Порочное искушение

Я задыхаюсь, когда просовываю пальцы между своих складок, и кафель душа прохладно касается моей перегретой кожи, когда я откидываю голову назад к стене. Я скользкая и горячая, более влажная, чем когда-либо прежде, настолько, что мне почти трудно найти опору для пальцев, когда я скольжу ими к своему набухшему клитору. Ощущения очень сильные, удовольствие проникает в меня, и я со стоном выгибаю бедра, стремясь получить еще больше ощущений.

Я не должна думать о Габриэле, пока делаю это. Я знаю это. Но правда в том, что я не знаю, о чем еще думать. Именно присутствие рядом с ним пробудило эти чувства, когда я думала, что больше никогда их не испытаю. И эта боль так сильна, так настойчива, что я не хочу ее терять. Я так хочу кончить, почувствовать этот поток удовольствия, и я не хочу, чтобы что-то разрушило его. Прогнало его. Поэтому вместо этого я закрываю глаза и позволяю себе думать о нем, пока кончик моего пальца обводит мой набухший, пульсирующий клитор. Я думаю о мягкой форме его рта, так близко к моему в ту ночь в гостиной. Тепло его тела рядом со мной на диване. О том, как он возвышался надо мной раньше, прямо передо мной, так что, если бы я поднялась на колени, то оказалась бы на уровне его члена.

Пульс возбуждения пронзает меня, удовольствие теснится между бедер, и я задыхаюсь, сосредоточившись на этой мысли. Я не позволила себе посмотреть, возбужден ли он, но я представляю, что он возбужден, что если бы я посмотрела, то увидела бы его очертания сквозь шорты, толстый и твердый, возбужденный мной. Я представляю, как вцепляюсь пальцами в пояс его шорт, стягиваю их по бедрам, и его твердый член вырывается на свободу. Я представляю…

Нет, не это. Еще нет. Я мчусь вперед сквозь фантазии, минуя те части, которые, как я знаю, могут вызвать плохие воспоминания, к той части, которую я хочу представить… Габриэля, укладывающего меня на гимнастический коврик, стягивающего леггинсы, одной рукой приподнимающего мой тренировочный топ, чтобы он мог провести губами по упругой плоскости моего живота. Эти поцелуи тянутся ниже, к пупку, к тому месту, где сейчас находятся мои пальцы. Его губы на моем клиторе, целуют, посасывают…

— О! — Простонала я, выгибаясь в руке, чувствуя, как наслаждение усиливается при этой мысли, а мой оргазм внезапно стал значительно ближе. Я всегда хотела узнать, каково это — мужские губы и язык на моей киске, лижущие и сосущие, как тепло ощущается на моих самых чувствительных местах. Я представляю, как Габриэль стонет, облизывая меня, бормочет, какая я приятная на вкус, пальцы гладят мои бедра, когда его язык проводит по моему клитору, и он умоляет меня кончить для него, кончить ему на лицо…

Оргазм настигает меня раньше, чем я готова к нему, давление в животе выплескивается наружу и заставляет меня вскрикнуть, удовольствие настолько сильное, что я не могла его предвидеть, нахлынувшее на меня, как приливная волна. Мои колени едва не подкосились, и я задыхаюсь, опираясь на стену, пока мои пальцы продолжают теребить пульсирующий клитор, а по пальцам стекает поток моего собственного возбуждения. Я чувствую, как сжимаюсь от нетерпения, мое тело жаждет, чтобы его заполнили, чтобы толстый член вошел в меня, когда я сильно кончу, и все, о чем я могу думать, это Габриэль, и как он будет стонать мое имя, толкаясь внутри меня заполняя меня.

— О боже, — шепчу я, когда последние толчки проходят через меня, и моя рука падает на бок, когда я прислоняюсь лбом к плитке, пытаясь перевести дыхание. Я забыла, чего мне не хватало, ведь я так долго не прикасалась к себе, но я также никогда раньше не кончала так сильно. Это было так чертовски приятно, мышцы расслабились, а тело стало таким, что я почувствовала себя до мозга костей, как освобождение, в котором я нуждалась больше, чем думала.

И все, о чем я могу думать, вспоминая, как дышать и держать себя в руках, это о том, как бы я себя чувствовала, если бы вместо моих пальцев я кончила на пальцы и язык Габриэля.

18

ГАБРИЭЛЬ

Наблюдая за тем, как Белла спешит из спортзала к лестнице снаружи, я понимаю, что попал в ситуацию, которая может закончиться только плохо. Легко объяснить себе, что я хочу другую женщину. Я любил свою жену, был яростно предан ей, пока она была жива, и глубоко скорбел о ней. Мне потребовалось больше года, чтобы прийти к мысли о том, чтобы снова лечь в постель с женщиной, и еще больше времени, прежде чем я сделал это случайно, так отчаянно желая прикосновений, что не мог больше этого выносить. Я еще молод и знаю, что Делайла не хотела бы, чтобы я был несчастен и одинок. Она бы меня поняла. Просто до сих пор мне никто не был нужен, кроме кратких моментов отчаяния.

Но Белла все изменила. Я чувствую к ней такое желание, какого не испытывал уже четыре долгих года, и, что еще хуже, в нем смешалось нечто большее, чем просто вожделение, то, что я возможно вообще не испытывал ранее. Я забочусь о ней так, что это опасно, так, что это усложняет желание. Еще хуже то, что она работает на меня. Было бы достаточно плохо, если бы она не жила в моем доме как моя сотрудница, не заботилась о моих детях, и, если бы она не была частью структуры, которую я ни в коем случае не хочу подрывать. Но секс усложнит все до такой степени, что я даже не хочу об этом задумываться.

И потом, помимо этого…

Даже если бы я мог рационализировать все остальные возражения против моего желания к ней, даже если бы я мог найти способ оправдать желание иметь ее вопреки всем другим соображениям, есть факт того, что я знаю, что она заслуживает большего, чем что-то случайное. И это все, что я могу ей предложить, если вообще могу что-то предложить.

Не думаю, что у меня хватит сил снова влюбиться. Отдать свое сердце другой женщине после тяжелого горя, связанного с потерей первой жены. Самое большее, что я мог бы предложить кому-то другому, это обмен удовольствиями, может быть, со временем — дружбу, если бы я нашел кого-то, с кем виделся чаще, чем раз в год или около того. Но у Беллы никогда не было никаких отношений, и она заслуживает гораздо большего.

Гораздо большего.

Если бы она была другой женщиной, с опытом, я мог бы оправдать попытку завести с ней случайную интрижку. Что-то такое, что могло бы почесать зуд для нас обоих. Если бы она не была няней моих детей. Если бы она не прошла через все те травмы, которые на нее наложили.

Если бы, если бы, если бы…

В основе Беллы лежит женщина, с которой я хотел бы проводить больше времени, женщина, с которой я хотел бы сделать еще чертовски много, одному богу известно что. Но все эти вещи, часть ее и ее места в моей жизни, и их нельзя отменить. Но желание, пульсирующее в моем теле, когда я смотрю, как она уходит, слишком сильно, чтобы игнорировать все это.

Я переставляю гири, направляюсь наверх и надеюсь, что не столкнусь с ней. Когда я поднимаюсь на этаж, где находится ее комната, я слышу звук работающего душа, и все части моего тела сразу напрягаются.

Я представляю, как она стоит в душе, обнаженная и мокрая, мыльные пузыри стекают с ее идеальной груди и струйками стекают по гладкой коже, влажная комната наполняется сначала запахом ее потной, теплой кожи, а затем более чистым и свежим ароматом после того, как она ополоснется…

Я уже был наполовину твердым, мой член набух только от того, что я был рядом с ней в спортзале. Я боролся со стояком все утро, и теперь, при виде этого образа, я почувствовал, как мой член мгновенно напрягся, как вся кровь в моем теле устремилась на юг, когда я стал таким твердым, что потребность в разрядке почти преобладала над всем остальным.

Блядь. Я поворачиваюсь, направляясь в свою спальню и в свой собственный душ.

Моя рука уже обхватывает член, как только я снимаю одежду, дыхание становится тяжелым и учащенным, когда я бросаю ее в потную кучу на полу и тянусь другой рукой к крану в душе. Моя рука движется сама по себе, бегая вверх и вниз по моей жесткой, пульсирующей длине, и я стискиваю зубы, чтобы сдержать стон.

Я собираюсь кончить быстро и сильно. Это не займет много времени. Мои яйца уже напряжены, по позвоночнику пробегает электрическое покалывание. Я делаю шаг в воду, упираясь одной рукой в плитку, и образ Беллы передо мной, ее идеальной, в форме сердца, задницы, наклоненной вверх, когда я проталкиваюсь между ее теплыми, мягкими бедрами во влажный жар, ожидающий меня, отправляет меня за грань.