного периода мы не можем найти по поводу гарантий Польше ничего, кроме гипотез, то обратимся к фактам экономического содержания. Британия не могла обеспечить себя самостоятельно продовольствием и сырьем. В 1938 г. в метрополию было ввезено аграрной продукции на сумму 455 млн ф. ст. (60 % от всего потребления). Но продовольствие англичане импортировали в основном не из далекой Австралии, а из стран поближе— Польши и Дании. Из Балтийского региона Британия получала до осени 1939 г. 60 % всего потребляемого в метрополии бекона, 34 % масла и 45 % яиц. Древесина для Британии шла также в основном по волнам Балтики, в том числе из СССР, который в 1938 г. стал главным торговым партнером Англии. Британская метрополия импортировала 90–95 % всей потребляемой древесины, причина высокого спроса на это сырье — крепления для шахт, ежегодно для этого требовалось 3–3,5 млн деревянных конструкций. Таким образом, Британия в 1930-х гг. не могла уже придерживаться своей старой, викторианской стратегии невмешательства в европейские дела, к которой империю пытался вернуть лорд Галифакс.

После Мюнхена Чемберлен был убежден, что «буря» улеглась. Но Гитлер вскоре оккупировал всю Чехословакию, создав на ее территории два подобия суверенных государств — протекторат Богемии и Моравии и Словакию. Это был удар по престижу Англии и самого Чемберлена. Но в марте 1939 г., когда нацисты оккупировали Прагу, на повестке дня стоял вопрос: что делать? Ответ на этот вопрос зависел от того, куда Гитлер, вероятнее всего, мог повернуть свои танки.

У нацистов были два пути развития экспансии — Юго-Восточная Европа, откуда они потребляли большую часть своего импорта бокситов и нефти, либо Польша, где было больше политических, нежели экономических, интересов. Все это происходило на фоне развернувшейся в английских газетах кампании против Гитлера, который, по мнению английских журналистов, нарушил свой же принцип «объединения немецкой нации» в пользу элементарного распространения своей тирании. Сам Гитлер никогда и не ставил на первое место в своей политике концепцию объединения всех немцев в одном государстве. Он легко отказался от претензий на итальянский Тироль. Однако англичане в дни Мюнхена были убеждены, что Гитлер искренне руководствуется именно концепцией немецкого единства.

Оккупация Чехословакии вызвала резонанс на другом берегу Атлантики. Вскоре после мартовских событий в Праге посол США в Лондоне Джозеф Кеннеди дал понять, что Белый дом разочарован политикой Чемберлена и Британия вполне может утратить свое влияние в обеих Америках. В Канаде, одном из главных доминионов Англии, вторжение нацистов в Чехословакию вызвало возмущение, канадцы пожертвовали многим в годы Первой мировой войны, и получалось, Чемберлен отдавал без боя то, что было достигнуто в окопах Пашендаля.

В конце марта 1939 г. Дж. Кеннеди прямо намекнул англичанам, что если политика умиротворения Гитлера будет продолжаться, то это станет причиной охлаждения отношений между США и Британией. Это заявление американского посла немедленно подействовало на лорда Галифакса, который заявил 27 марта 1939 г., что если британское правительство не предпримет ничего против усиления режима Гитлера, то это лишит Англию поддержки и симпатии со стороны США. В то же время британская разведка била тревогу, указывая на концентрацию немецких войску восточных границ рейха, но, как думали британские разведчики, Гитлер планировал совместно с Венгрией агрессию против Румынии. Но из Берлина военный атташе Марк-Фарлайн сообщал в Лондон, что вермахт накапливает запасы у границ с Польшей. Предположительной датой возможного вторжения в Польшу Ми 6 указывала 1 апреля 1939 г. Немцы, как предполагали британские спецслужбы, планировали захват Данцига одновременно ударом из города лояльных Гитлеру местных нацистов и поддерживающим наступлением вермахта из Померании.

В конце марта 1939 г. поляки готовы были пойти на переговоры по вопросу «Коридора», но при малейшем применении немецкой стороной силы они собирались сражаться. Главной зоной боевых действий определялся, таким образом, польский коридор, или бывшая Западная Пруссия. Правда, у британцев оставались сомнения, кто первый станет объектом новой агрессии Гитлера — Польша или Румыния.

Многое в вопросе гарантий Польше зависело от позиции Франции, но в марте 1939 г. выяснилось, что у французов мало сил даже для обороны своих границ, к тому же премьер-министр Даладье имел против себя достаточно сильную партию примиренцев. Французский Генштаб требовал сначала 10, а потом 15 британских дивизий для защиты Фландрии в случае новой войны. Ни о какой защите Францией «нижних стран» (Бельгия, Нидерланды и Люксембург) речи не шло. Но в таком случае Гитлер мог свободно получить базы поблизости от Лондона, что, по мнению ряда военных планировщиков тогда, означало смерть Британской империи. И в этой ситуации союзник на Востоке в лице Польши был очень нужен как Британии, так и Франции.