Порочные круги постсоветской России т.1

Видимо, ощущение собственного бессилия перед лицом такого вызова травмировало ученых не меньше, чем сам вызов. Положение, однако, не меняется. 122

Отдельно надо сказать о попытках «реструктуризации» Российской Академии наук — ядра всей национальной научной системы и той матрицы, на которой наша наука создавалась и выращивалась. Они ведутся еще со времен перестройки. 123 Осенью 2004 г. Министерство образования и науки РФ представило концепцию реформы РАН. К тому моменту в РАН было 454 научных института. Министерство предлагало государству прекратить финансирование большей их части, оставив к 2008 г. «100-200 хорошо технически оснащенных, укомплектованных квалифицированными кадрами, достаточно крупных и финансово устойчивых научных организаций».

122

Пример — пуск в начале сентября 2008 г. большого ускорителя элементарных частиц (коллайдера) в ЦЕРНе. Перед этим почти целую неделю в информационных программах российского телевидения сообщалось об этом событии, и главным содержанием этих сообщений были опасения, которые якобы овладели населением и даже учеными развитых стран, как бы эксперимент на этом ускорителе не привел к возникновению черной дыры, которая поглотит планету. Это говорилось совершенно серьезно. Хотя вскользь сообщалось, что граждане России не слишком напуганы этой перспективой, однако делалось все, чтобы они напугались. При этом никому из ученых не дали слова, чтобы спокойно и внятно разъяснить иррациональность этих страхов. Если кто-то из физиков, практически неизвестных широкой публике, все-таки появлялся на экране, они давали такие невнятные и бессвязные реплики, что было ясно: из их объяснений режиссеры телевидения вырезали и дали в эфир именно невнятные и вырванные из контекста фразы.

Ввод в действие крупной экспериментальной установки — важное событие в науки, но в нем нет ничего эпохального. Однако из него сделали сенсацию, более того, его постарались использовать для внушения людям параноидального страха и фобий по отношению к науке.

123

В 1992 г., во время первой большой атаки на Академию, д-р филологических наук В. Иванов пишет в «Независимой газете»: «У нас осталась тяжелая и нерешаемая проблема — Академия наук. Вот что мне, депутату от академии, абсолютно не удалось сделать — так это изменить ситуацию, которая здесь сложилась. Академия по-прежнему остается одним из наиболее реакционных заведений».

В октябре 2004 г. В.В. Путин подверг концепцию критике и предложил руководству РАН самому составить план «модернизации фундаментальной науки». В Кремле он заявил ученым: «Ни у кого нет желания разрушить РАН — вопрос так не стоит, вопрос стоит по-другому… Наша задача — сохранить РАН, чтобы она не растворилась в бурном море, в водовороте событий, участниками и свидетелями которых мы являемся. Вопрос в том, как адаптировать ее к реалиям дня».

Однако попытки Министерства образования и науки реорганизовать РАН не прекратились. Министры — люди образованные, в советниках у них ученые; несколько аналитических служб давали свои заключения на всех этапах реформы. В этих заключениях было сказано, что принципиальные положения доктрины реформирования науки являются ложными, они противоречат знанию. В таких случаях министр обычно просит разъяснений у консультантов, но этого не было ни разу за все годы реформ. Кроме того, акция по «реформированию» РАН готовилась настолько скрытно, что население РФ о ней практически ничего не знало! 124

124

В июне 2005 г. Фонд «Общественное мнение» провел в 44 регионах РФ опрос об отношении населения к плану реформирования науки, предложенному правительством. Был задан вопрос: «Знаете ли Вы, что-то слышали или слышите сейчас впервые о планах правительства провести реформу Российской Академии наук?» Только 5% ответили на него: «Знаю». 67% «слышали впервые», остальные «что-то слышали», но не знали сути дела.

Ведь реформа длится уже 23 года. Разрушается наука, одна из несущих опор государства и страны. И за все эти годы не состоялось ни одного гласного совещания или слушания с обсуждением причинно-следственных связей между действиями правительства и разрушительными результатами. На фоне деиндустриализации устранение РАН многим покажется мелочью, люди привыкли оценивать негативные результаты реформ сотнями миллиардов долларов. Вице-президент РАН академик А.Д. Некипелов, выступая в МГУ, сказал, что в 2005 г. РАН получила 19 млрд рублей — меньше, чем субсидии среднему университету в США. Вся Российская Академия наук, все ее 450 институтов, получила за один год меньше денег, чем Р. Абрамович истратил за два месяца на покупку футбольной команды «Челси» и яхт. При этом наши ученые, обеспечив в прошлом паритет с Западом в главных системах вооружения и получая на научные исследования в сотни раз меньше денег, чем их западные коллеги, до сих пор ухитрялись поддерживать щит обороны в минимально приемлемом состоянии. Это когда-то назовут очередным «русским чудом».

В начале 2006 г. Министерство финансов подало в Государственную Думу поправки в Бюджетный кодекс РФ, согласно которым РАН лишается права распоряжаться средствами, выделенными ей федеральным бюджетом. Как сказал 7 февраля 2006 г.) А.Д. Некипелов, «это означает, что фактически рассыпается вся структура академии». К тому же, согласно этим поправкам, средства, получаемые РАН из внебюджетных источников (это около 40% бюджета РАН), должны будут перечисляться в федеральный бюджет. «Это означает, что ни РАН, ни другие академии, ни государственные вузы автоматически не будут участвовать в выполнении заказов», — добавил А.Д. Некипелов.

Что же такое Российская Академия наук? Это особая форма организации науки, изобретенная в России применительно к ее историческим условиям, с периодическими срывами в нестабильность. Академия была построена как ковчег, в котором при очередном потопе спасалась часть научного сообщества с «сохраняемым вечно» фондом знаний и навыков, чтобы после потопа на твердом берегу можно было возродить российскую науку в ее структурной полноте и целостности.

Беда, что обществоведение не объяснило современному поколению, какую ценность построили для них деды и прадеды. Академия позволила России создать науку мирового класса со своим стилем. Здесь, в Академии наук, хранился «генетический аппарат», воспроизводящий этот стиль в университетах, НИИ и КБ. От этого отвлекают сегодня разговорами про «эффективность»! Мол, у Академии наук экономическая эффективность низкая. Какое нарушение логики и меры! Понятие эффективности в науке вообще неопределимо, а в данный момент в РФ тем более! Кого интересует эта эффективность РАН на фоне реальных потерь и хищений?

Главная ценность Академии наук сегодня — это сохраняемые под ее крышей 40 тыс. российских ученых, представляющих собой всю структуру современной науки. Это колоссальный фонд знаний и навыков, хранящийся в седых головах этих людей. Их главная миссия в настоящее время, их священный долг перед Россией — выжить как организованная общность и успеть передать сжатый сгусток сохраненных знаний и умений тем молодым, которые придут возрождать российскую науку.

Особенность науки, унаследованной постсоветской Россией, состоит в том, что ее ядро собрано в Академии наук. Это — матрица, на которой создавались все остальные подсистемы российской науки. Это и синклит, задающий нормы научности и научной этики, накладывающий санкции за их нарушение — без вмешательства бюрократии. Академия наук изначально была государственным («имперским») институтом и при любом режиме мобилизовала через свои каналы все научные силы России для выполнения главных и срочных задач. В этой роли Академия наук позволила России и СССР решать важные задачи намного дешевле (иногда в сотни раз), чем на Западе.

Уклад Академии наук упростил контакты ученых по всему научному фронту, а также прямые контакты ведущих ученых со всеми производствами. Это была невидимая сетевая надведомственная система управления («через знание»), которая действовала вместе с государством, но быстрее. Академия могла выполнять роль ядра науки, потому что в России она была элементом верховной власти, а не клубом или ассоциацией академиков. Наука через академию стала системообразующим фактором всего бытия России новейшего времени.

В 1917-1921 гг. правительство большевиков, следуя урокам царей, собрало ученых в Академии наук. Влиятельные «пролеткультовцы» пытались тогда разгромить академию под теми же лозунгами, что и сегодня. В.И. Ленин пошел на конфликт с ними, строго запретив «озорничать около Академии наук», хотя она была не просто консервативной, но и монархической. Если бы в тот момент Академию наук не уберегли, нить развития русской науки была бы оборвана, и ни о какой индустриализации 1930-х гг. и победе в Великой Отечественной войне не было бы и речи. Эту нить собираются оборвать сегодня, когда войны нет, а казна лопается от нефтедолларов.

Не надо иллюзий, это будет тяжелейшим ударом по России. Мы останемся без интеллектуального сообщества, которого не заменить никакими иностранными экспертами. Нынешние 40 тыс. ученых РАН не могут сегодня блистать на международных симпозиумах, быть конкурентоспособными и эффективно «производить знания», получая аплодисменты и обильное цитирование. Они стары, их приборы поломаны, а нищие лаборатории остались без реактивов.

Требовать от них «эффективности» — это все равно, что выпускать на старт тяжело больного спортсмена. Но эти люди образуют коллектив, обладающий знанием и способный понимать, собирать и объяснять новое знание из мировой науки. Этот коллектив жизненно необходим стране и народу в нынешний период даже больше, чем в спокойные времена. Здесь при всех болезнях кризисного времени помнят и хранят нормы научной рациональности и этики, знают природу и техносферу России. Разгонят это «катакомбное» сообщество — и угаснут знания, нормы и память о них, как пламя свечи.

Этот коллектив будет еще более необходим России завтра, когда молодежь начнет нащупывать дорогу из ямы кризиса. Тогда только отечественные ученые, обладающие опытом побед и бед России, владеющие русским научным стилем и, главное, любящие нашу землю и наш народ, смогут соединить здравый смысл с научным методом. Такой «зарубежной экспертизы» Россия не получит ни за какие деньги.

Пока что ситуация продолжает находиться в неустойчивом равновесии. Однако принципиальные установки правительства не изменились, не изменился и понятийный аппарат, с которым подходят к науке.